Бабье лето.
Осеннее солнце скрылось за горизонтом, и над остывающей рекой стал образовываться туман. Становилось не понятно – рыба клюёт или проплывающие листочки толкают поплавок. Ветерок, возникший как лёгкое дуновение, крепчал, снося туман, но рыбаку от этого было не легче – быстро темнело. Джуар, достав из рюкзака фонарик и светя им, стал сматывать удочки. Оставшихся червей выбросил в реку:
«Для подкормки, – сказал он тихо и вытащил из воды садок, в котором находилось с десяток карасей, размером с ладонь. – Ли, наш искусный повар, сумеет приготовить из этих рыбёшек отличное блюдо!»
Поднявшись по крутому склону, почувствовал, как теплый воздух, насыщенный душистым ароматом увядающих трав, окутывает его. Липкий туман остался внизу.
«Надо будет спросить у Петровича, как называется эта трава», – присаживаясь на крутом бережку, и пряча в карман несколько сорванных стебельков, подумал он. Вскинув голову к далёким звёздам, стал наблюдать, как из-за леса, что раскинулся на той стороне реки, всходит полная луна, рассеивая своим колдовским светов сумрак ночи.
«Вот оно какое «Бабье лето!» – Восхищённо воскликнул парень, и осмотрелся по сторонам: на пригорке реки у которой он сегодня рыбачил, стояло три строения. В первом, крытом шифером, поросшим мхом, что нависало над обрывом, чуть теплился где-то в глубине маленький огонёк. Средняя, полуразвалившаяся изба, вросла стенами в землю, и в лунном свете выглядела как декорация из фильма ужасов. Крайняя, у дороги, обшитая досточками в елочку (сейчас краска на них облезла), освещалась ярко, видимо топили русскую печь – и тепло и светло. От столбов, что некогда снабжали большую деревню электричеством, остались лишь бетонные пасынки.
«Как они тут вообще живут? – воскликнул Джуар. – Ни электричества, ни газа, ни воды, вон колодец и тот уж рушится. И это в нескольких десятках километров от столичного мегаполиса!»
– Ой, господи, что же это делается? Где же ты есть, внучка? – услышал он в вечерней тиши тихое бормотание.
– Что у вас случилось, хозяюшка? – спросил Джуар, светя фонарём на престарелую женщину сидящую на ступенях крайнего дома.
– А вы, кто будете? – утирая слёзы с морщинистого лица ладонью, спросила незнакомка.
– Я живу в доме Рощина Петра Ивановича, что вон за тем леском.
– Знаю эту семью. Вера Ивановна – добрейшей души человек. Несколько лет брала у меня козье молоко. Стара я стала, в том году последнюю козочку продала.
– Так что же вы так убиваетесь? Может помочь чем нужно? Я не мастер на все руки, но чем могу – помогу.
– Внучка моя сегодня должна была приехать. А вот всё нету её. Может что случилось в дороге, и спросить-то мне не у кого.
– А откуда ж вы знаете, что должна была приехать? Тут у вас, похоже, и связи-то нет никакой.
– Ты прав, милок. Нет у нас тут ничего. Все самостоятельные люди давно уж уехали отсюда, кто в столицу, а кто на основную усадьбу в Борщёвку. Мы и раньше тут жили, как отдельный участок колхоза. А после всё распалось. Вот и мыкаемся, я и дед Никифор, что живёт бобылем в доме у реки. Вчера прибегала Нюрка, внучка Василисы. Вот их дом совсем уж развалился, и внучка перевезла бабушку к себе в Борщовку. Даша и Нюра подруги, в школу на центральную усадьбу бегали вместе, а это шесть километров.
– А кем работает эта Нюра?
– Нюра работает на основной усадьбе в магазине – продавцом. У нас, две зимы тому назад, пропала девчушка, – так и не нашли бедняжку. Может и Даше, уготовлена та же участь? – старушка заплакала, уткнул лицо в свои ладони.
– Вот что, бабушка, перестаньте оплакивать внучку раньше времени. Покараульте мои удочки. Я сбегаю до посёлка и найду Нюру. Может подруги засиделись за чаем. Девушки они ведь такие, любят поговорить. Ваша я понял живёт в Москве и редко приезжает.
– Сходи милок, узнай что и как. Не могла Даша так допоздна засидеться. Нюра сказала, что внучка везёт мне какое-то лекарство. А какое лекарство поможет от старости?
Джуар положил удочки и садок с рыбой у крыльца и, светя фонарём под ноги, зашагал по едва заметной дороге: в лесу было темно, луну укрыли облака.
Найдя в центре посёлка магазин, на двери которого висел «амбарный» замок, Джуар осмотрелся. «Вот в том «теремке», живёт продавщица», – решил он и пошёл к нему: посёлок освещали фонари, и из окон домов бил яркий свет. Нажал на дверной звонок.
– Кто там? – услышал он возглас за дверью.
– Нюра, мне надо с вами поговорить.
– Ни с кем я не собираюсь разговаривать. Приходите утром, когда магазин открою. А если «горят трубы», то это на соседней улице найдёте!
– Откройте, я по поводу вашей подруги Даши пришёл.
Щелкнул замок и дверь открылась. На крыльцо шагнула девушка, лет тридцати – поверх халата была наброшена серая шаль.
– Что вы хотели узнать о Даше, вы кто ей будете? – пристально рассматривая ночного гостя спросила хозяйка.
– Меня зовут Джуар. Я живу в доме Рощиных. Сегодня был на рыбалке, а когда возвращался встретил бабушку Даши. Она волнуется, почему не приехала внучка.
– Как не приехала? Тут идти-то по лесочку всего с пол часа? Даша прибыла, как и положено на нашей маршрутке, в шесть часов. Ну мы посидели с ней, поговорили, всё равно покупателей не было. В семь часов она ушла. Договорились, что я завтра приду после обеда в деревню, посидим у реки. В восемь часов, как обычно, я закрыла магазин и ушла домой.
– Разрешите, я войду, там и поговорим, – спросил Джуар.
– Да, конечно, – распахивая широко дверь, пригласила девушка.
Пройдя коридор, он вошёл в дом и сел на табуретку, что стояла у вешалки. Нюра закрыла входную дверь и вошла следом.
– Внучка, кто там пришёл. Аль весть какую принесли о Павле? – спросил старческий голос из-за перегородки.
– Нет бабушка, это не от Павла. Тут совсем иная история.
– Послышались шаркающие шаги и в проёме двери показалась дряхлая старушка, на вид лет восемьдесят.
– Василиса, вам привет от подруги. Простите не знаю вашего отчества.
– Семёновна я. Но меня уж давно так никто не называет. Все бабуся да бабуся. Внучок Славик и тот, проказник, уж пару раз обозвал каргой, – немного выпрямив сгорбленную спину и поправив рукой край байкового халата, жеманно произнесла старушка.
– Не обзывал я тебя так! Сама придумала, – донёсся звонкий голосок из соседней комнаты, перекрывая голос телевизионного диктора читавшего вечерние новости.
– Замолчи, проказник. Больше не расскажу сказку про сиротку Марысю.
– Ну и ладно, бабуся. Вот выучу все буквы и тогда ты у меня попросишь. Не стану я тебе читать новых сказок, не стану. –Детский голос умолк и увеличился звук телевизора, послышался звон стали и возгласы: «Держите Геракла, держите…»
– Ну его к лешему! – махнула рукой Василиса Семёновна. – Так как там поживает моя подруга Глафира Касьяновна?
– Бабушка, этот парень говорит, что Даша не пришла домой, – выпалила Нюра.
– Ах, батюшки! Как это не пришла? А куда она могла деться, – всплеснув руками воскликнула старушка.
– Может туда же, куда ушла и внучка Верюевых? О господи, что я такое несу? – испугано перекрестившись, сказала Нюра.
– Вот что, женщины, – вставая с табурета, сказал Джуар. – Давайте вначале разберёмся, а уж потом будем делать выводы. Так, Нюра, точное время ухода Даши и в чём она была одета. Может у неё есть в вашем посёлке парень или ещё кто-то?
– Да нет у неё парня, ни здесь, ни в столице. Она учиться. Вот закончила четвёртый курс «Педуниверситета». Летом работала в пионерлагере вожатой. Она у нас правильная девчонка. Это я, рано вышла замуж и сыну уж пять лет. Муж мой в Москве работает, приезжает редко. Высотник он, заказов «выше крыши», – воскликнула Нюра.
У Джуара зазвонил «сотовый» телефон. «Где тебя носит, последыш? Ты что умудряешься и в темноте ловить рыбу. Бросай всё к чертям, дуй домой. Ли уже пудинг приготовил. Ждём!» – разнесся по комнате командный голос. – «Я в Борщовке, у продавщицы Нюры. Виктор Петрович, подъедь, дело есть». – «Хорошо, скоро буду». Джуар положил сотовый в карман рыбацкой куртки.
– Так во сколько Даша ушла? – переспросил он.
Было восемнадцать пятнадцать, когда подруга зашла в магазин, – начала говорить Нюра, поняв, что дело не шуточное. – Я отпускала покупателя. Дотошный он, Никифор, во всём любит точность и проверит товар и не раз.
– Да он был нормальней и работящий мужик! – вставила своё слово Семёновна. – Но после того, как умерла его жена Варвара, всё у него пошло не так. Бригадир первым заметил, что он повторно пашет поле – «крыша съехала» у мужика. А как он любил слушать речи наших руководителей и всегда работал как Стаханов, одним словом передовик.
– Так вот я отпустила Никифора. Он, как всегда, купил хамсы и буханку хлеба, ушёл. Ещё перекинулся парой фраз с Дашей. Мы поговорили с подругой и она в девятнадцать часов ровно, пошла к бабушке.
– Она что-нибудь покупала? – уточнил Джуар.
– Да, взяла упакованных пряников и банку сгущёнки. А перед закрытием, вновь явился Никифор и набрал много сладостей. До этого Нового Года, он почти каждый день приходил и даже заказывал, то халвы ему привези, то фисташек. А к Новому году заказал подарочный набор в коробке. Я привезла ему с «Кремлём». А потом, пару месяцев, вообще не заходил. Как жил, чем питался – не понятно!
– Хорошо, опишите одежду на Даше.
– Ну платье, серое – невзрачное, и куртка, такая длинная, до коленок. На голове старомодная вязанная белая шапочка.
– А «сотовый» у неё был?
– Да! – искренне удивляясь, ответила Нюра. – Как не странно, последняя модель «Мартфон». Но она с ним не баловалась, как делает молодёжь.
– Дайте мне номер её телефона, а сами пока не звоните. Скажите, Нюра, а есть в вашем посёлке люди, склонные к криминалу? – записывая телефон, спросил Джуар.
– Как ни парадоксально звучит, у нас таких нет. Никто не собирает железо и «цветнину». Другой раз видишь, железка валяется у забора, хотя бы кто сдал, так нет, споткнешься порой об неё, а она лежит – ржавеет. У нас так получилось – кочевников нет, и иностранной рабсилы тоже. Наши все в Москве работают, а кто тут, то этим не до того, – семьи нужно кормить. Видимо, всё дело в хитро сплетенном узле дорог, что пролегают недалеко.
– А чем увлекается Никифор.
– Да ни чего его не волнует. Раньше, по молодости, болел за Ленинградский «Зенит», а теперь, чего болеть-то, света нет в деревне. Я чего сюда перебралась. Хочется же увидеть старых артистов, да и новые фильмы порой интересны. А главное новости посмотреть. В нашей деревне умрёшь от тоски. Удивляюсь, как терпит Глаша? – высказала свои рассуждения, молчавшая до этого, Василиса Семёновна.
В дверь позвонили.
– Я сама открою, – резво вскочила со стула старушка. – Это, точно Виктор Петрович подъехал на своей «Ниве». Телевизор внука так кричит, что не дай бог наводнение, или метеорит прилетит, и то не услышишь.
В комнату вошёл Петрович и сказал:
– Ну что, рыбачёк, показывай свой улов. Ты Джуар, что выуживаешь у Нюры. Зная тебя, я предположил: Ты поймал за хвост непростую рыбину.
– Ну рыбину еще придётся забагрить. Так, пока лишь намётки имеются. Но необходимо нам спешить. Я подожду у машины, а женщины тебе всё расскажут.
Джуар вышел на улицу и стал смотреть в пасмурное небо. Минут через пять-десять, к нему вышел Петрович. Они вдвоём сели в машину.
– Ну что, потомок Шерлока, рассказывай что надумал. Где будем искать девушку?
– Ты мне, старший товарищ, лучше скажи, тебя везде здесь вот так встречают?
– Что тебе сказать, парень. Я люблю спать, как нормальный человек. Но, это очень затратное дело, – дрыхнуть без задних ног. Моей задачей является охрана поместья и людей, что приезжают к нам. Поэтому, у меня есть в округе люди, что могут предупредить, ежели что.
– У тебя, что на каждого здесь живущего есть картотека, или компромат имеется? – спросил Джуар. – Так поделись, друг, мне она нужна для работы.
– Картотека есть. Но она вот тут, – Петрович постучал пальцем по своей голове. – Зачем на людей держать какой бы то ни был компромат? Ты наверно сегодня услышал – многие работают в столице. А спроси каждого второго, кто их туда устроил, на нужные работы? Нет, не подумай, в этом деле я не одинок, те люди, что гостят у нас, могут многое: послать учиться на престижную специальность, и бытовые вопросы тоже не так просто бывает решить самому человеку. Вот тут-то и появляюсь я. Да, порой люди сами бегут за советом, потому что знают – им помогут по существу. Понял, гусёк! А теперь рассказывай, что нужно делать?
– Ну раз так, то вызывай сюда участкового, или того, кто при власти. И чтоб явился в форме. Посидим часок в засаде и возьмем, того, кто удерживает девушку.
Виктор Петрович, достал сотовый и, набрав номер, коротко сказал: «Давай, друг, одевайся по форме и лётом к магазину. Оружие при себе. Мы на колёсах». – «Через десять минут буду».
– Вот так, парень, подождём эти минуты. Ты даже представить себе не можешь, сколько ночей, и не только я, искали пропавшую девочку два года тому назад. Прислали солдат, прочесали каждый метр лесного массива. С приборами заглядывали в каждую щель. За то лето, я сбросил десять килограмм и прошагал не одну сотню километров. Психологи работали. Один, уж по осени, заявил: дело рук гастролёров – увезли бедняжку. А сколько милицейских сводок и рапортов я перечитал, за раз не поднимешь.
– Понимаю вас, и сочувствую.
– Ты не мне сочувствуй, а родителям пропавшей девчушки. Если ты сегодня поймаешь этого ублюдка, то я тебе обещаю – завтра же полечу к тебе на родину и привезу сюда твою Алавард. Чтоб эта «красная роза», была рядом с тобой. Даже если мне придется ползти через границу тайно.
– Верю, что ты, мой мудрый наставник, это можешь сделать. Но, такая услуга мне не понадобится. Та роза, что я любил всем сердцем – принадлежит другому. Она добровольно отдала всю себя английскому подданному, и сейчас живёт в его дворце.
– Сочувствую. То-то ты в последний месяц такой пасмурный. А я всё ломал голову, с чего бы это.
В дверку машины тихонько постучали.
– Входи, Николай Николаевич, открыто!
– Куда едем, в столь поздний час! – не здороваясь, спросил полицейский, в звании капитана, усаживаясь на заднее сиденье «Нивы».
– Вот, юный друг, сейчас нам покажет того нелюдя, за которым мы с тобой облазили всю округу.
– Ну, ну, поехали посмотрим. Я обещаю, любое его желание, после раскрытия, исполню как своё.
– Куда рулить, сыщик? – спросил Петрович.
– Крадучись, на хуторок Глафиры Касьяновны.
– Понял, еду.
Машину остановили в леске, не доезжая хуторка, и втроём подошли к домику Касьяновны. Старуха сидела на покосившемся крылечке и всхлипывала.
– Успокойтесь, Глафира, – сказал Джуар. – Идите в дом и ждите. Скоро внучка придёт.
Сгорбленная старушка вошла в дом и подбросила дров, в почти потухшую печь: сухие поленья затрещали, освещая избу ярким пламенем.
– Зачем так самоуверенно! – воскликнул Николай Николаевич.
– Потерпи, друг, и убедишься в правоте слов, сказанных парнем, – тихо ответил Виктор Петрович.
– Я беру удочки и иду к крайнему дому. Вы незаметно за мной. Сидите тихо, чтоб ни случилось. Когда зазвонит телефон, входите в гости к Никифору.
Джуар не таясь, пошёл по улице, что-то напевая на родном языке, помощники, прижимаясь к кустам, некогда стоявшей усадьбы – следом.
– Эй хозяин, отворяй дверь! Иначе вышибу к чёртовой матери! – стуча кулаками в дверь Никифора, пьяным голосом заорал Джуар. – Подай сюда свою внучку, – сейчас же! Я с ней ехал на рыбалку, смазливая девчонка. Открывай, старый пенёк! Не бойся, она не в моём вкусе. Мне нужен её телефон, свой я утопил в реке. А сейчас, после новостей, наши раскатают япошек в футбол. Мне б хоть чуток услышать, как наши забьют первый гол. Открывай, кому говорят.
– Пошёл прочь, прохиндей! – донеслось из-за двери. – Нет у меня никого, бобыль я. Проваливай, пока не покалечил.
– Да пошёл ты, старый хрыч! Я тебя знаешь где видел!
– Проваливай, проваливай, пьянь подзаборная. Понаедут тут городские, рыбу им с футболом подавай. Иди спи на бережку, а вдруг клюнет, золотая рыбка.
Джуар заорал:
– Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была.
Тебе костлявая старуха, через меня привет передала.
А ты, вражина людская, коптишь напрасно землю тут,
Пусть снятся черти тебе ночью, а к утру с собою заберут…
Дверь распахнулась, и в след парня полетел старый валенок. Джаур, даже не отреагировал на выходку хозяина, а раскачиваясь из стороны в сторону, стал спускаться к реке, волоча за собой удочку по земле. Дверь домика захлопнулась и лязгнул крючок.
– Ну как, концерт? – спросил Джуар, возникший около притаившихся товарищей. – Сейчас будет продолжение. Подойдите к окнам и слушайте. Как зазвонит телефон – входите.
Он подождал, пока старшие товарищи займут посты под окнами и набрал номер телефона Даши. В ночной тиши, звонок разнесся по дому, как набат колокола. Не успел смолкнуть первые слова тесни: Жди меня, родной, я лечу к тебе, как посыпались стёкла, вместе с оконным переплётом. Петрович, рыбкой, нырнул в дом. В это же окно, следом влетел и Николай Николаевич.
Джуар резко дёрнул дверь на себя и, сорвав крючок, вбежал в дом. Он увидел стоявшего на коленях Никифора, а два его старших товарища держали хозяина за руки. Прямо с разгона, он стопой «берца» саданул Никифора в грудь. Тот охнув, повис на руках державших его мужчин.
Схватив на голову хозяина, парень выкрикнул:
– Колись, старый пенёк, где держишь девушку! И резко, ладонью, шлёпнул Никифора по седой голове.
– Вот, в подполе сидит, – еле слышно выдавил из себя ошарашенный хозяин. – Я ей ничего плохого не собирался делать. Она бы читала мне газеты, а я бы кормил её. Стар я, чтоб самому читать.
Джуар придержал рукой, рванувшегося было, Николая Николаевича к крышке в подпол, а другой крутанул ухо старика, крича:
– Об этой всё и так понятно! Ты, паразит, говори куда девчушку дел, что мучил три года? Иначе расколю твою тупую башку.
– Я её не мучил. Она жила у меня, как внучка. Я ей сладости покупал и кашу варил. А на Новый Год принёс подарков и выпустил побегать у снеговика и елки. Она до утра резвилась, а потом слегла и умерла. Я её похоронил под яблоней во дворе, хотя и земля была промерзшая.
– Убью, гада! – заорал Петрович, замахиваясь на Никифора табуреткой. – Потрудился, паскуда, в мороз! А три года, держать ребёнка взаперти, это что – по-людски!
Николай Николаевич, подскочил к Василию и стал вырывать табуретку – оба мужчины, яростно рыча, упали и боролись на полу. Старик сел, поджав под себя ноги, и заплакал, обхватив голову руками.
Джуар подошёл и, откинув потёртый домотканый половичёк, поднял крышку подпола. Светя фонариком вниз увидел, сжавшуюся в комочек девушку, смотрящую на него глазами полными слёз.
– Выходи, Даша, не бойся! – сказал Джуар и лёг на пол, подавая девушке руку.
Даша несмело протянула свою руку и стала подниматься по сбитым в лестницу жердочкам. Оказавшись рядом с парнем, спросила:
– Как тебя зовут, спаситель?
– Родители назвали Джуар, – чувствуя что краснеет, ответил он.
– А что будет со стариком? – спросила Даша.
– Если эти двое не разорвут его на части прямо сейчас, то будет суд. И старуха с косой к нему придёт, когда он будет валятся под нарами в тюрьме. Таких там не любят, и не посмотрят, что старик – запинают ногами.
Слова Джуара повисли в тишине полу-мрака – керосиновая лампа с закопчённым стеклом еле освещала избу, стены которой источил жучок-точильщик. Старые товарищи прекратили борьбу и сидели на полу, отвернувшись друг от друга. Никифор, вытаращив глаза, смотрел не мигая, на Дашу. Вдруг старик вскочил и, как «сохатый», побежал к противоположной стене.
– Стой, гад! – крикнул Петрович.
А Никифор, с разгона, насадился всем телом, на висевшую на стене старинную борону: острые зубцы проткнув старика, вышли со спины. Тело дёрнулось, и на пол закапала тёмная кровь. Дарья вскрикнула, и уткнула лицо в грудь Джуара.
Все жители Борщовки собрались на кладбище. Поп долго читал заупокойную над маленьким гробиком: родители девочки стояли молча. Они уж давно выплакали все слёзы по своей дочери. За кладбищенской оградой четверо местных мужиков опускали в могилу красный гроб с телом Никифора. С погоста все расходились семейными группами. В этот дождливый день сентября, в посёлке не работали телевизоры и в домах рано погасли огни.
Джуар сидел на веранде, когда с подносом вышел повар Ли, за ним следом – Виктор Петрович и Даша. Молча выпили по рюмке вина, не чокаясь.
– Даша! – обратился Петрович к девушке. – Ты можешь пожить в этом доме. Зоя Ивановна не против. Сейчас осень, и хозяева редко приезжают сюда. Выбери себе любую комнату на втором этаже –отдохни, успокойся. И нам будет не так одиноко. Не бойся, тебя никто здесь не обидит. Твою бабушку, мы завтра перевёзём сюда, что ей одной делать в пустой деревне.
– Я, пожалуй, приняла бы это предложение, но как с учёбой?
– Этот вопрос я возьму на себя. Полагаю, с месяц можно будет спокойно пожить. А учиться будешь здесь – Интернет под рукой.
– Заботливый, вы Виктор Петрович, – смотря на Джуара сказала Даша. Я буду помогать по хозяйству, и если господин Ли разрешит, то и в поварском деле подсоблю. Мои родители работают в Тюмени, а мне так одиноко.
Сентябрь прошёл в совместных походах по лесам, усыпанных листвою. Петрович видел – молодые с каждым днём всё больше находят общие интересы и на их лицах всё чаще появляются улыбки.
«Вот, Джуар, мне и не нужно ехать куда-то. Эта девушка, я полагаю, сможет стать твоим любимым цветком!» – видя, как Джуар и Даша, проводя время за учёбой, смотрят друг на друга, сделал заключение Виктор Петрович.
7 января 2014 г.