Л.Рохлин
ЖОРА ШЕВРОЛЕ
Жорик! Не уходи! Не бросай! Ну чем не угодила.
Из глаз молодой женщины капали слёзы и ручейки меж чёрных берегов добегали до подбородка, скапливались в ямочке и падали на полные белые груди. Сидя в кровати, облокотившись на высокую резную спинку, безвольно опустив руки, женщина смотрела в глаза высокого статного мужчины, стараясь вызвать сострадание. Но видела лишь равнодушие и не прикрытую отчуждённость.
Не переживай уж так. Мы же останемся деловыми партнёрами и я всегда к твоим услугам. До встречи, зайка.
Хлопнула дверь.
Мой равнодушный герой рос и воспитывался в крайне оригинальном обществе. Мне оно очень близко. Вырос в нём и жил в столичной гуще почти шестьдесят лет. До недавнего времени это было совершенно закрытое общество, которое создал и держал в страхе один из самых кровавых диктаторов за всю историю человечества. Его волей страна была окружена железным занавесом. Буквально. Ни въехать, ни тем более выехать. Начиная чуть ли не с детского сада граждан перекармливали сказками о идеальности этого, так называемого советского общества и страшными домыслами о том, что творится в соседних и дальних странах.
Народ был разделён на организации полувоенного типа. С детского сада заставляли строится в шеренги - октябрята, пионеры, комсомольцы и, наконец, члены партии власти. Старались, чтобы люди в шеренгах мыслили одинаково и не рассуждали иначе нежели прописанное властью.
Но получалось плохо. Наработка новых традиций длится веками.
Общество существовало совершенно не ведая о жизни людей соседних и дальних стран. Лишь слухи в изобилии бродили среди нас. Естественно, сознание рисовало картины роскоши и вседозволенности в этих странах. Кое-что всё таки доходило до нас. Особенно в столицу и большие города. Как-то проникало сквозь щели огромного железного занавеса.
Книги, модные журналы, одежда, предметы быта, диски со звуковой записью модной джазовой музыки... Всё это яркое барахло моментально раскупалось, обогащая немногочисленных ловких, страждущих богатства молодых людей. И весьма рискующих. За ними охотилась милиция и строго наказывала. Наиболее ловких даже расстреливали. Было и такое. Но жажда денег была сильнее...
Эта жажда особенно мучила моего равнодушного героя. Он рос красивым, крепким, сообразительным, но совершенно безразличным. Я уже говорил. Никакого желания быть в чём-то первым, никакого тщеславия и честолюбия.
Со школьной скамьи мой герой молча присматривался к страждущим обогатится. Он пристально изучал технологии возможного обогащения в условиях советского строя. Природная осторожность, рано проявившееся умение сдерживать волнующую страсть, постепенно привели мысли к определённой схеме обогащения. Минимально опасной. Он ждал своего часа.
Школу оканчивает в числе середняков, что никак не трогает самолюбия. Папа подталкивает сыночка к высшему образованию. Но тому не хочется в институт. Зачем попусту тратить ещё пять лет. Как стать богатым он уже примерно знает. Но папа требует. И обязательно в строительный институт. Чтобы по его стопам. Ведь наработаны прочные связи. Сынок упрямится, не ощущая никаких призваний. Папа настаивает и сынок сдаётся. Но поступает в институт химического машиностроения. Что-то направляет его именно на химический путь...
По окончании института начинает работать на военном радиозаводе. Работник из него не важный. Ежедневно, скрупулёзно трудится за чертёжной доской он не может. Да и знает хорошо, что карьера заводского инженера не приведёт к богатству. Там на заводе окончательно вырисовывается техническая сторона идеи обогащения.
Он давно замечает в руках друзей и приятелей особенный товар - копии с дисков модной зарубежной музыки сделанные на рентгеновских снимках. “Джаз на костях”, как это называли в то время. Или звукозапись на “рёбрах”. Настоящие музыкальные диски подпольно привозили из-за границы. Много не провезёшь, а спрос бешеный и предприимчивые люди вручную, используя примитивную технику, делали и продавали копии, записанные на рентгеновских снимках. Зарабатывали по тем временам большие деньги.
Теперь план созрел окончательно и мой герой начинает решительно действовать. Проникает на заводскую студию звукозаписи. Знакомится с аппаратурой, технологией. Ему надо очень мало времени, чтобы досконально освоить и то и другое. Активно действуют специфические импульсы души.
Выпрашивает в студии сломанный немецкий аппарат звукозаписи фирмы “Телефункен” и восстанавливает. У отца отбирает старенький проигрыватель “Днепр-3”. Находит на заводе токаря-универсала, взявшегося изготовить необходимые детали. В заводской поликлинике, к радости уборщиц, собирает подлежащие уничтожению рентгеновские снимки и через малое время с восторгом крутит “ходовой товар”, вслушиваясь в мелодии рок-н-ролла, буги-вуги, биттлз и других королей джаза.
Товар сам не продаёт. Понимает, что опасно. Только через мальчишек, уличных распространителей, сбывая им немного дешевле рыночной цены. Контактный, способный легко и ласково проникать в души собеседников, мой герой к двадцати трём годам начинает собирать обильный урожай. Настолько обильный, что уже через два года покупает автомобиль. Правда, старенькое “Жигули”. Но и это по тем российским временам мог себе позволить только крупный учёный или партийный функционер.
Лиха беда начало. Упоённый успехом мой герой расширяет сферы “трудовой” деятельности. Создаёт в стенах заводской студии подпольных цех по производству “рёберных” дисков. Запись модной музыки идёт круглосуточно. В цехах завода опытные слесаря и токари вытачивают необходимые детали и приспособления. Медсёстры и уборщицы близлежащих поликлиник и больниц собирают кипы упругих рентгеновских снимков и сдают молодому предпринимателю за гроши или яркие безделушки. Бригады молодых людей неопределённых занятий распространяют товар по частным клиентам, по клубам и танцевальным площадкам.
Деньги текут рекой. По ночам мятые бумажки, аккуратно проглаженные, скреплённые резиночками, складываются в коробку из-под обуви и прячутся в глубине антресоли родительской квартиры. Проявление богатой памяти души уже очевидны. Пока в технической и организационной части подпольной деятельности. Качество дисков безукоризненно и легко выигрывает конкуренцию на рынке сбыта. Сознание моего героя уже вовсю ощущает собственную душу, как таинственную кладовую знаний.
Идёт между ними диалог.
Можешь - спрашивает сознание юноши
Да, конечно, смогу - отвечает память души.
И вкладывает в сознание накопленные данные по нужной проблеме. Могучие таланты души ещё не осознаны полностью. Он до поры до времени не может осмыслить её масштабы. Просто использует ею подсказанное. Снимает пенки.
Итак, мой герой, познав сладость первого финансового успеха, стремительно расширяет области применения своих талантов. Его уже тяготит работа на заводе. Всеми правдами и неправдами он старается как можно реже появляться. Да и времени нет. Бизнес требует ежедневного присутствия. Но однажды его внимание привлекает заводское объявление.
Лучшие работники могут получить небольшие участки земли в лесистых окрестностях столицы под строительство маленьких садовых коттеджей. Ласковый, тихий, въедливый юноша моментально проанализировав ситуацию, сумел стать в числе лучших и получить участок. Так, на всякий случай. Пригодится. Но наверное и в этом маленьком факте вновь одномоментно проявилось побуждение богатой души.
Получил и забыл. Но вскоре началось строительство. Профессионалов среди рабочих не было и потому возникали сараи, хибарки, лачуги. Жалкого вида и качества. Случайно побывав на участке заводского приятеля и увидев архитектурное убожество домиков, мой герой поначалу лишь рассмеялся. А зайдя по пути в соседнюю деревню, увидел как строится большая пятистенная изба.
И залюбовался. Долго стоял, наблюдая. Потом неожиданно для себя подошел и напросился в помощники, не прося заплатить за работу. В свободное время стал приезжать, помогая и пристально наблюдая за сноровкой мужиков. Жадно расспрашивая о приёмах и технологии обработки различного строительного материала, о применимости разной древесины, о видах столярного инструмента, о разного рода приёмах в технике сборки дома.
Крестьяне только удивлялись быстроте и ловкости с какой неопытный городской парень справляется со сложной плотницкой работой. У него тогда же вдруг, конечно не вдруг, а по сигналу всё того же одномоментного проявления памяти души, возникает необычайно острый глазомер. Без всяких измерительных приспособлений и тем более приборов, без чертежей, он абсолютно точно подбирает нужные пиломатериалы по толщине, длине и ширине. Внезапно срабатывает блестящее пространственное воображение. Сознание видит и в целом и в деталях архитектуру здания.
Ну в общем что долго говорить. Данная Творцом богатая память души, дремавшая до поры, внезапно окончательно пробудилась, возбуждённая сознанием. Подавив на короткое время страсть обогащения, душа снабдила сознание обильными строительными знаниями, наполнив ими мысли, а те в свою очередь вооружили глаза и руки. Такие руки у нас в народе называют золотыми.
И повалил народ смотреть на чудо. Среди хибар и лачуг высился двухэтажный дом с балконами и верандой, да ещё обставленный шкафами, кроватями и диванами собственного изготовления. А он не знал, как объяснить оторопевшим людям, ещё вчера знавших его как ленивого заводского инженера-механика, мальчишку из института, откуда у него такие руки и такая смекалка.
Не останавливаясь, играючи, переделал маленькую двухкомнатную квартирку родителей. Перенёс перегородки, объединил с освободившейся комнаткой уехавших соседей и получилась сравнительно большая квартира. Бесценный капитал в Москве.
К тому времени это уже вполне сложившийся молодой человек. Модно одетый, высокий, атлетически сложенный, не курящий, очень осторожно пьющий, никогда не повышающий голос, спокойный и трезвый даже в пьяных компаниях. Не жадный, с вечно смущённой улыбкой и ласковым, внимательно изучающим взором зелёных глаз. Не речистый, не философствующий, слабо знакомый с творчеством разных там поэтов и писателей. Современных, тем более прошлых веков. Он невольно привлекает к себе людей.
Особенно женщин. Любого возраста, но более бальзаковского. Зрелых, опытных. Женщины каким-то шестым чувством, по запаху, видят в нём великолепного самца. Вьются вокруг стаей золотых рыбок. Стараются привлечь, предоставляя в полное распоряжение всё чем владеют и всё о чём знают. Он рано понял ценность использования женщин. Его не посещает страсть, тем более безумие. Он не догадывается о существовании вечной любви.
С той поры и до сих пор не понимает этих слов. С чувством и тактом удовлетворяет женщин, никогда грубо не отталкивает, вовсю и беззастенчиво пользуется их общественным положением и связями. И они прекрасно видят, что перед ними не муж и уж тем более не отец. Необыкновенный любовник. Понимая, прощают и делают всё возможное и невозможное, лишь-бы ощущать эти большие сильные руки, лишь-бы видеть эту смущённую улыбку, лишь-бы дарить всё, что в их силах...
Полная беспринципность, обилие денег, поначалу от продажи дисков, а потом и спекуляций модными товарами, плывущими в руки благодаря связям благодарных женщин, быстро делают его сознание холодным и рассудочным. Таким оно и остаётся до сего дня. Именно сознание. Душа лишь дарит в побудительные моменты необыкновенные прикладные знания и умения.
Проработав на заводе почти пять лет, ласковый молодой человек выбивает для себя маленькую квартирку в пятиэтажном доме неподалеку от Москвы. И вновь душа приоткрывается, отделав и обставив свой дом словно яркую солнечную игрушку. Ну казалось-бы! Вот оно! Нашел человек призвание и теперь дорога открыта для расширения и углубления познаний именно в этой области. Строительной, архитектурной, столярной. Нет! Не случилось!
Как-то в ресторане, где он с друзьями справлял 27-летие, судьба свела с компанией грузин, веселящихся за соседним столиком. Познакомились и один из них особенно привлёк его внимание. Широкий, вальяжный, богатый грузин с манерами восточного князя поразил воображение моего героя. Да и тот заинтересовался москвичём.
В общем буквально с первых дней они поняли перспективность знакомства. Поговорив, прочувствовав друга друга, вскоре нашли широчайшие горизонты приложения совместных сил. Приложений, мягко говоря, находящихся вне закона. Началась совершенно другая жизнь. Всеми предыдущими событиями сознание моего героя было к ней полностью подготовлено и потому без страха пустилось в крупный аферы.
Требовалось, естественно, посвятить новому делу всё время. Поэтому наш москвич увольняется с завода и пристраивается, видимости ради, школьным учителем по … химии. Нет, конечно, не преподавать. Этого он по сути своей не может. Лишь помогать в техническом отношении преподавание химии. Главное, что в школе надо бывать от силы несколько часов в неделю. Руки развязаны.
Грузин предлагает заняться покупкой, оформлением и восстановлением подержанных и аварийных автомашин, советских, но лучше иностранных. А уж он обеспечит сбыт. В то время это было самое выгодное дело в России. Люди стали жить лучше, у населения появились деньги, особенно в южных закавказских республиках. Иметь автомашину было престижно. Сразу достигалось влияние в обществе. Таких уважали и ценили. Но вот купить машину, тем более иностранную, было очень трудно. Отечественных выпускалось крайне мало, а редчайшие зарубежные ценились буквально на вес золота.
Было одно место в Москве, где власть разрешила официально торговать автомашинами. В том числе и иностранными. Старыми и так называемыми “битыми”, попавшими в аварии и ранее принадлежавших посольствам, журналистам западных издательств, консульств. Вокруг этого места крутились роями разные люди, пытаясь завязать знакомства с продавцами, дирекцией. Стараясь проникнуть, приобрести “счастье”. Это удавалось лишь некоторым, особо ловким людям.
Осваивать это место и направился мой герой.
В самое короткое время он стал своим среди сотрудников, особенно сотрудниц, московского эльдорадо. Импульс острой необходимости и в этот раз вызвал движение богатой души и она моментально ответила. Его руки оказывается могли не только строить, но и ремонтировать любую механическую неисправность, воссоздавать первоначальный прекрасный облик машины.
Время понеслось семимильными шагами. Мой герой покупает российские машины, вскоре и “битые” зарубежные марки, которые в подпольной мастерской восстанавливает, оформляет документы и передаёт грузину. В славном Тбилиси, в древнем Ереване, в приморском Баку, в хлебном Ташкенте наряду с советскими “Волгами”, вдруг появляются разноцветные шевроле, бьюики и форды, вызывая дикую зависть окружающих и поднимая до небес репутацию хозяина. Деньги текут в карманы ловких дельцов. Большие деньги. Но это было не самым важным. Появляются такие связи, о которых москвичу и не мечталось.
Москва громадный город. Это даже не город, а отдельная страна в России.
Все богатства сосредоточены в Москве. Сюда со всей России стремились и стремятся все мыслящие люди страны, стекались столетиями, особенно ловкие, жаждущие власти, денег. Мой герой вскоре приобретает среди них большую известность. Власти, правда, никакой. Но влияние несомненно. Его просят достать престижные машины директора крупных предприятий и оптовых торговых баз, высокие правительственные чиновники, заслуженные артисты и певцы и уж, конечно, короли подпольной коммерции.
Были такие в России, которые умели организовать частное артельное производство на дому или даже на государственном предприятии, в большинстве своём текстильное, ловко обходя все законы. Все эти люди платили моему герою не только деньги, но и передавали связи, рекомендуя Жору-шевроле, такую кличку он вскоре получил, как надёжного доверенного партнёра. Кличка возникла после того, как мой герой приобрёл для себя красно-белую американскую машину. Этакий француз - модный, красивый, богатый, перед которым раскрываются все двери. Его застенчивую улыбку вскоре узнавали по всей Москве.
Так продолжалось беспрерывно почти восемь лет. Очень большой срок, если учесть как милиция жестоко пресекала такого рода деятельность. Я уже говорил. Вплоть до расстрела.
Я не знаю почему за столь длительный срок мой герой не попал в поле зрения милиции. Это, конечно, само по себе удивительно. Я просто и вновь хочу убедить, что любую страсть не может остановить никакой закон, ни самое жестокое преследование.
Любовь, жадность, жажда власти. Они порой овладевает нашим сознанием и не в нашей воле найти причины, остановить, перенаправить. Иногда нам кажется, что мы руководим страстями. Про таких говорите - сильный, волевой человек. Это не так. Возникновение и глубина страсти есть те самые ленточки душевной памяти. Необычайно разнообразные, разноцветные. Они или есть или их нет, но чаще присутствуют мелкие, бесцветные. Они постоянно обновляются, переплетаясь по иному под влиянием новых событий. Жизнь не стоит на месте.
Но всегда есть первая страсть. Пусть маленькая. То что мы называем первым чувством, первым решением. Оно обязательно исходит из памяти души и потому самое действенное. Мы можем о нём забыть на время, бросаясь на решение других проблем, тем самым расширяя наш жизненный опыт и, конечно, обогащая душу для следующих поколений. Но если в душе изначально заложены кипящие страсти, то сознание не сможет их обуздать, оседлать. Лишь всю жизнь следовать им. Сознание словно героический Фаэтон, незадачливый кучер солнечной колесницы. Им управляет божественная душа. В противном случае колесница гибнет, а с нею и смертный.
Теперь вам понятны истоки оригинальной страсти моего героя. Чтобы вы имели представление о масштабах трудовых подвигах москвича, расскажу вкратце о многообразии и хитросплетениях его дальнейшей московской жизни.
Грузин вовлёк москвича в русло специфического потока деятельности. Этот житель кавказских гор не имел и представления во что выльется его скромный проект. Мой герой поначалу освоил технологию процесса поставки - продажи блестящего товара. Но более изучил пагубные страсти, терзавшие продавцов и покупателей.
Тем временем грузин торопил, знакомя москвича с возможными покупателями. В основном это были богатые жители закавказских республик, которых москвич не знал и не ведал. Они были мало интересны. Но вот однажды появился столичный покупатель. С него, точнее с неё и завертелась новая, многообещающая карусель. То была Дора Израилевна, главный товаровед одной крупной торговой базы союзного значения. Предприятие распределяло по крупным городам спортивные товары, в том числе одежду, в том числе столь дефицитные в то время … иностранные джинсы.
Предмет вожделения городских жителей, млевших от слов Levi, Wrangler, Lee. Их поступало очень мало, а жаждущих было миллионы. Дору Израилевну знали все и она умело обирала “миллионы”, складируя и используя многообещающие связи своих клиентов. Словно паутиной связь охватывала власть имущих большого города. И когда Дора познакомилась с нашим героем, то они с полувзгляда поняли принципиальную необходимость глубокого обоюдовыгодного союза. Нет, нет! Не любовного. Социального.
С той поры карусель буквально захлёбывалась от скорости вращения, принося невиданные дивиденды. Ибо теперь элитные клиенты могли одновременно похвастаться джинсами Wrangler, импозантно опираясь на золотистый Plymout и окуривая собеседника благовонием сигарет Marlboro Gold.
Успех предприятия был обеспечен.
Элитные клиенты! Вы не можете себе представить этих граждан. Вы привыкли видеть среди них царей и знать, в крайнем случае богатых купцов и банкиров. В советской России не было ни того, ни другого, ни третьего. Просто не было официально богатых людей, кичащихся дворцами и плодородными землями. Элитой считались высшие правители страны и сравнительно небольшое сообщество лиц, подпирающих трон правителей. Партийные функционеры в столице и областях, министры и генералы, директора крупных заводов, комбинатов, розничных и оптовых торговых баз. К ним прижимались, в надежде урвать свой кусок хлеба с маслом, узкий круг лиц из научной и артистической сфер и совсем крохотная группка людей искусств.
Отдельным боевым кланом выступали подпольные короли. Я упоминал их. Просто, немножко добавлю, так как это явление крайне примечательная особенность России того времени. Советская власть отменила право граждан на частную собственность. Перестал действовать великий и наверное главный стимул развития общества. Властители оказались глупцами. Как нельзя отменить религии, так и невозможно стереть из сознания людей стремление к обогащению.
Это словно родник живой воды - обязательно прорвётся. Вот и прорвалась к богатству наиболее ловкая часть граждан, создав в подполье, то есть под видом вполне официальных советских учреждений, цеха по производству дефицитных товаров - тех же джинсов и другой одежды под торговыми марками всемирно известных фирм. Товары распределялись через официальные оптовые базы по магазинам и лишь очень узкий круг лиц, знали об этом и немерено обогащались. Вот и вся элита. Остальные 95% населения - море бедноты, в большинстве своём не осознающих свою нищету. Привыкших к ней и считающих своё положение вполне нормальным.
Столь разношерстная немногочисленная элита, от криминальных кругов до официальных властей, была тем не менее очень тесно взаимоувязанной, взаимозависимой. В неё и попал наш герой, во многом благодаря скромной Доре Израилевне. Поначалу он осваивал криминальную часть элиты. Это было привычнее для него, да и менее опасно. К тому же нарабатывался опыт.
Покупал поддержанные российские автомобили “Волга” и после первоклассного ремонта продавал втридорога закавказским дельцам и черкизовским подпольным королям. Гарантии ремонта он всегда держал высоко. Тут надо отдать должное. Золотые руки, питаемые познаниями души и организационные способности сознания, возникшие за предшествующие “трудовые” годы, создавали ореол успеха. Параллельно с машинами не брезговал продажей любого дефицитного товара, попадавшего в руки через Дору, подпольных королей или фарцовщиков.
Слава моего героя росла как на дрожжах. Теперь, в компании известных фарцовщиков и друзей из Грузии его часто видели в лучших ресторанах Москвы. Ночные кутежи в полулегальных ресторанах - “Иверия”, “Салтыковка”, “Русская Изба”. Завтраки в “Национале”, обеды в “Арагви”, в “Узбекистане”. Всё проходило шумно и весело. Он казался странным, мой москвич, среди громких оргий и пиров. Почти не пил, не играл, не курил. Был немногословен и лишь застенчивая улыбка освещала грубоватое привлекательное мужское лицо, лаская собеседников, но более собеседниц.
Последних, повторяю, было много, слишком много. Он не был жадным, сорил подарками и отбирал для себя всегда не столь красивых, сколь необходимых. Для дела, для связей. Как и прежде не влюблялся. Умело удовлетворял, накрепко привязывая женщин к своей особе. А те как ночные бабочки, попавшие на огонь, сгорали в страсти, бескорыстно отдавая всё что имели за душой. И никогда не обижались, не мстили, если видели партнёра с другой избранницей. Они инстинктивно понимали, что на долгую связь он не способен, что не может быть мужем. Лишь партнёром. И оставались навечно подругами моего героя.
Вскоре общество подпольных дельцов не то чтобы надоело ему. Наскучило. Сознание толкало к иным сферам, к блеску солидных граждан. И они во множестве появились. Ну что может быть более привлекательным чем общество известных эстрадных певцов. Тешить тщеславие, появляясь в компании Валерия Ободзинского, Юрия Антонова, Вадима Мулермана, Вячеслава Малежика.
Скромно намекнуть приятелям о интимной связи со Стояной Николовой, которой через бразильское посольство сделал мерседес. Купив, правда, через Дору подержанный, но предоставив певице в блестящем состоянии и, естественно, немало заработав на операции. Пообедать в ресторане гостиницы “Россия” с Муслимом Магомаевым и его друзьями, передав посылку от Рауля Кастро, многозначительно улыбаясь и вызывая завистливые взгляды окружающих. Или сидеть в директорской ложе Большого театра на прогоне нового балета, посылая воздушные поцелуи известной балерине.
Позже он мне скажет.
Знаешь, старик, жизнь была такая, как-будто не со мной... Удалась! Многие друзья всё потеряли, стрелялись, сидели по тюрьмам. А я через всё прошел спокойно, без страстей и отсидок...Наверно судьба.
И гордо добавит. Без тени смущения.
Сильных мало людей. Вот я сильный. Я это знаю!
На непроницаемом лице светилась неизменная застенчивая улыбка. Он смотрел прямо в лицо, ожидая возгласов удивления, возможно восторга. А меня охватило какое-то странное ощущение. Реальное, не мистическое.
Казалось-бы, ну чем может привлекать этот человек. Я не имею ввиду женщин. На чём зиждется его твёрдая уверенность, что жизнь удалась, что он сильный. Ведь ничего не создал. Ни крепкой семьи, ни культурных памятников. Неужели только возникшим ощущением богатства собственной души, которая время от времени, не часто и уж тем более не постоянно, демонстрировала ему и окружающим своё изобилие. Наверное больше удивляя и поражая самого владельца души. Мне было не понятно и любопытно.
Денег было много. В отдельные периоды наверное очень много, но они не привели к видному положению в обществе, на служебном поприще. Предпосылки, повторяю, были и весьма существенные. Я вновь имею ввиду богатую память души. Но одарить людей, удивить красотой души, он толком почти не умел. И молча томился в круговерти малых и больших спекуляций, в пьяных компаниях случайных приятелей.
Не будучи глупцом, прекрасно понимал, что в артистической среде, куда он так стремится, интересуются им только как поставщиком дефицитных товаров. Не более того. Друзей не приобрёл. Возникающая обида, тщательно скрываемое тщеславие, подогреваемое обильным внимание красивых женщин, толкает моего героя на новые более высокие горизонты всё той же пустой “трудовой” деятельности.
Он проникает в столичную мэрию и быстро становится своим человеком у первого заместителя мэра столицы. Настолько своим и настолько необходимым, что тот как-то в разговоре говорит.
Ты мой золотой походи по Москве, посмотри где строятся дома, выбери себе и дом и этаж и квартиру... ту и получишь... можешь в высотке на Котельнической набережной... правда это по трудней будет, но сделаем.
Квартирку он взял, но не для себя. Осторожность подсказала более верный путь. Квартиру получил первый заместитель министра просвещения, а мой герой, став его закадычным приятелем, получал из первых рук не только сведения о финансировании учебных заведений страны, которые сообщал нужным людям, но и мог активно посодействовать этим людям в получении дополнительных средств на строительство дач и выделение участков земли якобы под учебные полигоны и исследовательские здания.
Эти люди становились обязанными моему герою и он в нужный момент вытягивал из них необходимые средства, материалы, услуги, связи. Для других людей, иных организаций. Образовывался тугой клубок неофициально связанных и взаимозависимых людей, в центре которого находился он. Так ему казалось. И не важно было-ли так или не было. Главное, что он был в этом уверен. Он так чувствовал и это наполняло сознание гордостью и важностью существования. Мой герой был всем нужен.
Я не могу вам описать полностью масштабную деятельность этого человека. Нам не хватит времени, да и вам надоест быстро. Лишь последнее сообщу, чтобы поразились масштабам.
В круг его приятелей попадают люди из охранного управления при генеральном секретаре той самой единственной правящей партии страны. Это практически президент России с неограниченными полномочиями. В общем примерно как император Рима. Конечно, императору ничего не нужно было от своего раба. Но его охранникам, ограниченным во времени, да и в средствах, нужно было всё.
А моему герою это добавляло значимости в собственных глазах. Да и при случае козырнуть перед приятелями было приятно. Именно в этой среде бесстрастное сознание моего героя подверглось наивысшему испытанию.
Он … влюбился! Так ему показалось. В стюардессу личного самолёта императора. Влюбился настолько, что переехав к ней на квартиру, расслабившись, даже почувствовал радость, узнав о беременности любимой подруги.
Это незнакомое чувство длилось недолго. Совместная жизнь, возникшие ежедневные нудные обязанности, резкое ограничение свободы действий охладило порыв и не дождавшись рождения ребёнка, всё с той же смущённой улыбкой, он покинул супружескую обитель. Какую же искреннюю неподдельную радость испытал в стенах своей маленькой квартиры.
Это он мне говорил.
Ты не представляешь, старик, как было уютно у себя. Я буквально гладил каждую вещь, протирал, ставил на новые места и отойдя любовался. Нет, не могу! Дай ей Бог счастья.
И помогать буду во всём, но жить только порознь. Только!
У него родилась дочь. Нельзя сказать чтобы он испытывал к ней какое-то особое чувство. Больше удивлялся, что у него, у НЕГО, появилась дочь. Это чувство тоже быстро прошло.
Кстати, через много - много лет дочь приехала к отцу и они долго жили вместе, пока она не вышла замуж. Но и потом он много помогал ей.
И всё таки, как не покажется странным, обширная деятельность по обеспечению власть имущих дефицитными зарубежными товарами и прочими услугами... начинает приедаться моему герою. Та самая единственная страсть. Он ведь не из когорты стяжателей, трясущихся над своим богатством и по ночам с жадным блеском в глазах пересчитывающих золотые червонцы.
Нет! Эта деятельность, конечно приносила немалый достаток. Думается очень большой временами. Но значительно больше привлекала острым авантюризмом. Болезненным ощущением ложного всевластия. Оно словно наркотик разъедало сознание. Без него уже не возможно было жить.
Я всё могу - кричало, вопило сознание - я всем нужен, мало кто может такое, а я могу. Могу!
Думается мне, когда поздним вечером расслабившись, дремало сознание, просыпалась память души и навевала сны. Они всегда возникают, когда человек расслаблен до такой степени, что происходившее днём для него пропадает и мысли, уже питаемые душой, уносят человека куда им заблагорассудится. Я сам не раз испытывал такое и скажу откровенно возникает непередаваемо сладкое ощущение.
Какие-то красивые люди и необыкновенные ситуации, в которых они, эти люди, выражают то, что мне очень хочется и чего я лишен в реальной жизни.
Вот такое стало случатся всё чаще и чаще с моим героем. Но в отличии от меня, когда сны забывались в событиях дня, у него они понемногу стали реализоваться. Руки, его золотые руки, помимо сознания, чуть-ли не автоматически стали творить, увиденное в снах.
Люди не забывали его творящие руки. И время от время родственники, приятели, близкие женщины просили сделать то диван, то набор стульев, то текстурирование интерьера комнаты. И он с удовольствием, отрешившись от своего обыденного, погружался в мир иной, душевной страсти. Предначертанной судьбой. Она толкает его, как-будто случайно в музей мебели Гиршмана, размещавшегося ранее в Александринском дворце в Нескучном саду. Там вскоре становится завсегдатаем.
Внимательно рассматривает мебель эпохи Петра I, Павла, Александра, французские стили, много расспрашивает у специалистов в реставрационной мастерской при музее. Потом увлекается. И начинает понемногу творить... для себя. Денег много и потому легко скупает старую изношенную мебель, рухлядь, пришедшие в негодность полки, столы, шкафы, кушетки, но больше старые доски из ценных сортов древесины, найденные на чердаках и антресолях старых особняков, которых в Москве изобилие. Всё это в беспорядке громоздится в сарае возле дома, где он жил. Могло лежать долгие месяцы. Но вот наступает день икс. Он исчезает из торгово-спекулятивной сферы. Надолго.
И отдыхает, исступлённо творя из рухляди блестящие образцы мебели любых эпох, любого стиля. Или декорирует чью-то квартиру в стиле прошедших эпох, текстурируя стены, потолки и полы из разных сортов древесины. Специалисты удивляются, а получившие подарок, так было чаще, радуются безмерно. У меня в Москве до сих пор стоит его шкаф, в стиле кантри, из карельской берёзы. Простые, строгие, гармоничные формы радуют глаз. А уж какой прочный. Века простоит.
Очевидцы рассказывают, что он преображался, когда творил и никто ему был не нужен в это время. Радовался словно ребёнок, слушая восторженные отклики получивших царские подарки. Вот такая удивительная раздвоенность натуры. Такая казалось несовместимость души и сознания. Непонятно, как это могло быть.
Вскоре он получает известность как мастер краснодеревщик. Им даже заинтересовались в реставрационных мастерских Эрмитажа. Приглашают и предлагают отреставрировать царскую карету императрицы Екатерины II. И мой герой соглашается. Правда, так и не сумеет доделать до конца...
Он вдруг почувствовал, что спокойное время в России уходит.
То был самый конец 70-ых годов. Кончалась эра очередного генерального секретаря, императора России, в многострадальном XX столетии. Это был наименее жестокий император по сравнению с предыдущими, давший своему народу относительное спокойствие и некоторые свободы. Будучи по натуре не злым человеком, старающейся избегать репрессивные меры, не замечать коррупцию в рядах своих ближайших и тем более отдалённых соратников, император создал в стране атмосферу некоего благодушия, расслабленности. Видимо поэтому в стране могли спокойно процветать люди подобные моему герою, подобные королям подпольного бизнеса.
Все подпольные бизнесмены, в том числе и мой герой, имели, словно натасканные псы, гениальное чутьё. Император старел и все знали, что его наследник значительно более крутой по нраву человек. Вполне может создать обстановку нетерпимости, подобную кровавому диктатору тридцатых годов, к разного рода подпольным деятелям. Дельцы зашевелились, подыскивая глубокие норы, где можно было-бы отсидеть лихие времена. Как говорилось в одном старом фильме, главное в профессии вора - во время смыться. Они потихоньку и стали покидать столицы, растекаясь по закоулкам огромной страны. Мой герой в числе первых стал собираться в дальнюю дорогу. Вот только в неожиданном направлении. На Запад!
Тогда впервые появилась такая возможность. В железном занавесе возникла дырочка. Ржавчина проела. Маленькая и узенькая. Сквозь неё со слезами и кровью продирались единицы. Все они были представителями моего вечно странствующего племени. Это благодаря им возникла в занавесе ржавчина. Им-то не впервой за века мытарств и издевательств пробиваться к кажущейся свободе. Естественно, мой герой вспомнив, что и он наполовину еврей, немедленно примкнул к группе особо подвергшихся издевательствам.
Делал он это осторожно и обстоятельно. В отличии от остальных ему было легче. Он уезжал один, не имея жены, детей и без родителей. Отец к тому времени умер, а мама, кубанская казачка, оставалась с дочерью. Да и вещей никаких. Пару чемоданов...
Все документы для отъезда, а их требовалось очень много, скрупулёзно составляли его большие друзья, знатоки бюрократических формальностей. И всё равно ждать пришлось почти 11 месяцев. Это время, вспомнив свои школьные обязанности, он аккуратно посещал классы, приводя в изумление директора и напрочь забывших его педагогов.
Но больше учеников. За считанные месяцы кудесник от скуки превратил кабинеты по химии и физике в образцово-показательные классы, буквально напичканные невиданными приборами и механизмами. За ним ходили по пятам, прося ещё и ещё раз показать и объяснить оригинальные опыты, казавшиеся ученикам чудесными фокусами.
И вот настал день, когда совсем молодым, в 34 года, свободным от всех забот и обязанностей, словно ветер в поле, мой герой странным образом оказывается вне железного занавеса, в самом центре Европы, в солнечной Италии.
В прекрасном Риме.
Родина выбросила его внезапно. Он оказался в пустоте. Почти без средств, без семьи, без приятелей, без связей, даже без привычных женщин, которые в трудные минуты успокаивали, ласкали и убаюкивали. Всё вокруг чужое и непривычное. Тысячи магазинов и лавочек, переполненных яркими товарами, которые ещё вчера были для него дефицитными. Рестораны и кафе с утра и до позднего вечера бурлящие толпами праздных людей, жующих, галдящих, смеющихся. Нескончаемые потоки разноцветных машин, ранее видимых лишь на картинках иностранных журналов. Он обалдело бродил по Вечному городу, одинокий, никому не нужный и невероятно уставал … без привычной российской деловой праздности.
Вечером возвращался в плохонькие дома, забитые прибывающими семьями шумных, суетящихся евреев из Одессы, Киева, Молдавии. Стараясь быть незамеченным, проникал в свою комнатку и проваливался в глубоком беспробудном сне. Он невольно сторонился соотечественников, не понимая безумной радости и жажды мелкой спекулятивной деятельности своих новых приятелей.
Вырвавшись из адова круга советских запретов, всеми правдами и неправдами прорвав таможенные барьеры, изнемогая под тяжестью привезённых тюков, чемоданов и ящиков, обуреваемые вечной жаждой заработка, радостные и оживлённые, сограждане организовывали на перекрёстках оживлённых улиц бесконечную ярмарку.
Продавали всё, что могло иметь хоть копеечную цену. Постельное бельё из льна и хлопка, шерсть, полотенца, одеяла, бытовые электротовары и фотоаппараты и многое другое. Всё уходило по смехотворным ценам. Но это не останавливало жажду дорвавшихся до коммерции советских евреев. А вечерами дома, приютившие бывших российских людей, бурлили такой неподдельной радостью и искрящимся весельем, будто к ним пожаловал сам пророк Моисей с новым словом Господним.
Моего героя не трогали древние развалины Рима. Просто он почти ничего не знал о создателях и великих гражданах города. Первую неделю бесцельно бродил по магазинам и улицам, ошеломлённый изобилием. Но как-то вечером, глотая скудный ужин, его вдруг поразила ужасная мысль. С той поры она полностью овладела сознанием и не давала покоя.
Что я наделал? Неужели больше никогда не будет той жизни. Там был всем нужен, богат, весь город был в моих руках, всё что хотелось имел. А тут нет дефицита... Что делать? Ведь больше ничего не умею. Как выжить, как стать богатым.
Мой герой впервые растерялся. Он завидовал детской радости своих сограждан и томился в неизвестности. Вспомнил о рекомендательных письмах знакомых реставраторов к своим коллегам в Италии. Запасся ими случайно. Так, на всякий случай. Решил воспользоваться одним из них. И направился во Флоренцию, в знаменитую галерею Уффици. С толпой туристов ходил по залам и тоскливым взором всматривался в картины незнакомых Джотто, Рафаэля, Тициана. С удивлением обнаружил русских художников - Кипренского, Айвазовского, знакомых ещё по школьным картинкам и по Эрмитажу.
Его провели в реставрационные мастерские и представили бледному тощему господину. Тот повертел письмо, потом обрушил поток слов, жестикулируя и перескакивая с места на место. Москвич стоял молча и лишь преданными собачьими глазами со смущённой улыбкой наблюдал за оригинальным господином. Тот неожиданно замолчал и рассмеялся. Так заразительно и громко, что рассмешил и моего героя. Они долго стояли и смеялись, пока итальянец вдруг замолчал и уставился на неожиданного гостя.
Походил, потом позвонил, потом жестами предложил погулять по городу и придти после обеда.
Во второй встрече присутствовал ещё один господин, который с большим акцентом говорил по русски. Беседа была короткой. Ему сказали, что судя по письму, он не профессиональный реставратор, да и то только по деревянным изделиям. Они готовы взять его учеником, но это долгий процесс и вообще-то мало оплачиваемый. Можно устроить скидки. Но пока он должен снять комнату и как-то обеспечить свою жизнь.
Он вышел удручённый, подавленный. Добрёл до вокзала и полтора часа трясся в вагоне третьего класса, с испугом взирая на бедно одетых весёлых людей. Не помнил как приехал в Рим, как автобусом добрался до дома. Два дня не выходил, лежал, тупо уставясь в потолок. На третий день в дверь постучал соседский мальчик и молча, с любопытством оглядывая захламленную комнату, протянул письмо. Из письма было понятно, что его приглашают в посольство США. Вот так он оказался в Лос Анджелесе, в 35 лет, одинокий, растерянный и без всяких надежд на будущее.
Растерянность была не долгой. Земля Америки разбудила, всколыхнула душу. Её богатая память напомнила сознанию о золотых руках. Заставило сознание если не забыть, то отойти от бесполезных в новых условиях московских спекуляций и активно действовать. По новому сценарию.
На жизненном пути возникает человек, знакомый ещё по Москве, которому по случаю и не безвозмездно помог в то время. Здесь он стал крупным хирургом, приобрёл большую славу, естественно и связи. Ему были хорошо известны московские возможности моего героя. Его двойная жизнь - хитросплетения спекуляций и золотые руки.
И он берёт на себя долг обстоятельно объяснить, что заниматься скупкой и перепродажей ценностей и товаров по московскому образцу здесь мало выгодно, а при незнании языка и жестких законов можно быстро попасть в тюрьму. Зато золотые руки здесь в особой цене.
Я знаю твои руки. Они в своей области подобны моим. Используй мои связи и ты будешь обеспечен работой. Тяжелой, нудной, но прибыльной. И что не менее важно - тут хирург громко засмеялся внезапно пришедшей мысли - твоя работа как и моя будет мало зависеть от экономических кризисов. Здесь это важно. В ответ на непроницаемом лице моего героя засветилась ласковая смущённая улыбка. Впервые за последние месяцы. Улыбка надежды.
Так и случилось. Как предсказал хирург. Первый же дом, изнутри обустроенный моим героем, вызвал восторг. Конструирование интерьеров каждой комнаты, подбор цветовой гаммы, сочетание удобства, экономичности и красоты мебели и предметов домашнего обихода было столь непривычно для американского обывателя, что хозяева буквально онемели от счастливой неожиданности. Но ещё более их удивляла манера работы русского мастера. Во первых он работал один. Помощники использовались лишь при поднятии или поддержки тяжестей и для мелких услуг типа принеси...отнеси.
И вторая странность - отсутствия общего проекта, детальных чертежей и минимум использования измерительных приборов. Всё делалось, как говорят в России, на глазок. Он отходил, внимательно прищурившись, смотрел и затем решительно проводил операцию за операцией. И практически никогда не ошибался. Точность пригонки деревянных или металлических конструкций поражала всех. Настолько, что люди приходили группами любоваться работой.
Заказы посыпались со всех сторон. Слух о московском мастере метался по огромному городу. Поначалу, приглядываясь к людям и их быту, осторожничая и видимо не совсем осознавая масштабы богатства собственной души, москвич лишь реставрировал старые помещения или отвечая на назойливые просьбы создавал отдельные образцы мебели. Он хорошо помнил музей старой мебели Гиршмана в Москве и когда его просили сделать стол, стулья, кухни, шкафы, меридьенны в любимом многими американцами стиле кантри, то его руки, пощупав в старинных домах такую мебель, создавали из состаренных, часто отдельных поломанных, полусгнивших образцов, разрозненных инкрустированных досок и балясин, вспомнившиеся музейные образцы в стиле русского крестьянского быта. И радовался, как истый художник, каждому созданию, тяжело с ним расставаясь, провожая словно любимое дитя в долгую дорогу.
Но всё же более любил крупные работы. И вскоре стал не только реставрировать дома, но и строить новые. И вот что было удивительно, повторяю. Он совершенно не умел создавать проект на бумаге, тем более в деталях, поэтажно, покомнатно. От заказчика требовал лишь основные параметры. Всё остальное вынашивал в голове, в процессе работы дополнял, изменял, пока не достигал только ему известной чёткости линий и красоты.
И заказчики всегда доверяли его чувству гармонии.
Постепенно забывается бурная московская жизнь, запутанный клубок деловых и любовных связей, сотни и тысячи знакомых, ежедневная суета, сизый ресторанный дым вперемежку с громом джаза и пением размалёванных певиц. В России остались единицы наиболее близких приятелей. Они звонят, иногда приезжают, даже зовут обратно, рисуя заманчивые перспективы баснословных финансовых операций в России, официально разрешенных к тому времени. Но душа героя уже навечно завладела сознанием. В солнечном и душном Лос Анджелесе, в однообразии монотонной творческой работы, раскрывается, наконец, истинное предназначение жизни моего героя. Раскрывается в оригинальной среде, совершенно не похожей на московское окружение.
Дело в том, что Америку в 70 - 90-ых годах захлестывает очередной громадный поток эмиграции из России, особенно из южных провинций. Сотни тысяч семей, в основном еврейского населения, покинув насиженные места, ринулись в поисках счастья в благословенную Америку. Вечный зов моего народа не даёт им спокойствия, будит неиссякаемую энергию, толкает в неизведанное. Необъяснимым образом поток делится на западных границах российской империи.
Эмигранты северных и центральных областей России, в том числе обеих столиц, устремляются в города восточного побережья Америки и северных штатов. Из южной России, Украины и Молдавии расселяются преимущественно в Калифорнии. Эти последние весьма своеобразная этническая группа людей. Быт, язык, традиции, мысли, идеи разительно отличаются от всей остальной массы еврейского населения России, особенно от столичной. Даже 70 лет советского болезненного перемалывания этнических устоев не смогли изменить многовековые традиции моих родственников.
Приехав в Америку, имея профессии врачей, инженеров, учителей, квалифицированных рабочих, они быстро забывали профессиональные навыки и занимались в основном мелким бизнесом, организуя магазинчики, лавочки, мастерские, мелкое сервисное обслуживание. Занимались тем, что даёт быстрые деньги. Лишь редкие единицы выдвигались в науке, искусствах и в умении управлять крупными коллективами.
Большинству прибывших очень повезло. И благодаря природной энергичности и тому, что Америка в те годы, особенно Калифорния, была на экономическом подъёме. Многие эмигранты богатели не по дням, а по часам. Тщеславие моих родственников бурлило и требовало роскоши - представительных машин, швейцарских часов, бриллиантов в белом золоте и прочих богатых аксессуаров. Но главным образом обширных домов, тесно забитых шикарной мебелью, посудой и прочей утварью.
Новая среда поглощает моего героя. И видит Бог в ней быстро чувствует себя как рыба в воде. Он был сродни им ещё и потому, что тоже не стремился выдвинуться в лидеры. Его устраивала простота отношений, отсутствие интриг и опасных разборок. Душа москвича была начисто лишена командного настроя. Она умел мастерски владеть лишь собственными руками, не претендуя на руководство другими.
Эмигранты становятся главными заказчиками, а он великолепным исполнителем желаний, тонко подметив доморощенные вкусы и всячески подыгрывая тщеславию хозяев. Обе стороны довольны друг другом. Одна приобретает архитектурное лицо, другая - щедрый достаток. Мой герой зарабатывал до 15-20 тысяч долларов в месяц. Немалые деньги по тем временам.
Он не изменился. Остался таким же, как и в Москве. Человеком без амбиций. Спокойным, тихим, бесстрастным, непроницаемым, скромным, не пьющим и не курящим. Всё с той же смущённой улыбкой на губах. Жизнь казалось коренным образом поменялась, а уклад мышления не изменился. Как был одиноким героем, таким и остался.
Конечно были женщины и как всегда много. И как обычно - проходящие. Долго никто не задерживался. Разного вероисповедания, разного цвета кожи, разного положения в обществе, замужние и холостые. Ему было всё равно. Отношение к ним осталось чисто потребительским. Брал то, что дают, не испытывая мук ревности и равнодушно взирая на претензии и скандалы любовниц.
Итак, после бурной и опасной московской жизни мой герой оказался в тихой гавани, закрытой от ветров и ненастья. Здесь он и прячется вот уже более тридцати лет. В спокойной и сытой среде его душа смогла расправить крылья, полностью направив сознание на выполнение одной цели - строительство домов, оформление интерьера, создание новой мебели и реставрацию старой. И это, поверьте мне, было и остаётся не столько способом зарабатывания денег, сколько искренней страстью.
Не то чтобы заменившей прежнюю. Нет! Просто поменялся метод, технология удовлетворения старой страсти. Он, конечно, не упускает случая где-то купить и выгодно перепродать большой кинотеатр, скупить участки земли под строительство домов и с большим наваром сбыть. Покупает дешевые старые дома и отреставрировав, выгодно продаёт. И вдруг, глядя на мучения приятеля, разбившего любимую дорогую машину, смущённо улыбаясь, предлагает восстановить её. И через короткое время обалдевший от радости приятель, не веря глазам, любуется своей игрушкой, сверкавшей первозданной красотой. Он счастлив, отвечая своей душевной потребности. И ни одного существенного тёмного облачка на небосклоне счастья. Ни одного. За все 30 лет. Редкая судьба.
Оригинальная увлечённость привлекает массу людей. И материально заинтересованных и просто из любви к прекрасному. Как и в Москве моего героя буквально окружают люди, старающиеся быть приятелями, друзьями. Привлечь предложениями к совместному бизнесу, к крупным строительным проектам, к организации дизайнерского центра, оглушить дорогими ресторанами, поездками на модные курорты. Смущённо улыбаясь, застенчивый москвич не отвергает ни одного предложения, стараясь не обидеть приятелей, но и не отвечает деловым предложением, предоставляя текущему времени растворять, размывать всё ненужное.
Мой герой остаётся мудрой кошкой, всегда гуляющей сама по себе. Непроницаемая бесстрастная маска равнодушия и сдержанности заставляет людей быстро остывать. И они отходят на почтительное расстояние, с удивлением глядя на странного человека, которому Бог дал золотые руки и … куриные мозги.
Как так! Ведь он мог-бы иметь здесь миллионы. И не имеет...
Примерно такие же мысли посещают и женщин. С той лишь разницей, что живя более эмоциями, их дольше не оставляет надежда. Вдруг полюбит и превратит нудное существование в вечной погоне за золотым тельцом в яркую жизнь во дворце. И не с немощным стариком, а с сильным, знающим толк в любви, мужчиной. Это же счастье вдвойне! Они очень стараются.
И одной из них... удаётся.
Прекрасная Лиза цветущей весной даже повела под венец моего героя.
Я не был знаком с его избранницей. Но она вполне достойна уважения, хотя-бы потому что выдерживает около пяти лет тихого сумасшествия. Даже для жизни во дворце, даже с трижды любвеобильным это много. Ну как ещё могла понять бедная Лиза равнодушие мужа, частое исчезновение без объяснений, безразличие ко всему миру её чувств, понятий, просьб. И это всего лишь через несколько месяцев после свадьбы.
Когда же она пробует кричать и требовать, безутешно рыдать, то встречает удивлённый спокойный взгляд. И не единого слова в ответ. Она ушла, прихватив большую часть его немалого состояния. А он только с облегчением вздохнул, не испытывая к женщине никакой злобы. И продолжал творить, просто перешагнув через маленькое препятствие. Как-будто ничего существенного не случилось в жизни.
Ты понимаешь, старик (мне было приятно вспомнить старое московское обращение), здесь в Америке за 30 лет не встретил женщины, богатой и самостоятельной, которая-бы полюбила меня. Всем встреченным нужны были только мои деньги. Только такие почему-то липли ко мне. И не какого чувства, доброты, ухода.
Это он мне говорит, свято веря в искренность слов. Горько вздохнул, смущённо улыбнулся и добавил.
Видимо в Америку приехали только такие, никудышные бабы. Деньги, да удовольствия. Вот тебе повезло - он ласково поглядел на мою жену. Та лишь украдкой вздохнула.
Мы втроём сидим в беседке среди большого сада, примыкающего к его дому. Сад со вкусом уставлен бронзовыми и деревянными скульптурами. Девушка у колодца с висящим ведром, из которого постоянно вытекает струйка живой воды. Молодая женщина, мечтательно склонившая голову на спинку бронзовой скамейки, в окружении резвящихся малышей. Неподалеку высоченный чёрный медведь, протягивающий в приветствии передние лапы. В глубине сада высится беломраморная колонна маяка с бронзовым светильником, украшенным затейливой резьбой.
У подножья приютилась бронзовая статуя непонятной фигуры с растопыренными пальцами длинных рук. Высоченный ствол пальмы посередине сада, украшенный под кроной гирляндами цветов, разноцветными лампочками и тремя огромными треугольными морскими парусами, защищающими от палящего солнца. Голубые, красные, изумрудные японские карпы, резвящиеся в бассейне, не широкой лентой опоясывающей часть дома со двора. Разукрашенный деревянный жираф, чуть ли не трёхметровой колонной склонившийся над плавательным бассейном. В углу сада, в отблесках искусственного костра, виднеется хижина первых трапперов, сёдла, ружья, охотничье и кухонное снаряжение и фигуры двух людей, что-то оживлённо обсуждающих возле пламени. Чего тут только нет.
Тёплый южный вечер. Путешествуя, мы заехали к нему и сидя в благодати дома радушного хозяина и райской погоды, за бутылкой хорошего французского коньяка, лениво беседуем. Моей жене естественно страшно любопытно. Богатый дом, талантливый человек, от которого за версту тянет крепким мужиком и вдруг одинок. Чтобы это значило? И, естественно, она исподволь подводит разговор к этой теме. Он живо откликается, как-будто ждёт кому высказаться. И вот буквально выплёскивает те самые слова о никудышных бабах...
Я больше молчу, глядя в темноту ночи. И как-бы не был очарован радушием хозяина, как-бы не восхищаюсь его талантом, отчётливо понимаю, что дело-то не в бабах. В нём самом. Примитивное сознание, далёкое от философских вопросов и обобщений, свободное от знаний, естественно привлекает определённый тип женщин. Бедных душой и мыслями, истосковавшихся по упрощённо райской жизни. Другим не о чём с ним говорить. Да и он сам с другими мог быть только мужиком, но не собеседником. А ведь это долгим не может быть.
В тот вечер, сославшись на усталость, я ушел спать, предоставив жене решать извечное женское любопытство.
Ко времени его свадьбы, в том же городе, по соседству, живут его родные. Будучи вполне состоятельным он перевёз в Америку маму, младшую сестру и даже дочь. Ту самую единственную от связи с прекрасной бортпроводницей правительственного лайнера. Ставшею взрослой красивой девушкой. Не от большой любви или тоски по родным он совершил этот шаг. Он никогда не был жадным, скрягой. Просто помог матери и сестре, просто ответил на просьбу дочери.
И помогал всегда. Сестре до тех пор пока она не устроилась прочно, а дочери помогает до сих пор во всех перипетиях её многочисленных и легкомысленных связей. И чтобы уже больше не возвращаться к его семейным проблемам добавлю лишь один факт. Вскоре после переезда у мамы появились признаки болезни Паркинсона, с каждым годом всё учащающиеся. Горячо любимый сын отказался взять её к себе и окружить заботой.
Он не понимает этого слова. Заботиться означает искренне делиться чувствами. Но как раз этого он не умеет. Деньгами, пожалуйста! А вот чувствами как? Сын не знает. Она так и прожила с дочерью до смерти, крайне редко видя единственного сына.
К этому времени я уже лично знал его, испытывая немалое любопытство редким сочетанием деяний богатой души и бедного жесткого сознания.
Нас познакомил муж моей племянницы. Познакомил в момент наивысшего расцвета его строительного искусства. У него вдруг появилась цель. Воздвигнуть огромный дом, с изысканным интерьером, со вкусом подобранной мебели, с большим бассейном. Несколько лет потратил, работая не покладая рук. Долго любуется своим произведением, проходя анфилады комнат словно ценитель в музее изящных искусств.
Нет, нет! Не для себя строил. Чтобы удивить, поразить. Чтобы услышать восторженные слова, насладиться ими. Конечно, потом с выгодой продал. Через московские связи известному российскому певцу. И не останавливаясь подыскал площадку для нового более грандиозного сооружения. Это был кажется последний и наиболее гигантский всплеск душевной потребности, время необычайного расцвета душевного таланта. Совершенно уверен, что сознание лишь в минимальной, технической, степени участвовало в этом процессе.
Три года подбирал площадку, с невероятным упорством проходя все мыслимые и немыслимые изгибы американской бюрократической машины. Добился! Воздвиг белоснежный храм, подобный греческому Парфенону, расположив, как и тот, на высоком холме над огромным городом. Он виден отовсюду.
Четырёхэтажное мраморное сооружение буквально насажено на самую вершину скалы. Этажи с козырьками - балконами опоясывают внешнюю поверхность скалы, развёрнутую к городу. Вид из каждой комнаты, в которых солнце до полудня высвечивает каждый сантиметр площади, необычайно величественен. Комнаты первого этажа выходят в висящий на трёх колоннах бассейн со стеклянным дном, полуприкрытый боковыми пальмами. Купание в голубых водах кажется сказочным. Ты паришь в воздухе над площадями и проспектами города и где-то внизу снуют маленькими букашками люди и автомобили.
Лифт от поверхности бассейна выводит на плоскую открытую крышу четвёртого этажа. Всё просто и в этой кажущейся простоте заложена красота. Наверное мысли великих греческих зодчих блуждали в душе моего странного героя.
Поразительно, что и в данном случае он воздвигал дом, не имея на руках проекта - общего вида, поэтажных чертежей, эскизов. Всё рождалось в душе и золотые руки безошибочно творили. Во время строительства, но особенно на последнем этапе и в первые недели после окончания, толпы друзей, приятелей, друзей приятелей и просто любопытных, бродили вокруг дворца и в комнатах. Он не возражал, лишь-бы не приставали с расспросами. Мы с женой дважды посещали дом и у нас не хватало слов восхищения. Дух захватывало.
Но как и в первом случае мой герой и не думал здесь жить. Душе было достаточно восхищения людей, а скромному сознанию дворец был не нужен. И вскоре его купила известная киностудия для съёмок красочных, мистических фильмов. Сам создатель вообще уехал из большого города, купив просторный дом в городе развлечений. Там мы с женой его и посетили. Я лишь немного рассказал об этом, наверное последнем прибежище Жоры-шевроле. Мог бы и продолжить, так как и здесь, в интерьере дома, отчётливо проступали линии богатой души. Но уже не в создании чего-либо, а во вкусе оснащения комнат. В доме собраны полотна и скульптуры известнейших художников мира, творивших в XVIII-XIX веках. Естественно, подделки гениальных мастеров. Копии. Но больших мастеров копиистов. Дом - музей для одинокого скучающего человека.
Все дни пребывания в гостях у Жоры наблюдал за ним, не отпуская из поля зрения с утра до вечера. Большой сильный человек, небрежно одетый, бродил по дому и саду. Покормит рыбок, подметёт то тут то там, снимет с поверхности воды в бассейне сухие ветви и листья, что-то переставит, посидит в раздумье, походит по комнатам, покопается в каких-то финансовых документах, раскиданных на красивом мраморном узорчатом столе, скромно позавтракает бутербродами, снова в раздумье посидит в саду.
Потом внезапно уедет в город, якобы для проверки своих квартир или для помощи приятелю в ремонте дома, машины... Скучно ему жить. Я это вижу.
И потому он всегда страшно рад приезду хоть мало-мальски знакомых людей. Лишь бы оживили монотонность существования. За все дни никогда не видел его с книжкой в руках. Никогда сидящим за письменным столом. В обширном доме не нашлось места для кабинета, для библиотеки. Никогда и полуслова о литературе, поэзии, кино. Политических взглядов. Никогда.
Посетившая дом женщина, видимо давняя знакомая, когда мы остались вдвоём, обмолвилась. Несчастный тоскующий циник с маленьким окаменевшим сердцем. Ей, точнее ИМ, это было хорошо известно.
10 января 2014 года.