Глава 26. «Не хорошо начинался январь...»
Первого января каждый год Варя едет к вечеру в гости к сестренке Свете – у Вариного племянника, Светиного сына Ивана, день рождения. Вот так он, племянник, умудрился подгадать со своим появлением – как раз на первый день года. Разумеется, и в этот раз Варя поехала: родной племянник – это святое. Сыночки с ней не поехали, они созвонились с двоюродным братцем и договорились отпраздновать событие своим молодым кругом где-нибудь на нейтральной территории. Что ж, понятно, дело молодое. Пусть гуляют. А Варя все же поедет, подарочек оставит, с сестренкой встретится, а то все больше по телефону общаются.
Варя приехала и застала Свету больной – давление скакнуло, голова разламывается, тошнота. В общем, лежит вся желто-зеленая, голову от подушки поднять не может.
- Вызову врача, - предложила Варя.
- А толку. Был с утра один, сам никакой после новогодней попойки. Самой пришлось его крепким чаем с бальзамом отпаивать и вьетнамской «звездочкой» виски и переносицу натирать. Так что оставь это, отлежусь, утром как огурчик буду.
- Ты и сейчас как огурчик. Маринованный. Сморщенная, уксусная, цвета болотной тины.
- Да, Варька, можешь ты человеку приятное сказать, комплиментиком порадовать, - стонет с кровати Светка, - Это ты потому такая вредная, что голодная. Ты не думай, у меня к Ванькиному дню рождения салаты и гуляш приготовлены, даже торт имеется. Возьми все, чего душа и желудок желают, в холодильнике и ешь. Сама только. Сегодня у нас день самообслуживания.
...В общем, посидела Варя немного с сестрой, оставила подарок для племянника, да и поехала домой. Чего больного человека беспокоить.
Дома тоже скучно, одиноко. Сыночки с именинником где-то гуляют. Муж объелся груш. В буквальном смысле – съел парочку крупных желтых китайских груш и загнулся, теперь лежит согнутый в три погибели на диване, злющий, пьет левомицетин с активированным углем. Китайцев ругает – жуть! Хорошо, что они, китайцы, его сейчас не слышат, а то международный конфликт был бы неминуем. Походила Варя туда-сюда по комнатам, телевизор туда-сюда попереключала – нигде ничего интересного. Вздохнула тяжко. Говорят, как год начнешь, так он и пройдет. А начинается год пока почти так же как и закончился предыдущий – никак. Стало быть, и год будет никакой. Нет, так не пойдет. Не столь уж велика жизнь человеческая, чтобы вот так целыми годами бросаться. «Ладно, завтра будем исправлять ситуацию», - твердо решила Варя и спать пошла.
Но и назавтра не получилось исправить ситуацию. Варя вдруг сама занемогла, видно, теперь ее очередь болеть пришла. Лежала с температурой, воспаленным горлом и головной болью, грустила. Обидно, блин. У людей праздник, а у нее все не как у людей. На ночь хлопнула ударную дозу таблеток, выпила чаю горячего с малиновым вареньем и медом, запила теплым молоком, хлопнула грамм семьдесят подогретой водки с перцем – что-нибудь, да должно сработать. Укуталась в теплый халат, замотала шею шарфом, на ноги натянула носки шерстяные и спать завалилась.
Утром третьего проснулась как огурчик. Нет, не маринованный, а свеженький и хрустящий. Ну, кажется, миновали полосу темную. Не успела порадоваться, звонок телефонный. Звонил Вовка Покровский, напоминал, что сегодня сорок дней как нет Наташки Макаровой. «Собираемся в кафе «Подворье», в двенадцать. Приходи». «Приду, Вова. Обязательно». Вот тебе и миновали...
И так каждый день нового года. Что ни новый день, так новые расстройства.
То целую пачку соли рассыпала по всему кухонному полу. «А вот не буду ни с кем ругаться! Принципиально!» Да какое там... Через полчаса и разругались с Валентином в пух и прах на пустом месте. Да так, что оставшийся день проревела белугой над своей несчастливой жизнью.
То на подкидыша целый день убила. Соседка напротив, мать одиночка Верка, баба шебутная и не совсем путевая, с утра заявилась с дитем, мальчонкой трех лет: «Варвара Дмитриевна, на полчасика вам Пашку подкину, а? Мне только до магазина смотаться и обратно». Уж в какой магазин моталась Верка не известно, должно быть, в другой город, но за ребенком она заявилась в одиннадцать ночи, вся веселая и расфуфыренная. Зато Варя к этому времени вся была измотавшаяся, так достал ее живой, как ртутный шарик, мальчонка, перевернувший вверх дном всю Варину квартиру.
В ночь с шестого на седьмое, под Рождество, решила Варя погадать. Вспомнила, как в юности с девчонками в такую ночь гадали. С зеркалами гадать побоялась, страшно, а вот по книжке погадать – почему бы и нет. Книгу решила взять на ее взгляд самую подходящую для этого дела - Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Уж тут тебе и мистика, и всякая чертовщинка. Расположилась на кухне при свете свечи, дверь закрыла, дабы никто не помешал ей заглянуть в свое скорое будущее.
- Ответь мне, Михаил Афанасьевич, будет ли наступивший год удачным для меня? – и Варя с закрытыми глазами наугад раскрывает книгу, тычет пальцем, открывает глаза, читает:
«- Нету, нету, нету, милые мои! – кричала она, обращаясь неизвестно к кому. – Пиджак и штаны тут, а в пиджаке ничего нету!»
Так. Ясно. В смысле, ничего не ясно. Но надо полагать, что слишком большой удачи от года ждать не приходится: нету, нету, нету, милые мои. Ладно, продолжим:
- Что интересного случится со мною в этом году?
«Шлепая босыми ногами в воде, Маргарита ведрами носила из кухни воду в кабинет критика и выливала ее в ящики письменного стола».
Действительно, интересное занятие Варе предстоит. Осталось только уточнить, где находится кабинет критика, и кто такой сам критик. А, может, имеется в виду Валентин? А что, очень может быть. Любит он все критиковать, начиная от правительства и начальства, заканчивая Варей. Так что имей в виду Валентин - если будешь опять ворчать и всех критиковать, то не миновать тебе потопа от Вари.
- Улучшится ли мое материальное положение?
«...кот, жмурясь от удовольствия, рассказал о том, как однажды он скитался в течение девятнадцати дней в пустыне и единственно, чем питался, это мясом убитого им тигра».
- Тьфу на вас! – не выдержала Варя, - А еще Михаил Афанасьевич называетесь! – И бросила книгу в сердцах. Свечу затушила, и спать пошла.
На следующее утро отправилась к соседке Марие Федоровне за душевным равновесием. Нравится ей эта женщина – спокойная, всегда в хорошем расположении духа. А еще очень начитанная и интеллигентная, бывшая учительница русского и литературы.
Мария Федоровна ей обрадовалась, чаю предложила. Варя как раз к чаю свежеиспеченный кекс принесла. Сидели, неспешно чаек попивала, душевно разговаривали. Вот тут Варя и выложила соседке все свои тридцать три несчастья, а в заключении сделала вывод, что наступивший год обещает быть неласковым.
Мария Федоровна, улыбнувшись, продекламировала стих:
Хорошо начинался январь:
День сошел с новогодних открыток,
Чудодейственный некий напиток
Весь светился в стекле, как янтарь.
Телефон поутру не смолкал:
Приглашенья – любое на выбор,
И со Штирлицем ждал телевизор,
Голубым огоньком завлекал.
Были также билеты в кино.
И журналов – три старых и новый!
Не выдерживал ящик почтовый,
Лишь открыток пришло полкило.
Каково начинается год! –
Думал я, - это значит к везенью!
К новоселью, застолью, веселью,
Карусели приятных забот…
Ах, оставшийся весь календарь
Суетой оказался наполнен…
Все забудется. Только и вспомню:
Хорошо начинался январь!
- Вот! Даже если хорошо начинается, и то потом не всегда хорошо продолжается! – подхватила Варя, - А уж если: «Не хорошо начинался январь»... В общем, все ясно.
- Я вообще-то другое хотела сказать этим стихотворением: что начало не всегда совпадает с продолжением, и само по себе ни о чем еще не говорит. - улыбнулась Мария Федоровна, - Давай думать, что ты за эти несколько дней наступившего года сразу, так сказать, оптом, выполнила весь годовой план по невезению. И теперь у тебя остались только приятные, хорошие и радостные события.
Варя немного подумала и улыбнулась ответно: «Я согласна!»