Научно-исследовательский институт криминалистических исследований. Очередное странное место, в котором до этого момента ни разу не был. С недоумением смотрю на Арно:
- Зачем мы здесь?
- Подожди немного, сейчас она подойдет.
- Кто?
Арно кивнул в сторону приближавшейся к нам в строгом костюме и накинутом поверх белом халате женщине:
– А вот и она. Ариадна просила нас заехать, сказала, что тесты закончены.
Незнакомка подошла и приветливо улыбаясь, протянула мне руку. Если бы Арно не сказал, кто встречает нас, я бы и не подозревал, что перед нами хозяйка лавки чудес. Вид у меня был, мягко говоря, озадаченный и ее улыбка преобразилась в смех. Она убрала руку, которую я, опешив, так и не пожал:
- Дик, здравствуйте! Я же говорила, что Ариадна это лишь одна сторона мой медали. Теперь можете познакомиться со второй. Профессор Кира Рудака, к Вашим услугам! Идемте со мной. И готовитесь удивляться!
Она повернулась и пошла обратно по коридору, мы за ней.
- Почему здесь? Вы же сказали, что Вы археолог или историк, не помню, но никак не криминалист!
- Профессии разные, но методы работы схожи. На базе этого института размещена кафедра археологии. Вот и пришли.
Она открыла электронным ключом дверь и впустила нас внутрь.
- Проходите, присаживайтесь. Готовы удивляться?
- Ариадна, не томи! – глаза Арно горели от нетерпения. Мне же казалось, что внутри что-то перегорело, и самое невероятное воспримется мной как прогноз погоды.
Кира сама сгорала от нетерпения, поэтому начала без предисловий:
- Первое - это бумага. Она действительно изготовлена во времена Святой Инквизиции. И могу сказать, что технология ее изготовления неизвестна и, воспроизвести ее сейчас не удастся, кто бы за это ни взялся.
- Почему? – Иногда не важно, кто задает вопрос. Порой его можно и не произносить вслух, ответ все равно не заставит себя ждать. Пройдет всего час, а я уже не смогу вспомнить, кто спросил ее я или Арно.
- Бумага не горит. Горение не удалось вызвать при самых высоких температурах. Кислоты и щелочи не вступают с ней в реакцию, даже царская водка не оставляет на ней следа. Бумага ничем не пропитывается, ничем не окрашивается. Поэтому, Дик, Ваша рукопись действительно не горит!
- С ней вообще хоть что-то можно сделать?! – мне начало надоедать перечисление вариантов неуничтожимости этих злополучных листов.
- Бумага легко рвется. Как самая обычная бумага. Но если два куски соединить краями, то их структура восстанавливается, и лист снова становится целым. В листе существует непонятный механизм самосборки. Я много раз просматривала его работу под микроскопом, Вы можете посмотреть видео. Визуально ничего сложного, но как это работает мне непонятно, ведь этот процесс требует затрат энергии.
Арно взял лист, разорвал его и осторожно свел края. Мы смотрели словно завороженные, как лист снова становился целым. Все выглядело так, словно мы смотрели обратную перемотку видео. Мы молчали, Ариадна ждала, когда мы выйдем из ступора. Наконец я выдавил из себя:
- Невероятно! В голове не укладывается! Что еще расскажете?
- До ручки я еще не добралась, но вот о том, как она пишет, могу немного поделиться. – Мы кивнули, как два китайских болванчика. – Фактически в ручке нет чернил, она лишь перестраивает структуру бумаги, это приводит к изменению поглощения света и нам кажется, что на бумагу ложатся чернила.
Она показала нам фотографии надписи под увеличением. Действительно, в области начертанной буквы волокна листа располагались в четкую, подобно морозному узору, структуру, хотя в чистых местах их расположение было случайным.
- Ошиблась по поводу Вашей крови, Дик. Она не чернила, их, как я уже сказала, попросту нет. Но все же без Вас ручка не в состоянии менять структуру бумаги. В зонах измененной структуры обнаружено человеческое ДНК. Я сравнила его с образцом Вашей крови. ДНК принадлежит Вам, Дик! Похоже, это единственное, что способно встроиться в структуру бумаги.
Дальнейший разговор приводить здесь не имеет смысла, потому что все, о чем поведала и что показала нам Ариадна, было настолько невозможным, насколько в тот же самый момент было очевидным. Мозг отказывался принимать все это и как спасательный круг в голове голос шептал слова:
- Это сон! Это, всего лишь сон!