Санька - Золотая ручка

Марат Конуров
САНЬКА – ЗОЛОТАЯ РУЧКА

Узкая тропинка дачного поселка раздваивалась змеиным жалом. Одна уходила вверх по косогору, другая, скрылась за поворотом.
Я остановился в раздумье, куда-же мне повернуть?
Та, что стремительно падала к речке, показалась таинственней. И я пошел по ней.
      Из – за увитого диким виноградом забора,  донеслись голоса. Я сбавил шаги и прислушался. Два голоса принадлежали юношам, третий оказался девичьим. Голоса юношей были чисты и задорны. В девичьем, едва заметно дрожали согласные, но смех был звонким, переливчатым, привораживающим. Было трудно разобрать слова, о чем они говорили и тогда я, поднявшись на цыпочки, заглянул за забор.
      Они сидели вокруг крохотного бассейна, болтая ногами в воде и чему – то весело смеялись. Взгляд мой точно прикипел к юной девушке. Она подняла тонкую, белую руку и откинула за плечи тяжелые волосы. Я был сражён!
       Это была Санечка!
Отчего, я и сам не знаю, замирает сердце, когда я случайно оказываюсь тайным свидетелем кусочка чужой жизни. Эти трое молодых людей были настолько увлечены собой, настолько беззаботны, что наблюдать за ними оказалось очень забавным.
Стоять на кончиках пальцев оказалось неудобно и мне временами приходилось опускаться, чтобы дать ступням передышку.
       Да, это же Санечка! Хотя нет, та Санечка уже давно умерла на «зоне»!
Я опять приподнялся на носки и вгляделся в лицо девушки. Оно было прекрасным. Роскошные темные волосы обрамляли точно высеченное из белого мрамора лицо. На высокой шейке поблескивала граненная золотая цепочка.
Снизу послышались чьи – то шаги. Я осторожно выглянул из зарослей и увидел тяжело поднимающуюся по тропинке женщину. Мне пришлось замереть в своем укрытии.
- Саня, прыгай первая! – юноша предлагал кому – то прыгнуть в бассейн.
- Я отдаю тебе пальму первенства! – рассмеялась девушка.
Женщина прошла мимо, и я смог вновь подняться над забором. Теперь я знал, что ее тоже зовут Саней! И это подействовало на меня магически, теперь я не сводил с неё взгляда. Я почти не разбирал слов, произносимых юношами, её призывных ответов, точно завороженный следя за тем, как смыкаются и размыкаются ее полные нектара губы.
       Тот же изящный носик, те же ослепительно белые, точно крупные алмазы, зубы. Она была Санечкой! Той, которую я когда – то знал, в пору своей далекой молодости! А главное, тот же самый, идущий изнутри расплескивающийся смех, которым Санечка очаровывала глупых, доверчивых продавщиц.

***

Я вспомнил теплый, летний вечер, толпу нарядно одетых людей у кинотеатра и два голубеньких билета на фильм в своей руке. Я ждал девушку, но её всё не было, хотя уже прозвенели два звонка, возвещавшие о начале картины.
И вдруг чей – то грудной голос вырвал меня из плена досады.
- Нет ли у вас лишнего билетика?
Я поднял лицо и увидел Санечку. Её серые, обволакивающие глаза оказались прямо, напротив.
- Есть – пролепетал я.
- Продайте мне – попросила она.
- Возьмите так – я протянул ей билет
- Ну, спасибо! – она скрылась в дверях, мелькнув алой плиссированной юбочкой, а я точно околдованный омутом ее серых глаз, остался топтаться перед входом. Но вдруг до меня дошло, что остался всего один билет и  я тоже заторопился в зал.
      В зале было темно, я спотыкаясь, на ощупь отыскал свое место.
Санечка сидела, положив ногу на ногу. В темноте отчетливо проступая, белели ее колени. На экране шли титры, а я искоса, боковым зрением наблюдал за ней.
Она была старше меня. Лицо её было безупречным и строгим. Она, не отрываясь, глядела на экран, а я не сводил с нее взгляда.
От неё ко мне, шла какая – то неведомая, поступательная сила и я терялся в догадках.
       Это был фильм «Волчья яма», в двух сериях. На экране разворачивалась судьба парня – сироты, которого втягивали в преступную жизнь. На экране разыгрывалась любовь и трагедия, назревали беды. Незнакомка казалось, целиком была поглощена фильмом, как вдруг к концу второй серии неожиданно склонилась ко мне и спросила:
- Проводишь меня до дома, а то я одна боюсь?

***
      Я вспомнил эту фразу настолько отчетливо, что от волнения нечаянно наступил на сухую, лежавшую под ногами ветку, тут – же громко хрустнувшую.
Однако юноши в саду не обратили внимания на звук, но Саня вскинула голову и посмотрела в мою сторону. Некоторое время мы глядели в глаза друг – другу. Так мне казалось, хотя, конечно – же, она никак не могла бы разглядеть меня в толще зарослей.
Но её серые глаза жгли - прожигали, и я уже явственно услышал голос Санечки, той, другой, из улетевшей куда-то молодости. Точно он прозвенел колокольчиком прямо над ухом.
- Ты проводишь меня до дома?

***
Я и теперь не знаю, в самом ли деле, отчаянная воровка Санечка боялась темноты, или же она хотела немного поразвлечься?
Бывает, что сильным людям нравится подчинять своей воле других, более слабых.
Возможно, Саня сразу почувствовала, что я оказался в волшебном плену ее очарования.
А я и вправду, уже был влюблен в неё, и когда закончилась картина - я словно теленок на привязи потянулся за ней.
Толпа зрителей ринулась к выходу.  Я зорко следил за тем, чтобы кто – нибудь ненароком не задел Саню плечом. И когда мы оказались на улице, она повернулась ко мне и спросила:
- Тебя как зовут, рыцарь?
Онемевшими губами я невнятно пробормотал своё имя.
- А меня зовут Саня!
- Саня?
- Да, Саня! А что..?
- Да нет, ничего…
- Ты хотел спросить, почему такое имя?
- Да… Вернее нет…
- Мой отец ждал сына, а когда родилась я, он назвал меня Саней.
- А – а – а! А потом, у твоих родителей ещё были дети?
- Нет. Я одна. Теперь уже и их нет.
- Умерли?
- Отца в зоне забили «менты», а мать, мать умерла от передозировки.
- Как это, от передозировки? – спросил я.
- Мать кололась. Ну и лишнее вогнала… Сердце не выдержало.
Мне стало не по себе, словно я вторгся в чужую, скользкую жизнь.
- Да ты не пугайся рыцарь, со мной такого не произойдет. Я если и колюсь, то только для кайфа, дозу свою знаю. 
Ее откровение поразило меня, и я не знал, как мне реагировать. Решил выждать паузу.
Мы шли по ночной улице городка. Редкие прохожие оборачивались Сане вслед.
- Ты видел, как он «сдал» «мусорам», своего пахана?
- Кто?
- Герой фильма!
- Он ведь не родной ему был.
- Не в том дело! - в голосе Сани зазвучала досада – «Сдавать», это вообще мерзко, подло!
- Просто он хотел жить честно, не хотел быть преступником.
- А ты честный, да?
- Не знаю, глядя с какой стороны посмотреть…
- Ну, вот например, я что-то совершила, а ты узнал об этом. Ты бы меня сдал?
Я молчал. Мне было трудно. Всё принимало крутой поворот.
- Ну, например, ты увидел, что я что-то украла…
- Где украла?
- Ну, к примеру, в магазине… Ты бы «сдал»?
- Нет.
- Вот видишь? А почему - бы ты не «сдал»?
- Ты мне нравишься…
- Да? Правда?
Санечка прижалась спиной к забору. Она вдруг притянула меня к себе и поцеловала в губы.
Точно ушат кипятка вылился на моё тело, я весь задрожал.
- А губы у тебя вкусные - призналась она - Возьми меня под руку.
Я взял Саню под руку, и мы зашагали дальше. Я не чувствовал под собой асфальта, мысли в голове сталкивались точно льдины во время паводка и гулко ухали. От её руки шло тепло и передавалось мне.
Она напоминала мне статуэтку, дорогую статуэтку, выточенную чьими - то искусными руками.
- Ты кем работаешь, рыцарь?
- Я в шахте, на проходке.
- А я воровка.
Я сбавил ход и приостановился.
- Я Санька – «Золотая ручка». Как я краду, так могла красть только она.
- Кто она?
- Сонька – «Золотая ручка»! Была такая! Ещё давно, во время царя. Она была красивой, и крала в ювелирных магазинах.
- А ты где крадёшь?
- Я? – Саня испытывающе взглянула мне в глаза.
- Ты.
- Я краду одежду. На нашем, воровском языке, это называется «отворачивать».
- Как это «отворачивать»?
- Я «отвертчица».  Я захожу в магазин, и пока мой подельник отвлекает расспросами продавщиц, я беру что-нибудь ценное и выхожу.
- А если тебя остановят и обыщут?
- Не остановят.
- Почему?
- Потому что я «Золотая ручка». Хочешь посмотреть, как я это делаю?
Я молчал. Я чувствовал, что лечу куда-то в глубокую, тёмную бездну.
- Или ты боишься?
- А чего мне бояться?
- Правильно! Чего тебе бояться? Ты будешь стоять в стороне, будто зашел в магазин за покупкой. И осторожно смотри, как я это делаю. Вот и всё.
- И всё?
- И всё! Ну что рыцарь, пойдёшь?
Она опять глядела оценивающе.
- Пойду!
- А мы уже пришли. Вот здесь я живу.
В освещенном окне я увидел промелькнувший силуэт мужчины.
- Там кто-то есть – прошептал я.
- Это Майданюк. Мой любовник.
Я опешил.
-Глупый. Ты мне понравился, такой чистый, весь такой правильный. Да ты не бойся, пойдём я тебя с ним познакомлю.
- Не пойду - заупрямился я.
- Трусишь? -  Саня так искренне удивилась, что мне стало неловко.
- Причем здесь страх? Просто ты целуешь меня… потом зовёшь знакомиться со своим любовником.
- Пошли рыцарь, потом поговорим.. – Саня взяла меня за руку и увлекла за собой.
Майданюк, оказался высоким, кудрявым мужчиной. Обнаженная, узкая грудь его, была разукрашена безукоризненной работы татуировкой.
Он улыбнулся при виде Сани и дружелюбно протянул мне руку.
- Виктор – назвал он своё имя.
Санечка гибко, точно кошка изогнулась, потянулась, поцеловала его в губы и резко обернулась ко мне. Её серые глаза искрились.
- Это мой рыцарь! Он дал мне бесплатно билет, а потом охранял до дома. И я его за это поцеловала в губы.
И опять, во второй раз, меня точно ошпарили кипятком. Мой мозг отказывался что-либо понимать.
Майданюк рассмеялся и легонечко хлопнул меня по плечу.
- Проходи братан, не стесняйся. Санечка иногда шокирует своими выходками. Но она дальше поцелуев никогда не пойдёт. Просто ей по-жизни не хватает адреналина.
Он усадил меня в старое, расшатанное кресло и пододвинул сигареты.
- Закуривай!
- Уколешься? - спросил он Санечку
- Кубик, не больше – Санечка стояла перед зеркалом, расчёсывая свои изумительные волосы. Она чувствовала, что я внимательно наблюдаю за ней и потому не спешила. Движенья её были наполнены грацией и пластикой.
Майданюк достал из шкафа маленький пузырёк из -под пенецилина, наполненный тёмной жидкостью. Он набрал крохотный шприц и обернулся к Санечке:
- Санечка, готово!
Саня не глядя на меня, подошла к нему и доверчиво протянула руку.
Майданюк осторожно потрогал пальцем выступавшую на сгибе локтя голубую венку и пережал ей ладонью предплечье:
- Сожми кулак.
Саня сжала свой маленький кулачок, Майданюк мгновенно ввёл в венку конец длинной иглы и надавил на поршень.
Белая кожа лица Сани мгновенно порозовела. Майданюк выдернул шприц, Саня шагнула к столу и взяла сигареты.
- Не испугался? - спросила она меня.
- Да нет…
- Сейчас будем пить шампанское. Витя, принеси бокалы – скомандовала она. Дальше всё происходило как в тумане. Я глотал большими глотками пузырящееся шампанское, беспрерывно затягивался сигаретой и уже не скрываясь, любовался Санечкой. Она отхлёбывала из высокого бокала и говорила:
- Мы с Витей вместе уже пять лет крадём.
- А до этого? – зачем то спросил я.
- А до этого Витя сидел, и мы не были знакомы с ним. Я крала одна. Но одной сложно. Когда красивая девушка заходит в магазин, продавщицы не спускают с неё глаз.
- Санька золоторучка! Таких как она, на весь Cоюз может несколько есть - проговорил Майданюк с гордостью.
Что-то очень нежное, по-отцовски заботливое, едва заметное слуху и глазу, крылось в словах и движениях Майданюка. Какие-то нотки в его голосе подрагивали, то вздымаясь, то опускаясь до полушепота, точно он не настаивал на своей точке зрения, а просто был ею горд! Он ухаживал за ней как за расшалившейся дочерью, как за юной сестрёнкой, как за самой своей любимой женщиной! Его не смущало признание Санечки, что она поцеловала незнакомого парня, что привела его в дом. Он воспринимал это как часть ее мира, мира ее желаний и, не смел, позволить себе подумать о ней плохо, даже на короткое мгновенье.
Он бросал ей в бокал крохотные кусочки шоколада и наблюдал за тем, как они, вращаясь, медленно всплывали наверх.
- Санечка - говорил он – гляди, нас ждет фарт!
- Фарт, птица капризная – отвечала Саня.
- Она любит тебя – настаивал Майданюк.
- Как же меня можно не любить, ведь я самая красивая. Во всем преступном мире нет меня красивей!
      Я возвращался домой в полном смятении. Чужая, полная загадок жизнь, с которой я случайно соприкоснулся, ошеломила меня. Я столкнулся с неведомым мне миром, о котором ранее думал с презрением, брезгливостью, но личность Санечки растворила меня, и не было сил отказаться от влияния ее чар.
«Это блажь!» - бормотал я, одиноко шагая к дому – «Просто приключенье!»
Но я знал, что завтра снова пойду к ним, чтобы видеть их лица, говорить с ними, наблюдать их отношения.
Какое-то неподвластное, неведомое ранее чувство, уже влекло меня, подавляя всецело волю сопротивляться! 

***
И теперь, спустя два с половиной десятилетия, я испытывал то же самое чувство, глядя на незнакомую мне Саню!
      Солнце уже опускалось к горизонту, вечер серел на глазах, а я не мог уйти, будто меня пригвоздили к моему убежищу.
«Что же я испытываю?» - спрашивал я себя – «Почему не ухожу? Почему так дрожу, вглядываясь в прекрасное лицо незнакомки?»
- Налейте шампанского – потребовала она и юноша, сидевший с ней рядом, бросился исполнять просьбу.
Другой юноша, кучерявый, робкий, протянул ей спелый, сочный абрикос
- Возьми Саня!
- Я красивая?- спросила она
- Ты самая красивая – юноша сбился с тона, а затем добавил – на нашем курсе!
- Во всем институте! – потребовала Саня, не прекращая болтать ногами.
- Во всем институте, конечно!
- Во всем городе, да?
- Да, во всем городе?
- Скажи что во всей стране!
- Конечно! Во всей стране!
- Вот  видишь, а ты говоришь на курсе! – Саня задорно расхохоталась, и я тоже невольно улыбнулся.
Саня соскользнула в воду и тут-же выскочила из нее с громким возгласом.
- Ух! Ух, и ледянучая!
- Она же проточная, Саня! Родниковая!
Саня взяла с поручня махровое полотенце и стала прикладывать его к телу. Темнело. На фоне загоревшихся фонарей, она казалась богиней, сошедшей с неба. Ее фигура напоминала дорогую, хрупкую статуэтку.
- Я пошла в домик – сказала она и скрылась из вида. Юноша тотчас вскочил с места и побежал вслед.
Мне оставалось только уйти. Я вышел из своего укрытия, нашарил в кармане сигареты и закурил.
***
      Первой в магазин «Одежда» вошла Саня. За ней, через минуту вошел Виктор, следом потянулся и я. Две толстые продавщицы вполголоса о чем-то говорили между собой. Я сделал вид, что рассматриваю вещи, а сам краем глаза следил за Саней.
Она шла вдоль рядов, увешанных пиджаками, кофтами, на мгновенье, останавливаясь, точно оценивая достоинство вещей, и тут-же передвигалась дальше.
Я видел, как Виктор взял в руки костюмную пару, подошел к продавщице и стал что-то выяснять у нее. Он показывал ей изнанку костюма, зачем-то выворачивал рукава, указывая на швы, набросил его себе на грудь.
Лицо Саньки напряглось, она сделала какое-то быстрое движенье. Вторая продавщица тут-же направилась к ней и тут мои нервы не выдержали напряженья. Мне стало страшно за Саню.
- Женщина! – окликнул я идущую к Санечке напарницу продавщицы – подойдите, пожалуйста, ко мне! Да, да, ко мне!
Продавщица резко сменила курс и направилась в мою сторону.
Тем временем, Саня двинулась к кассе, где Майданюк наседал на хлопающую глазами женщину.
- Халтурщики! Вы посмотрите на качество ниток…
- Я что ли его шила? Повесь на место и иди своей дорогой, черт кудрявый! – взорвалась тетка на кассе.
- Ха-ха-ха-ха! – задорный, грудной смех Сани подстегнул кассиршу.
- Целых десять минут машет тут руками!
Майданюк недовольно бурча себе под нос, пошел вешать костюм. Я слышал голос Санечки, обращающийся к кассирше:
- Попадаются такие зануды, не обращайте на них вниманья! До свиданья!
- До свиданья! Так ничего не подобрали себе? – спросила тетка на кассе.
- В следующий раз! До свиданья!
- До свиданья! Заходите, через пару дней, новый товар подвезут.
Санечка доверчиво, с глубокой благодарностью взглянула на толстуху и обезоруживающе улыбнулась.
- Обязательно зайду!
- Что вы хотели спросить? – рядом со мной стояла напарница.
- Да я хотел узнать, нет ли у вас футболок?
- Чего, чего?
- Футболок!
- Парень, здесь магазин готовой одежды, а не трикотажа. Футболками мы не торгуем.
- А-а-а! Ну, ладно! – я навострил ноги в сторону кассы. Проходя мимо толстой тетки, я чувствовал, как напряглась моя спина. Санечки словно не было и в помине. Я слышал за своей спиной голос кассирши:
- Повесил на место?
- Да.
- Ну, иди себе с миром.
- Швы кривые, нитки гнилые, пуговицы держатся на честном слове.
- Иди, иди уже!   
- Полный бардак, а не магазин, надо бы в книгу жалоб написать!
- Иди, иди… книгу жалоб ему!
Я шел по улице, стараясь не оглядываться. Было ощущение, что вот сейчас, кто-то схватит меня за руку и крикнет:
- Держи вора!
- Держи, держи вора,
поймать его пора,
но всем известно,
что не пойманный, не вор! - напевала Санечка, примеряя в своей комнате роскошную норковую шубку.
- Как же тебе это удалось? Я же видел, что в твоих руках ничего не было, Саня! – я был изумлен!
- Но всем известно, что не пойманный, не вор! - дурачилась Саня перед зеркалом.
- Так хорошо? – она натягивала полы переливавшейся серебром шубки и вытянув вперед ножку, словно балерина на сцене делала - ПА!
- А вот так! - Санька грациозно прошлась по комнате, развернулась в мою сторону и произнесла, нет, проворковала:
- Перед вами прелестная шубка из последней коллекции, «отвернутая» красавицей Санькой – Золотой ручкой, не далее как сегодня утром, в магазине «Одежда», которая нынче – же уйдет в «яму» к «барыге», не более чем за…  За сколько Витя мы ее скинем?
Майданюк отложил сигарету и оценивающе поглядел на Саню.
- Граммов двадцать «беляшки» я думаю, дадут - выговорил он.
Я чувствовал, как по ложбинке, между лопатками, змейками заскользили холодные струйки пота.
«Что они за люди?» - раздумывал я.
- Продавщиц ведь теперь посадят за недостачу!
- Всех нас когда-нибудь посадят, мой рыцарь - Саня приблизилась вплотную, и я увидел как скачут бесовские, бесшабашные искринки в ее серых глазах.
- А ты молодец! Вторая тетка шла ко мне, что-то она заподозрила. Ты ее вовремя отвлек.
- Я испугался за тебя! – пробормотал я и не успел закончить, как Саня накрыла мой рот теплым, влажным поцелуем.
Майданюк хмыкнул и деликатно отвернулся.
- Это тебе на долгую память, мой рыцарь! А теперь возвращайся домой! Иди! А не то пропадешь со мной, ни за грош сгинешь!
- А как же ты, Саня? - вылетело у меня.
- Я не для тебя! Уходи мой рыцарь и забудь все, что ты видел.
- Иди, иди, ты хороший парняга! В натуре! – напутствовал Майданюк.
Я поплелся к двери, оглянулся на Саню и вышел.

***

      Через год или два, я получил конверт, в котором был тетрадный лист, в клеточку, и на нем всего одна фраза: «Завтра суд! Саня!»
      На суде она держалась с вызовом, дерзила судье, смеялась над одураченными продавщицами, кокетничала с прокурором. В мою сторону почти не смотрела. И только, когда судья дочитал приговор и конвой стал выводить ее из зала суда, сгорбившаяся под тяжестью срока, упавшего ей на плечи, Санечка грустно взглянула на меня. Ее прежде сочные, в одночасье выцветшие губы, едва заметно дрогнули.
- Десять лет! - стучало у меня в мозгах - Десять лет!
Когда я выходил из здания, Санечку грузили в «черный воронок». Рослый «мент» с кобурой на поясе, учтиво подал Сане руку, но она сделала вид, что не заметила ее.
Саня скрылась в утробе «автозака», а я, укрыв лицо ладонями от горя, упиваясь слезами, спотыкаясь, побежал прочь.
- Держи, держи вора, поймать его пора! – отчетливо слышал я слова песни, затем голос Сани строго спросил меня:
- А ты бы меня «сдал»? Вот видишь!

***
               
Чем дальше я отходил от давшего мне приют убежища, укрывшись в котором, я наблюдал за незнакомой мне девушкой Саней, тем сильнее от внезапно нахлынувшей тоски, сжималось сердце. Непосильный груз навалился мне на плечи, и стало вдруг нечем дышать. Теплый летний воздух показался мне липким и темным, я стал задыхаться. Все вокруг наполнилось давно забытым, а может быть и никогда неизвестным мне прежде, странным смыслом. Внезапно, я почувствовал себя заблудившимся в огромном, чужом саду ребенком и оттого мне захотелось сесть в траву и захныкать. Да, да, захныкать, как в детстве!
Я понял, что очень и очень устал, от этой бесконечной дороги, временами пролегавшей средь топей, буреломов, утопавшей в пыли, тащившейся по выбоинам и колдобинам. От дороги, называвшейся жизнью, промелькнувшей и скрывшейся где-то за поворотом, подобно алой Саниной юбочке, оставив на губах, вкус полынной горечи.
А сколько ее еще оставалось?!
           Поверьте! Я не мог не вернуться! Не мог! И тогда, я развернулся и снова направился к знакомой теперь даче. Ничего в округе в ту секунду не изменилось, но только сердцу моему тут-же стало легче стучать, и по жилам веселей заструилась кровь.
           Мне несказанно повезло! Когда я скрытый темнотой, вновь подошел к домику, я увидел Саню, стоявшую одиноко на резком, миниатюрном балкончике, устремившую взгляд в сторону чернеющего горизонта, где погромыхивало и в темном небе зачинались всполохи.
Она была прекрасна в белой облегающей блузке и коротенькой, кокетливой юбочке, не скрывающей длинных, упругих ног.
Стояла редкая в природе тишина, ни дуновения ветерка, ни щебетания птиц, ничто, ничто не напоминало о присутствии на планете Земля еще кого бы то ни было, кроме нас двоих – меня и Сани!
Так и стояли мы, еще долго думая каждый о своем, я, глядя на нее, а она на горизонт! Вдруг, где-то в глубине комнаты, послышался звон хрусталя, и знакомый юношеский голос позвал Саню:
- Санечка, идем пить шампанское!
Тонкая фигура Сани оторвалась от перил, она отступила на шаг, и вдруг подняв руку, помахала ею.
          Саня ушла, я тоже потащил свое бренное тело к дальним мерцающим огонькам, тщетно пытаясь разгадать последний Санечкин жест.               

Кому она махала? Далекому горизонту? Или все- таки мне?
18 июля 2009г.