Защита двух коней
Вечер удался. Жена и кот отсутствовали. Супруга вечерами подрабатывала в школе, брала производные с выпускниками, а моя обратная производная, кот Негодяй дышал свежим воздухом. Кота я не любил и прекрасный вечер без него с шахматами в онлайне радовал меня.
Кофе дымилось на столе, никто сзади не прикусывал мне пятку, нагло и нудно не орал в дверях и не звал меня на кухню. Миска его была полная всегда, и он не ходил из-за неё, а переваливался.
Без жены он тосковал и закатывался из-за колбасы. Я нарезал её дольками, нарезал основательно и с ненавистью смотрел, как кот насыщается. Наевшись, он степенно удалялся. Я ждал жену и выговаривал. Слова мои упирались в стену, растворялись в ней и мою угрозу посадить кота на хлеб и воду жена игнорировала, и мило глянув на меня, советовала мне тоже.
Негодяй терся у её ног, теснил меня в квартире, и я взрывался. Но кот был мой. От хвоста и до хитрющей морды. Я принёс его жене на день её рождения маленьким, лопоухим и пушистым. Милый рыжий комочек перекочевал в её руки, и тепло его лап стало для меня последним. Кот меня невзлюбил.
С женою он был царь, смотрел на меня, как на пустое место и мне казалось временами, что кот в квартире главный. Это было смешно, но упёртость кота, его надменность каплей с утра доводила меня вечером до ссоры с ним в семейной постели. Тактичность моя исчезала, дневная дипломатия испарялась, моя подушка летела в него, но утром, открыв глаза, я вновь видел его с женой мирно спящим.
Жену он любил, орал без повода в её отсутствие и не любил, когда я играл в шахматы. В этом мы были солидарны. Я давно не играл с соседями, не участвовал в соревнованиях, и битва тет-а-тет в шахматах приравнивалась мной к обоюдной пощёчине.
Я стал сентиментален, жалел противника и с удовольствием стремился к ничьей. В онлайне я не видел соперника, не жалел его, нас разделяла пустота от Калининграда до Владивостока и позабытое детское «порвать его» овладевало мной. Соперник в онлайне не мог нагрубить мне, двигать доску исподтишка и ходить вокруг меня нагло утверждая, что я ему не ровня.
С удовольствием перекурив на балконе без кота, допив остаток кофе, глянув рейтинг висящего в мониторе противника, он был высок, я согласился играть чёрными.
Какими фигурами играть, мне было безразлично. Черными, так чёрными. Я был свеж и все 64 клетки шахматного поля просматривал разом. В голове не шумело. Диагонали, вертикали не мешали друг другу, кони, слоны, ладьи были живы пока и присутствовали на доске в равных для обеих сторон количествах.
Начало партии меня успокоило, ноу-хау от белых не последовало. Они стандартно овладели центром поля, а мои черные фигуры с флангов контролировали его. Партия протекала мирно. Моя защита «Двух коней» активно защищалась. Я спокойно анализировал позицию: в центре у белых ноль, да и на королевском фланге КПД у них низок, а игра будет на ферзевом фланге. Соперник перебросил туда коня. Затем слона.
Ноги у меня задрожали. Я потратил всё отведённое время на ответный ход, три минуты истекли, и на контратаку на ослабленный королевский фланг противника чёрные не решились. Она была ложной, противник завлекал меня. Я увеличил его фото с монитора. Мужчина здоровяк в саду. Имя и фамилия. В памяти всплыла Астрахань, шустрый Жорик с такой же фамилией и футбол.
Жорж, так звали его все, появился на футбольном поле в широченных красных шароварах. Где он их достал? Может быть привез из своего родного города, где он играл за местную футбольную команду. Может они были куплены по месту институтской отработки в Астрахани, но они привлекли моё внимание сразу. Худенький, стройный он становился Гарринчей на футбольном поле. Легкий, как пушинка он не ходил, а летал с мячом под окнами нашего общежития.
Белые предложили размен. Чёрные были не против. Центр опустел, а ферзевый фланг ожидала буря. Я наметил ключевые поля на фланге и всеми силами старался удержать их. Заскребся кот. И на самом главном месте. Я быстро впустил его, но ответ толком продумать не успел. Крайняя ферзевая пешка белых, как паровоз, неуклонно стала надвигаться на мои позиции.
Кот не орал, сидел сзади меня и с прищуром всматривался в монитор.
-Вот, Негодяй, нагулялся! Приспешник бабий, лекарь хренов, как мне теперь это поле защищать? Скажи, молчишь.
Я ходил у монитора. Кот не двигался. Я спотыкался об него. Кот выпрямлял спину и вновь, обвив себя хвостом, усаживался перед монитором:
- Негодяй, на кухне еды сколько, а ты к шахматам прёшься», Капабланка хренов.
Кот не реагировал. Он с неподдельным интересом всматривался в королевский фланг белых. Всматривался и я. Секунды таяли и чёрные решились.
Жорж играл с «открытыми глазами». Пыльные Астраханские стадионы на периферии он не любил. Жорж любил траву. Лужи пыли для его худенькой фигуры были противопоказаны. В лужах он застревал, в пыли он плохо видел поле. Пасы его укорачивались, ноги были в ссадинах, но он упорно продирался по флангу.
А я ждал его взгляда. Быстрого, пронизывающего и бежал, ища свободное место у ворот. Я знал, последуют два, три финта, ускорение по флангу, опять его взгляд оценивающий ситуацию и пас. Его пасы меня поражали. Я бил с двух ног и мне было безразлично, с какой стороны на меня выкатится мяч, но он выкатывался на меня с микроскопической точностью. Как будто в мяче сидел сам Жорж и, улыбаясь, управлял его движением.
Негодяй прав, надо контратаковать на королевском фланге. Я сделал ход, в онлайне задумались и перебросили белого слона для защиты своего королевского фланга. Впервые я машинально гладил кота. Кот не упирался, был горд и выгибал спину. Простецки запрыгнув в моё кресло, он с удвоенной энергией всматривался в экран. В этом что-то было. Я трухнул на мгновение и не мог определить, что этот феномен кота для меня значит.
Позиция поверх его разлапистых ушей посветлела. Пожертвовав пешку, чёрные преградили путь его проходной пешке, сдвоили ладьи и первые признаки ничьей замерцали на экране. Я был горд, ноги не дрожали и, осторожно потеснив кота, я развалился в кресле. Впервые гордость за кота овладела мной, а его причастность к мерцающей ничьей на экране была очевидной.
Белые в онлайне думали, но их белый слон на королевском фланге увяз, и помочь своей проходной пешке уже не мог. Она застопорилась, испустила пар и паровоз стал.
А хорошо играет. Я опять увеличил его фото. В голове мелькнула мысль. Не Жорж ли это? Да, нет. Он в шахматы не играл. Только футбол. Да и имя другое. Стоп, а как Жора будет звучать в паспорте. Евгений, нет, это Женя. Голова отказывалась вспоминать. Жора, Жора, Жора. Всё, диагонали перешли в вертикали. Я глянул на кота, он не реагировал, он смотрел в центр доски, по которому мой конь мчался на ферзевый фланг, чтобы съесть ненавистную паровозную пешку.
_ А, Барсик где?
Пришла жена. Уставшая и тихая. Кот не обернулся и переместил свой взгляд на коня, который «доедал» белую пешку.
- Жора, как по паспорту?
- Георгий.
В онлайне тоже Георгий. Я осторожно, как по стеклу отстучал ему: - « Вы не из Астрахани?» И замер. Соперник долго не отвечал. Затем в онлайне всплыло облачко «Да, я из Астрахани» Повисело три секунды и растаяло. В моей груди ёкнуло.
- Вам мое имя ни о чём не говорит?
- Что-то знакомое, но я не вижу Вашего фото.
Какое фото двадцать пять лет прошло. Я почти с Барсиком сравнялся. Где тот я худенький и стройный мальчишка. Как иглой кольнула память. Астрахань, центральный стадион, любимая Жоржева трава и финал кубка города. Жорж на фланге с поднятой головой, стадион шумит, мои ноги не бегут, а на трибуне она перед которой я трепещу и из-за которой не сплю ночами, но всё равно Жорж меня ищет.
Я гублю его пасы, но Жорж меня прощает и снова, раз за разом выводит меня к воротам. А тот злополучный пас я не видел. Да и не хотел видеть, я знал просто, что он будет сразу, когда я освобожусь от защитников. И он был. Жорж идеально вывел меня на рандеву с голкипером. Лавры не посыпались на мою бедную ногу. Мяч со звоном угодил в перекладину и улетел на трибуну. Стадион ахнул. Жорж не смотрел на меня.
Жена замечает кота, подходит к нему, зовёт его, но кот не реагирует. Я тоже не реагирую и начинаю волноваться. А вдруг это Жорж. Да нет, он в шахматы не играл. Увереннее стучу.
- Футбол, общежитие на Красноармейской.
- Вспомнил, ты с пятого этажа.
- Жорж ты?
- Привет, математик! Где ты?
- Привет, железнодорожник! У меня дрожали ноги, я сдвинул короля влево и с волнением стал вбивать в онлайн номер своего сотового телефона.
- Не запомнил последние две цифры.
Его король сдвинулся вправо. Я написал ему чётче с пробелами, и поставил короля на своё место. Жорж молчал. Прошла минута, вторая, пошла последняя. Жорж молчал. Мне стало страшно.
- Жорж, сделай ход, время уходит, потеряемся ведь навсегда!
Секунды таяли, прибежала жена, а я орал, что это Жорж, что он негодяй, и она его знает. Оставалось семь секунд, когда король Жоржа стал на своё место.
- Записал.
Я облегчённо вздохнул. Жорж не изменился.
- Звони!!!
Я сдал партию, выскочил на балкон, закурил. Сотовый молчал. Я нервно ходил по балкону, кота не замечал. Тот сидел смирно и смотрел в никуда. Смотрел пронзительно, как будто видел в пространстве то, что моему разуму недоступно.
- Я вспомнила Георгия! Ты играл с ним в футбол.
Я молчал, молчал и Жорж.
- Наташка с моей группы встречалась с ним.
Неужели Жорж неправильно записал сотовый. Тогда всё. В онлайне, как в море корабли. Я прикинул местоположение Астрахани по звёздному небу и смотрел туда. Смотрел туда и кот.
- Интересно, как у них с Наташкой судьба сложилась?
Жена стояла рядом с котом. Она помолодела, и как будто стала той, из-за которой мои ноги не бежали в финале. Жорж с Наташкой всплыли в памяти. Молодые, красивые. Наташка упёртая, Жорж любящий свободу и шастающий по этажу с жареной картошкой. Как давно это было. А ведь было.
- Не звонит. Может у него телефон сел?
И я взорвался.
- Почему не написал свой сотовый, почему не подстраховался. Он знает, а остальным необязательно.
Жена рассмеялась.
- Мы с Наташкой звали его необязательным парнем, а шустрым был. Интересно, сейчас он остепенился?
- Это уже не имеет значения. Пропал Жорж, растворился в онлайне.
В душе стало пусто.
- Идём, отец, ужинать. Я сыновьям деньги перевела. Ведь сессия у них скоро. Ты завтра подмени меня. Две девочки у меня, а я вечером к маме съезжу.
- Что за тема?
- Обратная производная.
- Жоржева тема, теперь его только с обратной производной искать.
Я косился на балкон. Кот не двигался и замер в направлении Астрахани. Казалось, он ждал звонка. Прошло много времени. Я считал варианты и ни один из них не удовлетворял меня. Только ехать в далёкую Астрахань, только так. Стоп. Одноклассники. Я ринулся к компьютеру. Ввёл «паспортные» данные Жоржа. Нет такого. Ввёл Наташку - бездушный сайт известил, что на сайте она не присутствует. Производная от статистически неподвижных элементов равна нулю. Жорж с Наташкой на сайтах не присутствовали – Ч.Т.Д.
- Нет их?
- Нет, мать. Ладно. Бог даст, увидимся.
Играть в шахматы расхотелось, я вышел на балкон, кот сидел и ждал. Необъяснимое уважение к коту захлестнуло меня. Я взял сотовый, протёр его, и он зазвонил. Не знакомый билайновский номер настойчиво требовал меня. Неужели Жорж?
- Да.
- Привет! На сотовом денег не было. Ходил в супермаркет.
Я угадал его голос. Все те же упертые нотки сквозили в нём.
- Привет, рад слышать тебя! Где ты так в шахматы научился играть?
- Да я тебя и в общаге обыгрывал.
- Когда?
Я не мог вспомнить этого, но обида сдавила грудь. Как он мог меня обыграть. Я вспомнил шахматные соревнования, мои первые места в них и проигрыш Жоржу не укладывался в голове.
- Ладно, ну их. Как ты?
- Я дед уже!
Мы долго говорили. Наташка с внуком у сына, он один, вообще один и жареная картошка. А я не мог вставить в наш разговор главное.
- Георгий, ты извини меня.
Жорж молчал и не перебивал меня, как до этого.
- Извини, за тот твой пас, который я запорол в финале.
- Необязательно, Я знаю, для кого ты старался.
- Спасибо, Георгий, для неё.
Жена смотрит на меня. В её взгляде юность и Астраханские ночи.
- Что за тайны двадцатипятилетней давности, отец?
- А знаешь, он мне даже во сне снился.
- А кубок мы на следующий год без вас выиграли.
Я передаю трубку жене. Они говорят и она смеётся.
- А он мне никогда об этом не говорил.
Я вспоминаю сон. Стадион. Наташку с Олей. Свинцовые ноги не бегут и Жоржев пас, как из тумана ложится рядом с ногой. И снова перепутье - катнуть ради Жоржа в пустые ворота, или ударить ради Оли красиво на силу.
Я бью для Оли на силу. Стадион не шумит. Тишина. Все прислушиваются к словам с далёкой невидимой мне трибуны: - «Что же ты, отец. Катнуть надо было». Я просыпаюсь, смотрю на спящую жену. Милые, родные черты трогает едва уловимая улыбка, и я пугаюсь пробудить её. А «катнуть» не ассоциируется с нею. Грубо.