НА СНИМКЕ: Клод Дебюсси, которого называют отцом музыки ХХ века. Один из любимых композиторов В.А. Лотар-Шевченко, пьесы которого она замечательно и совершенно неповторимо исполняла.
Он говорил: «Я пытаюсь найти новые реальности..., дураки называют это импрессионизмом».
Я хотел привести здесь фотографию тогдашнего директора филармонии, но не нашел его имени и фотографии. Почему его? Я не знаю, как он относился к Вере Августовне. Но, в конечном итоге, именно он, прислушавшись к тем, кто критиковал игру В.А. Лотар-Шевченко, ограничил сольные концерты и гастроли по городам страны.
Сохранилось два свидетельства и один отзыв об игре В.А. Лотар-Шевченко в Свердловский период её жизни. Наверное, их больше, и, кроме позитивных, были и негативные. Об этом свидетельствуют воспоминания Зеры Мышкиной и Нинель Пляцковской, которые об этом так прямо и пишут.
Сначала приведу отрывок из воспоминаний Зеры Мышкиной (первое свидетельство):
«В концертах Лотар-Шевченко играла преимущественно произведения зарубежных классиков: «Карнавал» Шумана, сочинения Листа и, конечно, французских импрессионистов. Я слышала ее интерпретацию пьес Дебюсси «Колокола сквозь листву», «То, что видел западный ветер», «Девушка с волосами цвета льна».
Пианизм Лотар-Шевченко отличался от нашего напевного русского какой-то мужественной сухостью, в нем не было обычной импрессионистской тонкости, акварельности красок, хрупкого мира изменчивых впечатлений, видимо, её пальцы утратили былую мягкость и гибкость. Некоторым музыкантам казалось, что она играет не так, как принято, не одобряли ее трактовку, иной раз даже обвиняли в дилетантстве...».
Ох, уж эта «трафтовка»! Как это суждение досаждало Вере Августовне!
Но обвинение в дилетантизме! – Большей глупости придумать нельзя. Дилетантом Лотар-Шевченко, безусловно, не была. Обвинить в дилетантизме мог только профессиональный музыкант среднего уровня, стремящийся унизить, уничтожить человека, о котором он пишет. Наклеить на него ярлык в каких-то конъюнктурных целях. Лишить возможности заниматься концертной деятельностью.
Теперь из воспоминаний Нинель Пляцковской (второе свидетельство):
«Надо было преодолеть массу предубеждений, музыкальных и внемузыкальных. Для одних, власть имущих, она была недавним политзэком, для других, в частности, преподавателей Свердловской консерватории (они должны были дать свое «добро» на ее право работать в филармонии) творческим чужаком. Она говорила, что ее все время обвиняли не в той «трафтовке» Листа или Шопена, и просила объяснить смысл этого не вполне понятного ей слова».
Как видите, и Нинель Пляцковская говорит не только о «музыкальных предубеждениях», но и о «внемузыкальных». Помимо того, что Лотар-Шевченко была «творческим чужаком», что у неё была своя, «не та» «трафтовка», она упоминает и о том, что политическое прошлое её, несмотря на реабилитацию, кое-кто считал небезупречным. А как же – «недавний политзэк»! - «Выпускать на концертную схему? Ну, разве что иногда. А так, как бы чего не вышло!»
< … >
«Она стала солисткой Свердловской филармонии, - продолжает Н.П. - И хотя тут ее ожидали больше будни, чем праздники (филармонические концерты, к которым она так стремилась, были редкостью; чаще это были выступления в смешанной по жанрам группе артистов), тем не менее, в возрасте за пятьдесят она переломила судьбу, начав все заново».
Вот это верно! Вера Августовна Лотар-Шевченко «переломила судьбу»! И это был подвиг!
«… Главным для нее оставалась профессия, – пишет Н.П., - дух творчества не покидал ее никогда. Она не боялась сниматься с привычного места, колесить по разным городам, стремясь к лучшему, конечно, отнюдь не в бытовом смысле. Другое дело, что не всегда так именно получалось. Но неукротимый характер не позволял ей сдаваться, идти на компромиссы».
Кроме свидетельств Зеры Мышкиной и Нинель Пляцковской, есть одно веское подтверждение того, что в Свердловске у Веры Августовны всё было очень непросто. Это подтверждение - письмо самой Веры Августовны Татьяне Гуськовой в Нижний Тагил, которое приводит журналистка Дузенко в статье «Странная француженка», опубликованной в газете «Тагильский рабочий» 10 марта 2007 года. Видимо, это письмо показала ей Татьяна Константиновна Гуськова. К сожалению, не приводится дата, когда письмо было написано, поэтому сразу и не сообразишь, где в это время Вера Августовна жила и работала: в Свердловске, Барнауле или Новосибирске. Возьму на себя смелость предположить, что было это в 1959 или 1960 году, когда она ещё работала в Свердловске, поскольку она пишет о юбилее Шопена, а 150 лет со дня его рождения было в 1960 году.
«Сейчас очень много работаю и готовлю концерт к юбилею Шопена. Буду играть 24 этюда и четыре баллады. Концерт разрешили дать после прослушивания в Москве, комиссия дала мне блестящие отзывы. Как странно и противоположно это мнение тому, что было в Свердловске».
Важный вывод, который можно сделать из этого письма: у Веры Августовны в 1960 году (? - всё-таки поставлю здесь знак вопроса: а вдруг прослушивание было в 1970 г.?) было в Москве прослушивание. Какое? В связи с чем? Здесь остаётся только гадать. Но ясно, что оно было весьма успешным.
В любом случае Вера Августовна сравнивает «блестящие отзывы» комиссии с противоположным мнением в Свердловске. Вы чувствуете, какая горечь звучит в её словах? Вы почувствовали в её словах, что она считает «мнение» о своей игре в Свердловске незаслуженным? Чувствуете, что она считает себя непонятой?
Продолжение следует: http://proza.ru/2014/01/24/1831