Мне нравились губы его очень несмелые,
Когда я читала ему свои стихи белые.
Холодный рассвет в «Москвиче» старом
Что он приобрел с утиля, почти даром.
Мне нравились искры в глазах неспокойные
И ласковых слов обоймы нестройные.
Сильные скулы с волевым подбородком
И то, что считал он меня самородком.
Мне нравился слог, но все портили рифмы.
Неумело врала про какие-то нимфы.
Корявые строчки, конечно не блещут,
Губы в помаде, ресницы трепещут.
Мне нравилось пальцы убирать осторожно,
Шептать его имя немного тревожно.
Атласные складки, тугие резинки,
Желтый шнурок на высоком ботинке.
Мне нравился он, так просто без рифмы.
Не надо мне врать про какие-то нимфы
И белых стихов, нескладные строчки,
В ладонях сминала, запятые и точки.
Мне нравилось утро совсем без стихов.
Короткие пряди непослушных вихров.
Шелестящие ветки тонкой осины,
Запахи масла и старой резины.
Мне нравился лес, облетевший и краски,
Полоска рассвета, торопливые ласки.
Скрипучее кресло и сильное тело
И все что он делал так неумело.
Нам нравилось жить, легко и спокойно,
Без загса, печатей, тайком незаконно.
"Агдам" по стакану. Немного торчать.
Смородины листья заваривать в чай.
Нам нравился дом – «Москвич» на колесах,
Запотевшие стекла в потеках и слезах
Ситец июля - железный наш дом,
Короткое счастье, живущее в нем.
Мне нравилось, ночью сидеть у огня,
Искры на небо – там звезды родня.
Ломается воздух, стеклянно дрожит.
И ухает филин, тревожно блажит.
Мне нравились угли дразнящие, мягкие,
Пеплом покрытые, рубином блестящие.
Немытые чашки, засохшие ложки.
Что птицы съедают столовые крошки.
Мне НЕ нравилась осень рыжей порой.
Что лето сбежало туманной тропой.
Верните мне юность... хочу быть подругой,
Зачем нам так жить уставать друг от друга.
Мне НЕ нравилась свадьба и сданный "Москвич"
Чего-то пропало уже не достичь….
Верните любимого в сигаретном дыму...
Хочу я на берег,... где стою на ветру.