В Ленинград впервые мы приехали в 77-м. Жили у родственников, от нас значительно старше и настолько простых, что о городе на Неве я знал больше, чем они оба вместе взятые.
Не имея никакого понятия о квартирном быте горожан, я пожал плечами на их привычку догрызать последний сухарь из хлебницы, и стал носить из булочной по два кирпича серого. Реакции на постоянно возобновляющееся изобилие я не видел, так как по понятным причинам мы возвращались в квартиру только тогда, когда совсем уж валились с ног.
Придется сказать комплимент в свой адрес – я старательно избегаю любых забот кого-либо о своей сверхскромной персоне, поэтому по утрам запас калорий мы пополняли в кафе напротив. Завтрак молодого сельского мужика был равен плотному обеду горожанина, стакану сметаны и четырем кусочкам хлеба. Пожилая полная кассирша аккуратно откладывала два кусочка обратно и говорила - «Потом подойдешь, если…».
Я знал о блокаде, сердце щемило даже при воспоминании о Пискаревском кладбище, по рассказам родителей знал об ужасах голода тридцать третьего. Но так и не задумался тогда о сути сухарей из хлебницы и лишних кусочков на кассе.
И мои родственники-обыватели, и пожилая полная кассирша, спустя тридцать три года оставались блокадниками.