Мама была балетоманкой. Она не пропускала ни единой возможности посмотреть очередной гастрольный спектакль. Первое время пыталась водить с собой папу, но советскому боевому офицеру это было не по рангу, да и просто скучно. Едва я немного подросла и стала проявлять интерес к музыке, мама стала меня брать с собой. Я сидела рядом с ней в зрительном зале, в мягком, обитом красным бархатом кресле и с удовольствием вдыхала аромат театра. В антрактах мы, как правило, оставались на месте. Мама подробно рассказывала о происходившем на сцене действии, предварительно внимательно изучив либретто по программке и дополняя его своими рассуждениями. Слушая маму, я проникалась спектаклем и, замирая от счастья, следила за невероятными па, исполняемыми танцовщиками. Так постепенно балет захватил меня и вслед за мамой сделал своей преданной поклонницей.
Маминой мечтой было желание отдать меня в хореографический класс, находившийся под крылом городского Дворца пионеров. Так случилось, когда в конце лета объявили туда набор и назначили день просмотра кандидатов, мама не смогла сама отвести меня и попросила папу, на что он согласился без всякого удовольствия. Для моральной поддержки взял с собой мою тетушку, сестру мамы.
День был удивительным, в меру жарким и солнечным. Тетушка купила нам всем мороженое. Папа, откусив пару раз от своего, вдруг уронил остальное, что-то недовольно буркнул и, с силой дернув меня за руку, быстрым шагом направился к красивому трехэтажному зданию с колоннами.
В вестибюле Дворца пионеров творилось нечто невообразимое, что привело меня в восторг: многочисленные взрослые сопровождали чуть менее многочисленное количество девочек, разодетых в красивые нарядные платьица. В стороне от них стояла небольшая группа людей, среди которых присутствовали моего возраста мальчики. Своим скромным поведением они здорово отличались от тех, которые жили по соседству со мной.
Толпа монотонно гудела, как вдруг голос вышедшей на балкон женщины, призвавшей к вниманию, резко оборвал все разговоры. Эта дама зачитала какие-то списки и пригласила названных людей пройти в аудиторию на втором этаже. Толпа снова зашумела, от нее отделилась большая часть и двинулась вверх по лестнице.
Оставшихся в вестибюле пригласили пройти в другую аудиторию на первом этаже. Туда мы и направились. Перед аудиторией стояла строгого вида женщина, которая велела всем встать в очередь. Что тут началось! Взрослые стали подталкивать своих детей вперед, ругаться, обвиняя остальных в невоспитанности и наглости, громко сообщая окружающим, что они раньше пришли.
Папа с раздражением дернул меня за руку и спросил:
— Ты, действительно, туда хочешь? Может, пойдем домой? Видишь сколько тут избранных, мечтающих оставить след в балете?
— Конечно, хочу. И потом, что мы скажем маме, если уйдем?
— Ну, что ж! Тогда придется выстоять эту очередь, — ответил папа и встал за огромной, как мне показалось, толстой теткой с одетой в пышное капроновое платье девочкой.
На удивление очередь продвигалась очень быстро. В аудиторию входили одни дети, которые потом, кто с радостным визгом, кто со слезами на глазах, выходили к нам. Чем ближе подходила наша очередь, тем больше замирало у меня сердце и трепетало где-то под самым горлом. Папа недовольно морщился, но молчал. Тетушка, стройная длинноногая «рыжеволосая бестия», как называл ее папа, периодически куда-то уходила, возвращалась, пыталась что-то выпытать у прошедших просмотр, но не получив нужного ответа, снова куда-то убегала.
Наконец в аудиторию вошла «розовая балеринка», так я мысленно назвала девочку с толстой дамой. До этого момента она все время что-то жарко шептала своей маме на ушко, заглядывала ей в лицо и потирала от нетерпения ладошки. Вышла девочка не так быстро, как другие. В глазах ее стояли слезы. Она обхватила свою огромную маму и, уткнувшись ей в живот, горько расплакалась. Поскольку была моя очередь, я попыталась обогнуть эту пару, чтобы войти, но тетка отодвинув меня, с совершенно злым лицом протиснулась в аудиторию. Послышались громкие гневные возгласы и вышедшая оттуда через несколько минут грозная дама громко сказала:
— Я этого так не оставлю! Нет у нее призвания? Это мы еще посмотрим, у кого нет призвания!
Из двери выглянула женщина, пригласившая меня на прослушивание и просмотр. В этот миг все вокруг сжалось для меня до размеров пуговицы. Одернув свое ситцевое в горошек платьице, сильно отличавшееся от тех, в которые были одеты другие претендентки, я робко вошла.
У огромного рояля сидел седовласый мужчина, с улыбкой посоветовавший мне не робеть и пригласивший к инструменту. Наиграв какую-то мелодию, попросил простучать предложенным карандашом такт. Мне удалось это не сразу. Тогда женщина в трико, стоявшая у палки, подвела к ней и велела снять платье и сандалики, осмотрев меня и мои стопы, потребовала повторить показанные нехитрые движения. Затем, попросив поставить ноги в названные позиции, вздохнула и отрицательно покачала головой.
Увидев меня с понуро опущенной головой, папа не преминул заметить:
— А я и не сомневался, что так и будет! Только время зря потеряли. Бесталанная!
Взяв крепко за руку, быстро направился к выходу.
«Ну и куда он так спешит?» - подумала я. – «Мамы дома нет, футбол на стадионе будет только завтра, а дядя Леня еще рано утром уехал на рыбалку. Надо было с тетей идти. Все бы получилось».
Слезы невольно побежали из глаз.
Откуда ни возьмись, подбежала тетя и, ухватив меня за другую руку, сказала, что всем не прошедшим в хореографический класс, можно записаться пока на народные танцы. Но надо поспешить – там тоже мало мест.
Взглянув на мое лицо, папа уже мягче сказал:
— Не дрейфь! Мы из тебя врача сделаем! А народные мы и так спляшем!
И подмигнул.
Фото из инета.