Колымский край. Космодром Писецк. 6 июня 6666 года Роман и еще несколько подобных упырей сидят в своем номере и ожидают команды к запуску космического корабля «Газель». Роман обращается к одному из будущих членов экипажа –
-Вов, как нащот сыграть в шахматы на раздевание?
-Было б нех..йово.
Роман обращается к Вове – иди буди китаянку, а я разбужу американку.
- Что случилось? - спросила Крыс.
-Вставать? Давай лучше трахнемся.
Роман опешил и торопливо принялся стягивать одежду. Снимая носки он упустил Крыс из виду, а подняв глаза увидел, что она стоит совершенно голая, с огромным черным дилдо, пристегнутым к бедрам кожаными ремнями.
-Я не это имел ввиду!- пытался воспротивиться Роман, но ужасная боль пронзила внутренности, будто разорвавшаяся там граната.
Проснувшись от боли, он понял, что лежит на полу своего кабинета, в луже блевотины, а дегенеративного вида дежурный, тычет ему в задницу корявой ручкой огромной метлы.
-Вштавай лейтенант, к нам жаделжанного пливезли, нешет невешьть што, пло упылей каких то! – прогудел дежурный, приподняв в жутком оскале безобразную заячью губу, покрытую редким волосом усиков.
-Б..яяяя!- только и ответил Роман, с трудом отдирая прилипшее к полу лицо. Кожу стянуло подсохшей рвотой и даже простейшая фраза давалась с трудом.
-Щас я… Да убери ты сука палку свою еб..чую! – взорвался Роман, поскольку дежурный не прекратил настойчивых и болезненных движений метлой.
Преодолев головокружение, Роман поднялся. Качающиеся стены воняли сильнее обычного.
Дежурный, догадавшись по раздувающимся ноздрям Романа, предвосхитил вопрос.
-Да вше эти мамонты еб..чие! Понашрали во дволе, не плойти, не плоехать! Ну вот обязательно вляпаешся, - и круто развернувшись, ушел громыхая грязными сапожищами.
Голые стены качались слабее. То что на них висело, было уже благополучно продано и пропито ранее. Последней ушла старинная картина художника Брюсакова-петькина «Крупская на приеме у проктолога», немо укорявшая теперь светлым, невыгоревшим квадратом на обоях. Единственным, что осталось от богатого наследства бабушки. Когда ввели задержанного, Роман уже почти пришел в себя и отковырял от лица большую часть не успевшей переварится пищи.
Возмутителем спокойствия оказался беззубый парень лет двадцати, с низким скошенным лбом и нависшими надбровными дугами. Дежурный толкнул его в угол и пройдя к столу передал Роману потрепанную зеленую тетрадку. Судя по тому, что дерьмищем от дежурного несло еще гуще, он не раз после первого визита обходил территорию УВД.
Тетрадка оказалась своего рода дневником и презрев мычащего в углу задержанного, Роман погрузился в чтение.
-Я очнулся в башенном кране. Телефон не работал, как и ранее…
- Них..я себе, стихи прямо! – подумал Роман, продолжая чтение.
-Эти твари гнались за мной сначала по улицам, затем загнали на территорию стройки. Нечисть в черных одеждах. Чудовища, пожирающие маленьких детей. Спасло лишь то, что я вовремя заметил этот кран и забравшись на верхушку, отогнал нападавших, бросая сверху гаечные ключи и инструмент крановщика.
Ночь прошла тихо, а под утро страшно захотелось срать. Насколько мог дальше, я высунул жопу из кабины и дунул, что было сил. Стало легче.
Однако снизу вновь раздались странные звуки.
Новая тварь, на этот раз желто-коричневая, бегала там, издавая страшное, непонятное клекотание, воздев вверх сжатые кулаки и дико сверкая глазами на влажном, коричневом лице.
Спустя час она ушла куда то, причем я отчетливо услышал произнесенную ею фразу
-Е.. твою мать! Что б ты сдох, пид..ас еб....чий!
Выходит так, что чудовища разумны и умнеют час от часу, перенимая человеческую речь!
Прочитанное пронзило мозг Романа разрядом молнии. Вот оно, дело его мечты! Здесь пахло вовсе не дерьмом мамонта, тут благоухало новыми погонами, сияющими всем великолепием четырех звезд.
Вновь закружилась голова. Толи от предстоящего вознесения, толи от жуткого похмелья, а мысли самым грубым образом прервались очередным появлением дежурного.
-Выежд. Два тлупа и жаделжанный, - пробасил дежурный, пустив нитку слюны изо рта.
-Я пчеродакчиля вызвал.
И вот роман летит подхваченный за бока когтистыми лапами тощей, крылатой ящерицы в небольшой лесок, примыкающий к городу.
Задержанный, пропитой мужчина лет сорока, трясся как осиновый лист на ветру. Неподалеку лежали два трупа с развороченными картечью головами. Зеленые мухи роем вились над ними, гудя, как средних размеров трансформаторная подстанция.
-Я-а-а шел, охотился, - начал задержанный, дергая головой и с трудом подбирая слова.
Птеродактиль сидевший рядом, почесал когтем изъеденную экземой , тощую голову и наклонив ее по птичьи набок, черным злым глазом сверкнул на задержанного.
-Это твари какие то, нежить, - зачастил задержанный, трясясь от испуга.
- Они против ветра шли, шатались, согласитесь странно. А потом один из них вытащил х...й и из х...я полилось что то. А они бормотали что то вроде
-Атерял утыуку! Оляя, ты утыуку проэал!
-Тут я испугался и застрелил их.
Роман уже не слышал его. Мысли белкой бились в черепной коробке.
-Это же по всей стране началось! И я пока единственный, кто понимает масштабы катастрофы и в состоянии ее предотвратить. Тут ****ь не капитаном попахивает, тут майором несет, героем России Брюсом соответственно Уиллисом.
-Дежурный, вызывай Москву!
Огромное уеб...ще в заляпанных навозом сапогах, повернулось на запад. Дежурный набрал в грудь воздуха и приставив ведро без дна к тому, что у нормальных людей зовется ртом, завопил, что есть мочи.
-Мошква! Мошква! Выживаю тебя Мошква!
Роман же, не рискуя оглохнуть, побрел к птеродактилю.
Возвращение домой прошло нормально, за исключением того, что еб...чая ящерица обосралась в полете и хотя большую часть содержимого ее кишечника отнесло ветром, меньшая испачкала Роману всю спину.
Пока вездесущий дежурный счищал щепкой липкую слизь с кителя лейтенанта, поступил новый вызов. Беспорядки на северной окраине.
-Доложи начальнику УВД – город захватывают какие то мерзкие, злобные твари. Пусть вводит чрезвычайное положение. А мне седлай мамонта, с птером больше не полечу, устал он, пусть отдохнет.
Покачиваясь на грязной, волосатой спине, Роман прихлебывал из горлышка самогонку, обжигавшую пищевод и катившуюся дальше огненной струйкой.
- Героя, не меньше, - размышлял Роман, а воображение рисовало целые полчища врагов, мерзких, кровожадных тварей. Мысли смешались, отступая под вторжением алкогольного суррогата. Так что увидев беспорядочно бегающих и кричащих существ, Роман уже находился в самом воинственном настроении. Их было штук тридцать. Невысоких, толстеньких, с грушевидными головами.
Поодаль, неряшливый, бородатый мужик вышибал дух из одного такого, вооружившись совковой лопатой и ею же отмахивался от наседавшей на него другой твари, побольше остальных и в белой одежде.
И тут дух бесстрашных воинов снизошел на Романа, выдавив остатки страха и неуверенности. Пусто стало в голове. Чисто. Пропали мерзкие, неприятные мыслишки о прожитой зря жизни, никчемности его существования.
Нет! Не зря! Только ради этого мига, ради этой схватки, стоило терпеть бесполезное прежде, пустяшное его существование. Пусть миг, но он проживет его ярко!
-Держись! – заревел Роман, пуская мамонта в галоп и ворвавшись во двор, направил животное по кругу, сминая толпы нежити. Под тяжелыми ногами бивненосца, черепа чудовищ лопались точно перезревшие тыквы.
Романа настолько опьянила схватка, что разгоряченный боем, он спрыгнул с мамонта и схватив какую то вывеску, самолично размозжил голову одной из разбегающихся в ужасе тварей.
Размахнулся еще, но обезумевший к тому времени мамонт, мимоходом так пи....данул его хоботом по спине, что Роман упал, сломавшись, на вывеску, послужившую ему оружием.
- Героя… Ну и х...й с ним, что посмертно… - прохрипел он, заливая своей мужественной кровью слова «Психоневрологический интернат № 24»