Питер, Питер…. Милый моему сердцу, любимый, единственный город на Земле, где я по-настоящему дома. Каждый раз, возвращаясь, я с какой-то детской радостью и нетерпением жду мо-мента, когда поезд остановится, строгий проводник откроет дверь, старательно протрет поручень, выйдет на перрон и подвинется, пропуская пассажиров. А я, перешагнув через узкую темную полоску как через границу двух миров, встану у него за спиной, закрою глаза и с удовольствием вдохну влажный Питерский воздух. Здравствуй, мой город. Я вернулась, мы снова вместе.
Надо сказать, что в свое время отъезд из Питера не был сложным. Клубок нерешенных проблем давил, скорых перемен не ожидалось, поэтому предложение о переезде в другой город прозвучало как надежда на новую, совсем другую жизнь и было принято почти без колебаний. Надежды оправдались, но если бы я только могла представить, как долго и трудно буду приживаться на новом месте!
Все вокруг казалось чужим и тесным. Катастрофически не хватало строгих линий Питерских проспектов, запутанных кривых переулков родной Петроградской стороны, большой воды, влажного Невского ветерка, запаха сырости, дождя, выстрела полуденной пушки. Неприветливая, вечно куда-то бегущая Москва совсем не грела душу. Первое время я еще пыталась бродить нога за ногу по Московским улицам, но очень скоро оставила это занятие. То, что в Питере было простым и естественным, здесь совершенно не проходило. Впечатление было такое, будто ты тащишься по скоростному автобану на старенькой медленной машине. Все вокруг сердятся, гудят, толкают, а то и просто норовят скинуть в кювет.
Поначалу спасали ближние лес и озеро. Там можно было хотя бы на время укрыться от суеты и чужих глаз. Но время шло, жизнь брала свое и потихоньку налаживалась. Подрастал сын, появились друзья, родилась дочь, постепенно увлекла новая работа, да и быт в уже своей отдельной квартире был несравним с жизнью в Ленинградской коммуналке.
А Питер не отпускал, звал, снился ночами, тревожил душу. И здесь откровенно повезло. На работе все головные организации были Ленинградские, ездить в командировки хотели не все, а я соглашалась на любые и потому 2-3 поездки за зиму, не считая отпусков и просто так, мне были обеспечены.
В один из таких приездов, удачно и рано закончив командировочные дела, я, уже пройдя изрядное расстояние от Кировской медицинской академии, наслаждаясь редкостным состоянием полного отсутствия забот и покоя в душе, медленно плелась по любимому Большому проспекту Петроградской стороны.
Стоял конец зимы. Вовсю бушевала типичная для Питера февральская оттепель. После долгих темных дней город откровенно радовался обилию света и первому весеннему теплу. День был не просто хорош, именно про такие говорят «чудесный». Природа просыпалась и как будто выливала на город всю радость возвращения. Ярко-голубое небо безоблачно накрывало дома и парки, купалось в полыньях на Неве, заглядывало в еще не открывшиеся каналы, покрывая синевой начавший темнеть снег и последний весенний ледок. Солнце сияло, отражаясь миллионами веселых зайчиков в окнах домов, лужах и ручейках, брызгало радужными искорками из капели, заигрывало с прохожими, заставляя улыбаться и прятать глаза. Настроение было под стать погоде – светлое и радостное, в душе пели ангелы, на лице прочно сидела блаженная улыбка глупого необъяснимого счастья.
Взгляд легко скользил по витринам знакомых с детства магазинчиков, мимоходом отмечая переме-ны. Соблазнительно струились запахи сдобы и «бочкового» кофе из булочных, по-прежнему, широко улыбался жизнерадостный колхозник в витрине овощного, веселые пингвины зазывали на мороженое, из углового гастронома как всегда тянулся крепкий аромат свежемолотого «Арабика», в общем, все в моем городе было на своих местах, все радовало и, казалось, радовалось мне.
Дойдя до ул. О.Кошевого и еще раз с удовольствием вдохнув бодрящий кофейный запах, я, не ме-няя шага и с тем же блаженно-глупым выражением на лице, побрела через проезжую часть. Машин и трамваев не было, улица была пуста и странно свободна от пешеходов. Где-то на середине пути в моей голове вдруг образовалась и заморгала какая-то тревожная нотка. Слегка выплыв из безмятежной невесомости, я подняла глаза и увидела на противоположной стороне тротуара шеренгу из явно чего-то ждущих пешеходов. Все они смотрели в мою сторону и чему-то загадочно улыбались. «Надо же, как они мне все рады!!», - тупо удивилась я и, на всякий случай, заулыбалась еще блаженней. Но тревожная нотка не отпускала, что-то настойчиво сверлило мозг. Повнимательнее взглянув поверх шеренги, я поняла, что именно – за спинами стоящих пешеходов возвышался двухметрового роста старшина и с неподдельным изумлением сжигал меня взглядом. А чуть повернув голову вправо, я увидела и причину всего – сердито предупреждающий красный сигнал светофора. Все сразу стало ясно – я грубо нарушила правила и попалась, но деваться было некуда, да и не хотелось, а потому, я, ничего не меняя, добрела до тротуара и остановилась перед старшиной. Он, все также молча и с тем же выражением неподдельного изумления на лице долго смотрел на меня сверху вниз и, наконец, выговорил: «Девушка, Вы так нагло идете!!». Ну как было объяснить этому человеку при исполнении, что я вовсе не нагло, нет, я просто вырвалась в родной город на 3 дня от домашних хлопот и забот, что все дела уже позади, а до поезда еще очень далеко и впереди це-е-елый счастливый и беззаботный день, что город улыбается мне весенним теплом и светом, а в душе у меня редкостные покой и тишина, что красный сигнал уже позеленел и все обошлось и, вообще, он, постовой, так молод и недурен собой и лучше бы он мне просто улыбнулся!!! Но постовой сурово хмурился и ничего не хотел знать, поэтому я по-прежнему молча смотрела на него снизу вверх, а блаженная улыбка, как приклеенная упрямо сидела на лице.
Горестно вздохнув, парень вытащил из планшета казенного вида синий блокнот и сердито буркнул: «Фамилия!» Я назвалась. Громко сопя и излишне сильно водя шариковой ручкой по листку, милиционер вынес приговор: «С вас штраф!» и добавил со значением: «Три рубля!!!». Я пожала плечами и полезла в сумку. К слову сказать, пустяковой эта сумма не была – билет из Москвы до Питера в купейном вагоне стоил 12.50 , а 2.50 была сумма суточных выплат по командировке. Но это к слову, а сейчас, достав кошелек, я опять же молча, протянула постовому зеленую бумажку. Настроение ничуть не испортилось, наоборот, нелепость и комизм ситуации только подняли градус, блаженное состояние упорно не проходило. Обменяв бумажку на квитанцию, парень, задумчиво постукивая жезлом по руке в кожаной перчатке, посмотрел на меня и, видимо, решив, что такую идиотку штрафом не научишь, строго выговорил: «Вот там..» - жезл взлетел как указка - «..на углу стоит штабной автобус. Следуйте и прослушайте лекцию о правилах дорожного движения для пешеходов!». «Хорошо», - легко согласилась я, опять очень сильно удивив постового. «Предупреждаю – это не минутное дело», видимо решив, что я чего-то не понимаю, нажимал парень. Я опять молча пожала плечами, развернулась и шагнула в об-ратную сторону. «Куда!!!» от резкого окрика я вздрогнула и в недоумении обернулась. Красный от бессильного гнева парень тыкал куда-то жезлом и, проследив в направлении тыка, я уже откровенно, в голос расхохоталась – сигнал светофора снова был красным. «Нет, я лучше Вас сопровожу!», - выдохнул постовой и, дождавшись зеленого сигнала, мы уже вдвоем зашагали в обратную сторону.
На улице и в самом деле стоял штабной автобус, «львовский» так их тогда называли. Отличались эти автобусы очень удобными мягкими сидениями и всегда теплым салоном. Парень постучал водителю, дверь открылась и мы вошли внутрь.
При входе скучал еще один милиционер, видимо, ответственный за воспитательную работу. В салоне уже маялись трое. На переднем сидении испуганно жались друг к другу двое азиатов, судя по внешнему виду, ничего серьезней «шайтан-арбы» в жизни не видевших и уж точно не подозревавших о существовании правил дорожного движения для пешеходов. Чуть в стороне страдал солидного вида немолодой мужчина, явно куда-то всерьез опаздывавший. Азиаты что-то тихонько бормотали на непонятном языке, мужчина время от времени кидал взгляд на часы, безнадежно махал рукой и сокрушенно вздыхал. На каждый его вздох страж у двери отвечал сердитым сопением, похоже, все между ними уже было сказано.
«Принимай!» отрубил сопровождающий и, кивнув в мою сторону, добавил: «Этой обязательно!!». Страж зевнул, утвердительно кивнул головой и проронил: «Устраивайтесь!».
Я прошла в конец салона на любимое предпоследнее высокое сидение, с наслаждением вытянула слегка гудевшие от долгой ходьбы ноги, прислонилась к окну и окончательно расслабилась.
День медленно перевалил за середину. Небо слегка потемнело, превратившись из ярко-голубого в сочно-синее. Солнце уже не просто сияло, а откровенно грело. Народу на улице явно прибавилось. Неслись куда-то школьники , лупя друг друга портфелями и топая по лужам , на углу под часами мялся парень с букетиком цветов из сотен ярко-желтых солнышек, мороженщица в белом фартуке бойко раздавала эскимо, которое в Питере почему-то называли «Мишкой», на подоконнике витрины грелись, мирно беседуя, две старушки, словом, все вокруг было заполнено светом, теплом, жизнью и ожиданием радостных перемен.
Яркое солнце слепило глаза, мерно и ненавязчиво гудел двигатель, нагнетая тепло, и от всех впечатлений счастливого дня, от покоя и радости в душе я тихо и сладко заснула. Сон был легкий и чудной. Снился все тот же постовой, только вместо полосатого жезла в руке у него был свиток похожий на древний пергамент. Вместо печати на толстой цепи болталась милицейская бляха с номером. Постовой развернул пергамент, и стало видно написанный красивой красной вязью заголовок: «Правила дорожного движения для пешеходов» и дальше уже обычным черным типографским шрифтом - «Технические условия» и длинный ряд цифр. Во сне мы о чем-то легко и приятно беседовали. У постового оказался сочный низкий голос и вполне милая улыбка. Он все пытался мне что-то объяснить и вдруг снова нахмурился и сердито проговорил: «Ну, надо же, спит!». С трудом открыв глаза и неохотно выплывая из приятного забытья, я снова увидела постового. Парень стоял надо мной, безнадежно-задумчиво подперев подбородок все тем же полосатым жезлом. «А какой там был номер?», еще не понимая, где нахожусь, спросила я. Парень глянул на меня уже внимательней, и в его взгляде появилось нехорошее подозрение, от которого я быстренько проснулась и решила, что отдохнула достаточно и пора двигать дальше.
В салоне стояла тишина. Оба стража уже тоже начали маяться. Кворума не было, надо было прини-мать решение. «Ладно, все свободны», - махнул рукой старший. Салон оживился. Азиаты, радостно загомонили и засеменили к выходу. Мужчина горестно вздохнул: «Чего уж теперь …», но вдруг опомнился, вылетел из автобуса и рванул к телефонной будке. А в меня, похоже, вселился веселый солнечный чертик. Проводив взглядом нарушителей, я, не двигаясь с места, вопросительно посмотрела на милиционеров. «А Вы чего ждете?», - в вопросе звучало недоумение и нетерпение. «Как чего?», - стараясь не рассмеяться, возмутилась я: «Лекцию, конечно!!» Парни онемели. Тут надо сказать, что мной двигало не только желание поприкалываться. Мне, технарю, имеющему за спиной не один десяток документов, было очень любопытно, что можно написать в этих правилах для пешеходов. Парни затосковали. «А может в управление отвезти?», - предложил старший. «А это где?», - живо поинтересовалась я. Водитель, уже проснувшийся и с большим интересом наблюдающий за спектаклем, назвал адрес. Адрес был малознакомый и совсем не по дороге. «Не, в управление не поеду», - решительно сказала я: «Читайте здесь!!!». Парни переглянулись. «Мой» почесал жезлом затылок, наклонился надо мной и медленно, почти по слогам прокричал: «Ни-ког-да-не-пе-ре-хо-ди-те-до-ро-гу-на крас-ный-сигнал-све-то-фо-ра!!!!!». И сурово рявкнул «Поняли!!??» «Да!!», - так же рявкнула я в ответ, медленно с некоторым сожалением поднялась с мягкого теплого сидения и, храня достоинство, двинулась к двери. Уже на выходе я еще раз развернулась к парням, из последних сил изображая серьезное выражение лица, выговорила: «Плохо у вас поставлена воспитательная работа, очень плохо!», - и шагнула на улицу.
После автобусного тепла от свежести слегка закружилась голова. Я немного постояла, привыкая и снова с головой окунаясь в весну. Парни смотрели на меня через окно. Я помахала им рукой, улыбнулась вполне нормальной улыбкой и, уже подобравшись, бодро зашагала в обратную сторону. Приключение закончилось, но день еще продолжался. Впереди меня ждали семейный ужин, вечерняя прогулка по Невскому и ночной поезд в Москву.
Я была счастлива, мой город не подвел, он снова подарил мне покой и радость. Я уеду из Питера, увозя с собой как ценный груз, все впечатления дня. Буду долго хранить их, и расходовать бережно по капелькам, как крещенской водицей разбавляя чистой весенней радостью заботы и хлопоты обычных будней.