ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР В ЗОНЕ ... (часть VIІІ романа "ЗЕЧКА").
Вечер в зоне шёл своим чередом... Кто-то писал письма домой, кто-то штопал разорванный рукав куртки, одни тихо разговаривали, делясь наболевшим, другие играли в подкидного...
Екатерину мучила только одна мысль, что ей делать с наступившей беременностью. Ведь сейчас она не испытывала не то что любви, даже человеческой жалости к этому маленькому живому комочку, который формировался в ней. И хорошо, что в данный момент, никто не лез ей в душу с расспросами. Лёжа на койке, она взвешивала все свои шансы:
- Оставить ребёнка, или нет?! Если оставит, то что она сможет ему дать? Нищету и безотцовщину. А какое ярмо повесит на свою шею... Но в сохранении этого ребёнка есть и позитив. После его рождения
улучшатся условия содержания её на зоне. А лет через пять, может появится возможность освободиться по УДО. Надо подумать, - решила Екатерина.
Место Екатерины находилось на первом ярусе двухъярусных коек, рядом со старшей - Мамкой Веркой. Это означало, что здесь обитает
не новенькая, а уже бывалая заключённая.
На втором ярусе, как раз над ней, обитала «шестёрка» Проныра. Сейчас она бесцельно валялась на своей постели и фальшивым голосом
гнусавила лагерный шлягер :
Голуби летят над нашей зоной,
Голубям нигде преграды нет.
Как бы мне хотелось с голубями
На родную землю улететь.
Но забор высокий не пускает,
И колючек в несколько рядов,
Часовые с вышек наблюдают,
И собаки рвутся с поводов.
Вечер за решеткой догорает,
Солнце тлеет словно уголек.
На тюремных нарах напевает,
Что-то напевает паренек.
Он поет, как трудно жить на свете
Без красивых ласковых подруг,
А еще труднее жить без воли,
Вся тюрьма заслушалася вдруг.
Плачут в дальних камерах ребята,
Вспоминая молодость свою,
Вспоминая прошлое когда-то,
Как говорили ласково "Люблю".
Даже самый главный надзиратель
У стены задумчиво стоит,
Только он один, один и знает
Сколько пареньку осталось жить.
А под вечер вздрогнули засовы,
Повели по лестнице его.
Он сказал последние три слова:
"Приведите сына моего".
На площадку лестницы тюремной
Привели парнишку лет пяти,
Он кинулся на шею с криком: "Папа,
Папа, ты с собой меня возьми".
Вечер за решеткой догорает,
Солнце тлеет словно уголек,
А под утро вся тюрьма узнает:
Ночью был расстрелян паренек.
Голуби летят над нашей зоной,
Голубям нигде преграды нет.
Как бы мне хотелось с голубями
На родную землю улететь.
Как бы мне хотелось с голубями
На родную землю улететь.
(Текст песни Виктор Петлюра — Без названия)
Екатерина уже несколько раз порывалась закрыть ей рот, но пассивное
терпение этой исполнительницы, Мамкой Веркой, сдерживало её... Она прекрасно понимала, что не стоит в первый же день напрягать и без
того сложные тюремные отношения. Тем более, что на эту исполнительницу никто из заключённых не обращал внимания и каждый,
как и прежде, занимался своим делом...
В это время, в другом конце барака, тихий и хорошо поставленный голос
запел другую песню:
Отшумело, отзвенело бабье лето.
Спутал паутиной листья ветер.
И сегодня журавли собрались в стаю,
И кричат они, над нами пролетая.
Над землею опустился вечер синий.
Сколько раз тебя ругал я без причины,
Убегал к другой девчонке то и дело,
И в глазах своих слезинки ты терпела.
Но сегодня ветер гонит злые тучи.
Ты ушла к другому: он, быть может, лучше.
Отчего ж, его лаская у рябины,
Ты грустишь при виде стаи журавлиной?
Знаю я, что ты меня все так же любишь.
Знаю я, что ты меня не позабудешь.
Оттого, его лаская у рябины,
Ты грустишь при виде стаи журавлиной.
Отшумело, отзвенело бабье лето.
Спутал паутиной листья ветер.
И сегодня журавли собрались в стаю
И прощаются, над нами пролетая...
(сл. и муз. Павел Губарев, 1966 г.)
При звуках этой песни заключённые притихли. Даже заядлые
картёжницы прекратили свою игру. Многие начали подтягиваться
к исполнительнице этой песни. Даже Мамка Верка не вытерпела и не поднимаясь с кровати, толкнула ногой Проныру, которая гнусавила
над ней. Толчок был настолько сильный, что та скатилась кубарём в проход
между кроватями и плаксивым голосом спросила:
- За что, Мама Вера?..
- А будто ты не знаешь...Закрывай пасть, когда нормальную песню поют!
А потом обратилась к Екатерине:
- Слышь, как Душегубка выводит? Даже слеза прошибает... А ведь это
она о себе поёт... Только где её ум был, когда она своего миленького
ножичком на тот свет отправляла?.. Никак не хотела, глупая баба, уступить его другой. Вот и мотает теперь пятнадцатку...
Екатерине ещё по первой ходке была знакома традиция называть друг друга прозвищами, а не именами. И у неё оно было - Красавка...
Обслуживающий персонал зоны обращался к ним по фамилии, которая была вышита у каждой на левой стороне куртки.
Вот так и закончился её первый день в зоне. Об этом свидетельствовала команда, прозвучавшая на весь барак :
- Первый отряд! Выходи строиться на вечернюю поверку!
Начальник отряда зачитывал фамилии:
- Заключённая Иванова!
А каждая из заключённых отвечала:
- Я!
- Заключённая Трифонова!
- Я!
- Заключённая Свиридова!
- Я!
... ... ... ... ... ...