Воскресное сентябрьское утро выдалось ясным, тёплым и на редкость безветренным.
Я, как обычно, выпустил на круг лётных голубей. По моему хлопку они охотно поднялись в воздух.
С каждым новым кругом голуби набирали высоту.
Полет доставлял им радость. Вместе с голубями радовался и я.
Только голубятник знает радость и счастье человека, наблюдающего красивый полёт голубей!
Всегда кажется, что и своя душа вместе с голубями поднимается и парит в голубом и бездонном небе.
Наверное, и за ощущение полёта души люди любят эту красивую птицу.
Интересное и необъяснимое есть в полёте домашних голубей, летающих кругами: полёт птиц делится на две фазы – каждый круг заканчивается своеобразной мёртвой петлёй (кувырком) через голову. Можно сказать, что стая летит
по большой горизонтальной и малой вертикальной спиралям.
На эту особенность полёта голубей в своё время обратил внимание Леонардо да Винчи, а объяснить её не могут до сих пор.
Голуби моей небольшой стаи под голубым небесным куполом кажутся крошечными песчинками. Тёмные точки, словно привязанные незримыми нитями, маленькими кругами вьются над своим домом.
Иногда, поднимаясь выше зоны видимости, точки исчезают в небесной вышине и тогда к безмятежной радости и к гордости за голубей примешиваются чувства беспокойства и некоторой неуверенности. Когда же точки снова проглядывают в полном составе, беспокойство и неуверенность улетучиваются, и душа продолжает петь гимны и песни радости.
Солнце приближается к зениту. Я даю полетать голубям, которые, говоря спортивным языком, сейчас не в лучшей лётной форме.
Засидевшиеся голуби дружно кругами уходят вверх.
Обе стаи идут на сближение.
Сближение и соединение двух голубиных стай одной голубятни – событие зрелищное, так как часто случается, что в одной из стай находится голубь, а в другой – его голубка.
Голуби нижней стаи быстро набирают высоту и проявления их радости встречи ограничены и не всегда очевидны. Зато у голубей верхней стаи – полная свобода: кто-то долго играет-кувыркается, кто-то играючи садится на хвост, кто-то мощно хлопает крыльями и кружит Y-образным планером, кто-то умудряется лететь зигзагообразно по горизонтали, а иные закладывают такие виражи и так стреляют крыльями, словно за ними гонится скопа или коршун.
Как счастлива человеческая душа, видя неуёмную радость и кипучую энергию дорогих его сердцу прекрасных птиц!
Объединение двух голубиных стай в одну похоже на соединение воинских частей на марше, где совершается чёткое перестроение воинских подразделений и перераспределение обязанностей командования.
В каждой стае свой вожак. Голубиные пары объединяются и находят своё место в воздушном построении. Голубь всегда летит выше и позади голубки, которая находится под его постоянным вниманием.
Допускаю мысль, что это – инстинкт сохранения рода: в воздухе голубь подставляется хищнику первой, удобной жертвой, с целью сохранения голубки – носительницы рода.
У каждой стаи свой ритм полёта.
Воссоединившаяся стая набирает высоту.
Завораживающе-красиво летят голуби в пронзительно - голубых небесах…
Но пора, пора дать голубям отдохнуть.
Я выпускаю на круг оставшихся в голубятне птиц – знак стае, что пора садиться, ставлю в центре круга кормушку с пшеницей и две большие алюминиевые тары с чистой водой, где голуби могут и напиться, и искупаться.
Голуби на кругу беспокойно посматривают в небо на стаю, иногда кто-то из них взлетает над кругом или энергично машет крыльями, приподнимаясь над землёй.
Налетавшись вместе, стая спускается и, сделав несколько кругов над домом, дружно идёт на посадку.
Голуби и летают, и садятся по-разному.
Иной, замедляя и уменьшая круги, в двух-трёх метрах от земли делает последний кувырок через голову и мягко планирует на круг.
Другой зависает и бабочкой спускается по вертикали.
Третий чуть ли не на хвост садится.
Четвёртый с высоты падает стрелою и лишь над самой землёй тормозит всею силой и площадью оперенья крыльев и хвоста, встаёт на ноги. Что ни голубь – свой характер, своя индивидуальность: всё как у людей.
Чуть отдышавшись и отдохнув от полёта, голуби пьют воду, едят пшеницу, клюют мелкую гальку, а потом кому-то приходит охота помиловаться, покупаться, раскрыв веером крыло, развалиться и погреться, понежиться на солнышке – милая картина для глаз и души голубятника…
Высоко в небе над двором с запада на восток пролетел чужой – чужой голубь. Белый голубь летел легко и быстро.
Я успел тряхнуть свою стаю, но чужой будто и не заметил её. Тряхнуть стаю – означает вспугнуть голубей, заставить невысоко взлететь и сесть на землю, чтобы их движением привлечь внимание чужого.
Через некоторое время чужой на той же высоте пролетел над моим двором в обратном направлении.
Я и мои соседи-голубятники подняли свои голубиные стаи в небо.
Я понял, что этот умный голубь привезён издалека, что новый дом и новая стая ему не понравились, что он ищет свой старый дом, старую стаю и свою голубку.
Когда чужой в третий раз пролетел мимо, я посадил стаю, оставил на кругу четыре приметные, яркие пары, а остальных загнал в голубятню. Сам же я устроился на солнышке, стал почитывать книгу, посматривать за своими голубями и наблюдать за полётом чужого.
Чужой упрямо летал по самой длинной прямой из конца в конец Троицка, не присоединялся ни к одной голубиной стае и, казалось, совершенно не обращал внимания на голубей, которых голубятники поднимали с круга при его приближении.
Соседи – голубятники вскоре тоже угомонились и со стороны грустно следили за полётом упрямца.
Наступил золотой осенний вечер. Я выпустил на круг всю стаю.
Днём в голубятне светло, всегда есть еда и вода, поэтому голуби на дворе больше двигались и миловались, чем ели и пили. Голубиные пары любовно и нежно ухаживали друг за другом. Иногда, намиловавшись, пары, шумно хлопая крыльями, поднимались в воздух, делали несколько кругов над двором.
Зачастую вдогонку взлетевшим парам увивалось несколько других голубей, особенно молодняк, который резво поднимался с земли, низко над крышами домов гонялся друг за другом, делая невообразимые виражи и стреляя в стороны.
И радостно, и боязно в такие минуты на душе: а вдруг кто-то разобьётся или улетит – свой молодняк всегда занимает в душе голубятника особое место. Чужой продолжал налёт километров. Было видно, что голубь очень устал: времени на каждый новый круг затрачивалось больше, а полёт проходил всё ниже и медленнее.
Что-то мне подсказывало, что чужому понравился мой двор, что он непременно выберет мой круг.
Я не трогал своих голубей и терпеливо ждал, когда последние силы оставят голубя.
Едва завечерело, как голуби сами потянулись на ночлег в голубятню.
Вечерний сумрак быстро сменялся ночной синевой.
Чужой недавно тяжело пролетел на запад. Я ждал его возвращения и держал наготове своего любимца и вожака стаи, Мишку.
И вот, белым пятном, на фоне тёмно-синего звёздного неба чужой из последних сил по дуге перелетел высокий кирпичный забор, который под прямым углом с юго-запада и юго-востока окружает наш дом, бывший до революции женским монастырём.
Я слегка подкинул вверх голубя: Мишка захлопал крыльями и сел на круг, а чужой плюхнулся на крышу Медучилища, что занимает самое большое здание двора.
Всё! Налетался.
Когда наступила осенняя прохладная звёздная ночь, мы с другом, Генкой Сафоновым, взяли фонарик и осторожно, стараясь не шуметь, полезли на крышу за голубем: с одной стороны мы боялись вспугнуть чужого, а с другой – что нас услышит сторож училища и учинит нам разгон.
Поиски не увенчались успехом: мы ломали голову, куда бы голубь мог спрятаться, но так и не сообразили.
Погожим утром следующего дня, в виде исключения, я выпустил на круг всю птицу. Голодные голуби быстро и сосредоточенно стали клевать пшеницу в кормушке и частые «тук-тук» слились в своеобразный единый гул.
Генке тоже не спалось, и он рано вышел во двор.
Мы, волнуясь, с нетерпением ожидали появления гостя.
Чужой к нашей общей радости вскоре появился на коньке красной железной крыши дома. С высоты он поглядывал на нас с Генкой, на двор, на голубей, на кормушку и чашу с водой, вертел головой по сторонам, переминался с ноги на ногу, суетливо перемещался по крыше вниз и вверх, но слетать на круг не решался.
Нас с Генкой охватил азарт охотника: Генка медленно лил из кружки воду на круг, а я пытался сманить голубя, кидая маленькие горсти пшеницы: «Гули-гули, гули-гули…»
Наконец, нам надоело ждать, когда чужой надумает слететь на круг. Решили: «Будь, что будет…»
Мы убрали кормушку, но оставили на кругу чашу с водой. Я снова взял Мишу в руки. Генка камешком вспугнул Белого, так мы назвали чужого. Я подбросил Мишку невысоко вверх, и они вместе сели на круг. Белый сразу же побежал к чаше с водой. Можно было подумать, что он один хочет выпить всю воду: так жадно и долго он пил. Отдышавшись после воды, голубь набросился на пшеницу, которою я рассыпал для приманки.
Непосвящённым скажу, что есть четыре основных способа ловить чужих голубей, которые сели на твой круг.
Первый – ловить голубя рукой, когда он пьёт воду или клюёт зерно. Здесь нужна сноровка и постоянная тренировка, так как при неудачной ловле руками можно сильно ударить птицу, нанести ей увечье, вырвать перья из хвоста или крыльев.
Можно ловить сачком, но и этот способ ненадёжен и небезопасен для птицы.
Хорошо ловить на петлю, если птица неосторожна или очень голодна.
Можно попытаться загнать чужака вместе со стаей в голубятню, но и это ненадёжно, так как умный голубь может не пойти и улететь.
Но какая может быть осторожность у голодной птицы?
Мы с Генкой решили ловить чужого на петлю…
Р-р-раз – и нога голубя в петле! Я бережно взял птицу в руки, освободил от петли, ласково погладил красивую голову голубя и сказал: «Не бойся, Белый. Тебе у нас будет хорошо».
Симметрично в конце плеча с внутренней стороны каждого крыла у голубя росло по два чёрных пёрышка, поэтому я дал птице имя Лебедь.
Я зажал голубя между коленками и несильно перевязал маховые перья правого крыла. Голубь доверчиво лежал на боку и не делал никаких попыток вырваться. Я поставил его на землю.
Голубь спокойно пошёл и склевал рассыпанную пшеницу, а потом добрался и до кормушки. Лебедь приятно обрадовал меня своей рассудительностью.
Лебедь был вислокрыл, мохноног, красив и статен, его хвост являл собою симпатичный приподнятый кругообразный веер. Напившись и наевшись вволю, он повёл себя так, будто провёл здесь всю жизнь: стал уверенно, по-хозяйски, ходить по двору, красиво подтрясывать шеей, приятно ворковать, энергично ухаживать за чужими голубками.
Таких голубей называют весёлыми.
Лебедь зашёл в голубятню вместе со стаей как в свой дом.
Я предложил ему временное гнездо на нижней полке. Лебедь деловито поправил несколько соломок и устроился в гнезде.
С лёгким сердцем я поднял лётную стаю в небо, а сам побежал в школу, благо, что находилась она через дорогу.
Всё было хорошо и прекрасно!
После школы ко мне пришли голубятники – соседи.
Весело, и не без лёгких взаимных поддёвок, мы припомнили хлопоты и волнения вчерашнего дня, что нам доставил этот голубь. Со всеми подробностями я рассказал товарищам, как мы с Генкой ночью искали чужого на крыше и как утром его
поймали. Посыпались предложения: надо Лебедю вырвать или срезать маховые перья, постричь их или посильнее его связать… Славка Щеглов с уверенностью знатока заявил, что новенький жить у меня всё равно не будет – улетит, как только я развяжу ему крыло. Я, конечно, возмутился и заявил, что Лебедю мой двор понравился и никуда он от меня не улетит, что я готов хоть сейчас развязать и пустить его со стаей. (Язык мой – враг мой). Моя самоуверенность иных возмутила, других удивила и добавила огня в спор. Меня поддержал лишь мой старший добрый товарищ, ближайший сосед – Михаил Вакуленко.
Мы со Славкой поспорили.
Я поднял семь пар голубей и добавил в стаю Лебедя.
Моё сердце тревожно ёкнуло, когда голубь взмыл в небо.
Лебедь легко догнал стаю.
Оказалось, что он красиво играет и не только не портит, но и украшает лёт стаи.
И ни одной попытки уйти от стаи!
Когда стая села на круг, Лебедь продолжил свои активные ухаживания за голубками, чем вызвал бурное негодование и отпор голубей и озадачил меня: придётся срочно искать ему достойную голубку.
Спор был выигран.
Славка и другие голубятники были поражены поведением Лебедя, да и моим тоже.
Я торжествовал победу!
Лебедь всегда радовал меня. Он прекрасно летал. В паре с чисто белой красавицей голубкой он давал красивое и умное потомство.
Лебедь оказался надёжным голубем, верным и заботливым супругом, хорошим отцом.