Командир не убегал. Он ждал на углу, но его взгляд был по-прежнему волчий, каким я видел его сегодня утром в милиции. Он смотрел на проходящих людей, а в глазах была полная безнадёжность. Мне показалось, что он не хотел с нами расставаться, и это было видно. Увидев нас, он натянуто улыбнулся.
-Леха, все будет хорошо! – обнял я его, и вытащил из кармана деньги. - Вот тебе на хлеб, который ты просил. Шуша, дорогой, обязательно тебя найду я, понял флот? Мне пора.
Мы крепко обнялись и пошли на вокзал попрощаться. Я поднялся на ступеньки вагона и помахал рукой. Командир молчал, был в тревоге за то, что я оставил его, будто на съедение. В эти секунды, он не знал, что и моя жизнь протекала не самым в лучшем образом, что я не от хорошей жизни скитаюсь в далёких краях. Если бы он знал тогда, то может быть, не случился бы то, что произошло в тот день. По крайней мере, я именно так и подумал, когда проехал дальше от российской границы...
Поезд тронулся с места, медленно набирая скорость. Люди на перроне прощались друг с другом: кто руками махал, кто-то кричал, а кто-то утирал слезы. Мы тоже попрощались также, но вдруг я увидел, как мой командир побежал за мной, как за человеком, который поманил бездомную собаку кусочком хлеба. Вдогонку за ним бежал сержант, а потом он отстал. Мы с проводницей вагона не сразу разобрались в ситуации, и даже посмеялись, что, мол: догоняй, догоняй нас. Все же командир догнал наш вагон и неожиданно на ходу прыгнул на ступеньки, и со слезами крепко обнял меня и замолчал. Я тоже молчал, потому что был в шоке, поскольку стало тревожно. Я почувствовал, что его дальнейшая судьба теперь зависит только от моих действий. Думать - абсолютно времени не было, особенно, когда я увидел его беспомощные глаза, которые смотрят жалобно, как ребёнок, потерявший своих родителей. За эти секунды вряд ли кто-то мог найти правильное решение и сказать что-то ему дельное. Проводница вагона тоже не знала, что с ним делать и примирилась с ситуацией.
Вдали виднелся силуэт сержанта, махающий рукой. Вряд ли он тоже понимал, что моя судьба ничем не отличалась от других человеческих судеб, которые настигло в те годы. А Леха поехал вместе со мной, не зная куда, а это значит, мне надо совершить подвиг, чтобы он вновь поверил людям.
Мы оба на миг забыли все, что осталось позади. Что будет впереди - это пока нас абсолютно не интересовало. Будь, что будет! Но в данный момент, мы друг друга согревали простым человеческим теплом, как братья. В глазах командира вновь вспыхнула жажда к жизни. Он сиял оптимистично, надеясь восстановить давно утерянное положение в обществе. Он улыбался, будто совершил подвиг и молча, глядел на белый пушистый снег, густо падающий с тёмного неба, и ловил ртом и жаждой глотал. Потом он поднял руку на небо и громко крикнул, как поэт:
-Прощай, Родина ты моя Русь, вряд ли я больше вернусь в твои объятия! Прости и прощай!
Пока мы оба были счастливы и вели себя как дети, толкая, кулаком друг на друга грудь, а впереди казалось, нас ждет такая же счастливая и долгая жизнь…
-Ой, тяжело будет с безбилетниками. Лишь бы нам проехать российскую границу. Ладно, разберёмся. Подождите! Если по дороге нагрянут бандиты, то не высовывайтесь и не вмешивайтесь. Поняли? – предупредила проводница.
В вагоне было не так уж много людей. В нашем купе ехала только одна женщина лет тридцати пяти. С ней был десятилетний мальчик. Мы познакомились. Я успокоился тогда, когда она поверила в нашу порядочность. Леха разговорился с ней, как будто встретил старую знакомую и менялся прямо на глазах. Женщина с интересом наблюдала за ним, разглядывая шрам на его лице. Чувствия себя в неудобном положении, Леха слегка дёрнулся, так как они сидели близко за маленьким столиком и чувствовали дыхания друг друга. Постепенно взяв себя в руки, он начал рассказывать о своей армейской жизни. А когда немного расслабился, он рассказал откровенно, как мы познакомились в милиции, и как он сел на поезд. Женщина, то печалилась до слез, то смеялась. Это меня радовало и, чтобы им не мешать, я улёгся на верхней полке купе и слушал их разговоры.
Таким образом, мы проехали где-то три часа, а до границы Казахстана было ещё ехать-то ехать. Ребёнок уже давно крепко спал, да и меня клонило в сон, но нельзя было терять бдительность. Уже заканчивалось Рождество, но за весь день я толком не услышал нормальной человеческой речи, поэтому заслушался приятной беседой двух людей, сидящих на нижних полках. Это на меня подействовало, как колыбельная мамы и ненадолго уснул. Когда я открыл сонные глаза, я сразу понял, что пропустил начало интересного рассказа командира…
-Как же так, - спросила женщина, - пятнадцать лет, за что? Вы же не убивали!
-Красиво она устроила. Любил я её дурной любовью. Понимаете?
-Да-да! Я понимаю вас, - ответила женщина со слезами на глазах.
-Она ждала меня из армии, я верил ей, а оказалась, что она держала меня на всякий случай. Потом я узнал, как она вешалась на шею каждому мужчине. Никто не хотел её замуж брать. Гуляла она безбожно, а мне писала любовные письма: что, мол, скучает, любит и ждёт меня. Я вернулся из армии, и сразу мы сыграли свадьбу. Она даже на свадьбе изменила мне с любовником. Я её простил - жалко было её. Я думал, она опомнится, но она и дальше гуляла. Снова и снова я прощал и все делал, чтобы она не изменяла мне, а была счастлива со мной, но никакого толка. Потом как-то я срывался и ударил её. Она вызывала милицию и наказала меня. Я хотел жить, как люди, понимаете? День и ночь я пахал и даже шикарную квартиру купил, чтобы она хотя бы меня уважала, но нет - только и гуляла, как кошка. Довела она меня. Я решил разводиться с угрозой: мол, отберу заработанную квартиру, но не успел. Потом только узнал, что она с любовниками устроила мне все это, для того, чтобы я не мешал в её разгульной жизни, а заодно сохранить квартиру. Присяжные ей поверили. Правильно, только у меня был мотив убивать её одного из любовников. Это ладно, в тюрьме я понял, что сам виноват и во всем я разобрался. А дальше пошло бы нормально, но, если бы… однажды, когда оставалось до окончания моего срока всего пять лет, неожиданно она приехала ко мне и сказала, что хочет продать квартиру, чтобы вытащить меня из тюрьмы, потому что она любит и не может без меня жить. Я снова поверил ей. Околдовала же! Я сам не понимал, за что я любил, эту змею!!! Я дал согласие и вышел на свободу. А как я был счастлив! Ведь любимая жена рядом и сам на свободе. Но моё счастье продлилось всего двое суток. В тот день мы собирались у брата жены. Там был и его друг, которого я раньше не знал. Брат работал в милиции, а его друг, оказывается, был нотариусом – потом только я узнал, когда было уже поздно. В тот день мы бурно устроили праздник свободы с выпивкой. Я помню, они оформляли какие-то документы, а жена весь вечер бубнила, чтобы я шёл работать в какую-то престижную компанию, с которой связаны брат и его друг. «Пока начало капитализма, надо действовать, чтобы наслаждаться жизни!» - так они объясняли мне свои поспешные действия и обещали мне райскую жизнь и новую шикарную квартиру с бассейном. Я ничего не соображал в новом перевёрнутом мире и в многочисленных документах, которых мне совали под нос. И почти ничего я не читал, полностью доверяя им – особенно жене. Как оказалось, я подписывал на свой приговор! Это я понял тогда, когда проснулся от жуткой боли. Я лежал в неизвестном лесу, без документов, без денег и весь в крови. Я не помню, сколько дней пролежал голодный в таком положении, прикладывая разных трав к ранам, но потом как-то добрался до города, и мне приходилось питаться из мусорных баков. Вот и однажды случайно я увидел в грязном журнале фотографию жены, и внизу её интервью журналистам, что её муж, то есть я, получил наследство от богатого отца. Якобы я оставил половину своего богатства жене, а сам уехал за границу, женившись на молоденькой девчонке. Оказывается, мой отец действительно был богат и одинок, а перед смертью написал завещание на моё имя, зная своего скорого кончину. А нотариус был тот самый друг брата моей жены, они не сказали отцу, что я сижу в тюрьме, а якобы на год уехал в командировку. Отец поверил им, но отказался переоформлять завещание на мою жену. После завещание, отец скоро скончался от рака. Теперь свидетелей не осталось, а жена рассказала про свою сказочную и душераздирающую историю журналистам, как она вытащила меня из тюрьмы, продав свою квартиру. Она рассказала все как есть, кроме одной правды – как меня уничтожила. Но как я остался живой, после несколько ножевых ранений - уму непостижимо понять. Наверно, они не заметили, что моё сердце ещё билось, когда выбросили. После того дня, я три года скитался бомжем по Москве, как бродячая собака. Если вдруг я зарабатывал в подземных переходах немного больше денег, чем вчера, то сразу откуда-то появлялись милиционеры и все отбирали. Так и боролся я за своё существование. А вчера, вот, случайно я встретил Акрама…
-Нет! – я перебил его, и спустился с полки, - Это не случайность, а закономерность! Когда-то я всем матросам выколол татуировки, тогда мы все надеялись, что где-нибудь, мы обязательно встретимся. Помнишь?
-Подслушивал? Некрасиво, матрос!
-Подождите! – женщина не могла остановиться и спросила у Лехи. - Вы не пробовали восстанавливать справедливость? Я не понимаю!
- В милиции? Они посмеялись и пинком выкинули меня на улицу, чтобы я зарабатывал для них, а не болтал языком.
На несколько минут мы помолчали. Нам уже не хотелось спать, особенно Лехе. Глаза женщины все чаще ловили взгляд командира. Она открыто проявляла сострадания мужчину, которого жизнь не очень-то баловала из-за его детской наивности. Он сидел довольный тем, что доверился женщине и рассказал ей обо всём открыто, будто камень с его души снялось.
-Люди! Вы забыли? – вдруг Леха чуть ли не закричал, а глаза слезами засветилась, - Уже скоро Новый год!
-Уже давно, - тихо засмеялась женщина, чтобы не разбудить ребёнка.
-Ну и что? Давайте тогда тихонько споем песню, а? Ребятки, я сам начну, наверно вы не помните эту песню, – сказал Леха, окрылённый, и слегка поправил осанку и покашлял, - внимание, начинаю: В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла. Зимой и летом стройная, зелёная была... что вы смеётесь? Только услышали эту песню, что ли?
-Я просто люблю весёлых людей! – смеялась женщина, - но эту песню надо петь с детским голосом. Вот как: В лесу родилась ёлочка… … ой, что-то там, по коридору забегали. Надо посмотреть.
-Сидите! – я остановил её, - проводница сказала, чтобы лишний раз мы не высовывались.
-Я знаю, почему, - тревожно сказала женщина, - когда я ехала сюда, зашли бандиты, человек двадцать, всех нас обчистили и ушли. Хорошо, что я спрятала деньги в надёжном месте. Те были казахские бандиты, а здесь орудуют русские – целая армия. Все проводники вагонов им платят дань, а иначе жди беды. Понимаете?
-Я сейчас! – сказал Леха.
-Куда?! – я остановил его тоже.
-Что ты так испугался, матрос?
-Сиди и лишний раз тебе не надо двигаться! Там контролёры бегают, кажется.
-Почему ночью бегают? – женщина испугалась.
-А что бояться, сюда, не зайдут. Я просто хочу в туалет или надо разрешение спрашивать? – Леха встал с место.
-Разговоры, безбилетник!
-Подождите! Помогите мне поднять крышку багажника, пожалуйста! – сказала женщина, - вот видите, пусто тут, немного полежите, как только они уйдут, мы вам дадим знать! Не бойтесь, я знаю – не задохнётесь!
И действительно мы услышали голоса контролёров, и срочно заставили Леву залезать под нижнюю койку. Контролёры постучали, но мы не открыли. Они ушли. Командир вылез из багажника и начал ругаться: мол, испортил он чистую одежду, что ему надо в туалет. Снова настала тишина.
-Вы посидите, – сказала женщина, - я тихо схожу к проводнице.
-Я сам схожу, - сказал я, и пошёл.
Из комнаты проводницы, слышно было несколько голосов, но разговаривали они тихо. Я успокоился и вернулся в купе. Под моим наблюдением Леха пошёл в туалет. Он там закрылся надолго. Вроде бы все было спокойно. Я прикрыл дверь и сел за столик. Мы с женщиной тихо вели беседу. Ей было интересно узнать больше о Лехе. По её просьбе я рассказал только о нашей службе, так как я сам ничего не знал, кроме этого. Но его охарактеризовал, как надёжного и верного друга и то, что матросы обожали своего командира. Она задавала много вопросов и слушала внимательно, не пропуская ни единого моего слова. Иногда, она говорила комплименты в его адрес. Мне казалось, что она это делала сознательно, чтобы я передал их Лехе, и не очень-то она скрывала свои серьёзные намерения. Мы настолько увлеклись разговорами, даже не заметили, что Леха отсутствовал приблизительно уже двадцать минут. Я попросил извинения у женщины и пошёл за ним. В коридоре вагона все так же было тихо. Купе проводницы от нас находилось не так далеко. Я подошёл к туалету, видя, что дверь закрыта - пошёл к проводнице. Купе было распахнуто. Я зашёл и просто опешил. Проводница лежала на полу и держалась руками за живот. Кряхтя от боли, она еле сообщила:
-Ваш друг… раненный. Он… заступился… за меня. Идите… в тамбуре. Я сама… выкарабкаюсь…
Я позвал женщину из нашего купе на помощь, а сам открыл тамбур и поскользнулся. Под ногами и стены были размазаны кровью. На полу лежали двое мужчин без признаков жизни. У одного в руке был окровавленный нож, Лёвы там не было. Из тамбура кровавый след вел в другой вагон. Не задумывая, резко я открыл дверь. Громкий стук колёс сразу ударил в мои уши, как одиночный выстрел автомата. Быстро я перескочил вагон и остановился в следующем тамбуре. След крови тянулся и дальше. Я открыл дверь второго вагона. Там стоял людской гул. След крови вёл прямо в туалет. Из кабинета выскочила проводница второго вагона и испуганно поглядела на меня.
-Откройте быстро дверь туалета! – закричал я.
-Я сама знаю, не мешайте! – она сразу заплакала, и была в истерике и заметила, что я не бандит, - Сволочи! Обгадили! Толпами бегают эти головорезы! Никакой власти нет, как будем жить дальше?!!
Она тыкала ключом в дверной замок невпопад. Её руки непослушно дрожали.
-Кого-то в туалет загнали, звери, нелюди! – зарыдала она.
-Это мой друг, откройте быстрее!
-Не мешайте, работать!
Наконец-то она открыла дверь. Грохот колёс, от мчащегося поезда со скоростью сто километров в час, оглушил нас. Я оттолкнул проводницу, и первый ворвался в туалет, но там никого не было. Через разбитое вдребезги стекло врывался зловещий ледяной ветер! На острых остатках стекла висели лохмотья ткани. Пол был залит кровью. По зеркалу стекала ещё не застывшая кровь. Кривыми буквами на нем было написано два слова: «Прощай, Акрам!»
ЭПИЛОГ
Поезд мчался без остановок по казахским холодным степям, оставляя позади широкую русскую землю. Ему не было дела до людских трагедий. Он вёз нас по страшной дороге, испытывая наши судьбы и дальше сталкивая нас с такими же разгуливающими «хозяевами», теперь на казахских и узбекских железных дорогах. И конечно, мне пришлось вместе со всеми пассажирами пройти огонь, воду и медные трубы, чтобы закалиться и выжить в новой суровой жизни, которая ожидала меня на конечной остановке этого адского поезда.
После приезда на малую Родину моя жизнь пошла, как и у многих обездоленных граждан бывшего Союза, и на себе я испытал немало тяжести нашего времени. В борьбе за выживание, я забыл эту историю на какое-то время. К счастью, я выжил наперекор судьбе. Но позже, когда вступил в белую полосу жизни в своей родине, то постепенно я восстановил свою «утраченную» память. «А может, он жив?» - подумал я. Вот раздастся звонок... подойду, и спрошу: "Кто там?" Слышу голос за дверью: "Шуша".
Бывают же чудеса...