Начало - http://www.proza.ru/2014/02/13/1793
– Эх!.. Жалею, что не записывал того, что со мной в жизни было. О чём думал когда-то. Иногда вспомнишь – страх берёт.
Заведи тетрадку. Черкай, что в голову придёт. Потом пригодится. Как есть – пригодится… Если за жизнь ум не пропьешь – пригодится.
Я вот, какой раз уже, собираюсь. И всё что-то никак…
Пашка слушал. То разглядывал крыши машин изредка обгоняющих их, то прикрыв глаза, отворачивался от восходящего солнца.
Почему-то вспоминалась рыбалка, отец, Наташка маленькая в голубом платьице…
Потом вспомнилось вчерашнее утро.
«Я сказал – по дому ходи только в юбке!» – гаркнул сожитель тётки и под её смех, дернул вниз штаны Наташкиной пижамы и схватил лапищей за ягодицу.
…Вспомнились его глаза и слова: «Ты труп, щенок! Тебя нет. Простись со своей сучкой!»
…Истошный крик тётки.
… «Не трогай нож, дура! Звони в скорую и ментам!»
…Наташка на полу, прижавшаяся к кровати с натянутым под подбородок одеялом. Её безмолвно трясущиеся плечи… Как переложил её на кровать…
…«Куда бежишь?! Найду! Зубами рвать буду…»
Пашка вздрогнул.
– Растёшь. Когда во сне вздрагивают – это значит растут.
Эх!.. Время, какое! Всё впереди! Живи – не хочу!
…Горы-то видел?
Пашка отрицательно помотал головой.
–Эх!.. Красота-то какая. Живые. Как есть живые! Мы тогда сегодня пойдём до упора, чтоб завтра их поутру посмотреть. Урал! Красота! Облака. Поутру-то облака будут. Как озерца меж гор.
Вот, дурья башка! Фотоаппарат тебе не купил в дорогу. Вот ведь!
Совсем замотался. А ведь думал ещё. Совсем уже…
Эх!.. Плюнуть на всё! Поехать в горы бы куда-нибудь. Пацанов взять с собой, батю. Вот, что мешает? Не знаю!
«Свою» бы надо куда-нибудь вытащить. С этими лоботрясами и жизни не было. Нигде не была, ничего не видела. Вот ведь, жись!
…Вот увидишь!
Красота!
… А пойдём направо. Объедем этот Нижний… Дороги нет, правда, но и там – не дорога…
Вот что за город такой?..
Горы прошли утром.
Петрович почти всю дорогу молчал, вздыхал, глядя по сторонам.
– Что за жизнь такая?! Ты только посмотри. Толкаются, поджимают, поддерживают друг друга. Живые! Как есть живые! И имена у каждой. И речки!
Вот ведь! Вот, что мешает?
Нет! Нельзя так! Никак нельзя на потом что-то откладывать. Никогда нельзя! Вот, что за красота, а?!
...К обеду были на каких-то складах. Широкие ангары, машины, снующие туда-сюда люди. Пашка то ходил у машины, то садился и внимательно глядел по сторонам.
Петрович ушёл, вернулся довольный: – До вечера свободны. Переспать есть где. Пломбы проверили. Груз без нас примут и новый загрузят. У нас с тобой времени – вагон. Поедем в город. Город смотреть будем. Это тебе не Нижний… Тут всё свободно. Урал! Фотоаппарат купим. В магазины зайдём. Тут не то, что там.
А оно и лучше. Обратно поедем, солнышко в спину будет. Так-то лучше фотографировать будет.
…Вернулись к вечеру. Машина стояла на том же месте. Петрович пришёл с бумагами и какими-то людьми. Они долго стояли за фурой, о чём-то разговаривали.
– Ну, вот! …Заковыка. Есть возможность колымнуть. Не весь груз пришёл. Завтра с утра пойдём за ним к границе. Сто пятьдесят километров. Заберём и опять сюда. Говорят – так дешевле им будет, чем нанимать другую машину. Да и на погрузке-разгрузке сэкономят. Да, и нам копейка лишняя не повредит. И им… С нашими номерами мы трассу проскочим – моргнуть не успеешь. Дороги хорошие. Урал. Не то что… Так ли?
Спать. Завтра за грузом. Потом сюда. Отдохнём и с утра в путь.
А может так и лучше.
…Дорога действительно была хорошая.
– Вот и колымчик. Сегодня ещё успеем в магазин. Сестрёнке что-нибудь купишь. Диковинное. Девчонки любят то, чего у других нет. Сороки! …Белобоки!
Петрович был доволен. Машин на трассе было мало и, действительно, обернулись быстро.
Поставив машину под погрузку, опять поехали в центр города и вернулись лишь к вечеру.
Петрович сразу убежал в «контору» и вернулся довольный.
– Всё! Сегодня нам некуда спешить. Документы на груз все в порядке. Оставим их тут, – он открыл папку, вытащив её из-под сиденья, – а завтра поутру в дорогу, не спеша. А сейчас… Есть предложение какое-нибудь? Выспаться успеем. А что? У нас сегодня и дороги-то не было. Поедем опять в центр. Там поужинаем – отметим клм-то.
…Утром у машины Пашка подошёл к Петровичу: – Ночью кто-то брал машину.
Петрович с удивлением стал разглядывать его: – А, ну? Обоснуй!
– Тут курить нельзя. Вечером, пока Вы ходили, я тихонько покурил, а «бычок» девать было некуда, я его засунул в протектор колеса. Сверху. Прямо напротив… вот буквы «М». А сегодня она вон где, – Пашка показал на землю, – и бычка нет. А «бычок», вон где лежит. И по нему раза два кто-то проехал. А кто? Как? Машина-то тут!
Петрович, молча, достал ключи от машины и показал Пашке.
– Без них?
Пашка пожал плечами.
Петрович достал папку из-под сиденья, нашёл какую-то бумагу, достал её: – Идём!
Они подошли к дверям фуры.
– Читай! Смотри! – Петрович ткнул пальцем на пломбу.
– И чё?.. Их пломба. Хотят, раз поставят, хотят два. Да хоть три раза поставят.
– Вот! А мы с тобой отвечаем за сохранность пломбы. Пломбы! Понял! Не всего в мире, а за сохранность её. А она тут у них стоит. И номер её здесь, – он ткнул в бумагу, – и здесь, – он ткнул в дверь, – совпадают.
А мы всю ночь спали на территории. И время входа на неё записано на проходной в журнале. И когда выедем отсюда – нас «сосчитают» ещё раз. А ночью мы спали. И ты никуда не отлучался, и я спал, как сурок: у меня впереди дорога.
Так, что…
Петрович внимательно посмотрел на Пашку.
Пашка пожал плечами.
Тот пошёл к кабине. Пашка проводил его взглядом, отвёл в сторону одну проволочину из-под пломбы и обернул её вокруг пальца – получилось полукольцо. Он поправил его и пошёл к своей двери.
…Дорога домой всегда короче. Ворон, подгоняемый восходящим солнцем, играючи брал поворот за поворотом, то поднимаясь, то опускаясь по серпантину дороги.
Пашка фотографировал всё, за что цеплялся глаз, что показалось интересным.
– Вот медведь! – вдруг ни с того, ни с сего сказал Петрович. – Страшный ведь зверь. Не какой-нибудь там волк. У него нос такой длины, что успевает анализ всех запахов сделать. Всё, что когда-то унюхал – помнит. Вот как фотоаппарат. Что увидел – то запомнил. А человек – нет! Ум мешает всё помнить.
И никогда не улыбается и никогда не злится. Не то, что волк. Рычит. Зубы скалит. А медведь что? Прокатился на велосипеде, слез, и перекусил шею дрессировщику.
У него вообще нет на морде мышц, что за мимику отвечают. Нет.
А потому – никогда не знаешь, что он думает.
А человек к этому только стремится.
Дальше, туда к Якутии, люди вообще считают, что человек произошёл от медведя. А что? Может быть!
Вот русских с медведем сравнивают. Так просто русский не знает, что через секунду сделает. Вот и не написано у него на роже. А не потому, что очень хитёр. Вот у медведя – нет мышц на морде, а у нас... Мы только в последнюю секунду знаем, что делать, и сразу делаем. Понимаем, когда уже делаем. Так ли?
Хорошо бы, конечно, сначала думать, прежде чем делать. Но…
Но и копытом бить на виду у всех, прежде чем шею перекусить – тоже не дело. Решил загрызть – грызи. Нечего тут ритуальные пляски плясать! Так ли?
…Вот на ринге! «Я сейчас вас ударю снизу в правую челюсть!» Смехота!
Нет уж! Не готов нападать – не топорщи загривок.
Дорога была проста и не утомительна. Пашка, покопавшись в спальнике, нашёл несколько книг, листал их, читал, выхватывая куски. Дремал, глядя в окно на убегающую дорогу.
– Перед домом заедем на станцию техобслуживания. Чтоб потом Ворона зря не гонять. Пока тёпленький, пусть посмотрят все подшипники на ступицах, да в сердчишке покопаются. Вроде всё нормально, ему эти пять тысяч, что… но диспансеризация ещё никому не вредила, – хмыкнул Петрович, сворачивая с трассы на узкую дорогу к каким-то строениям.
Пока ребята в синих комбинезонах крутились вокруг машины с какими-то приборами, шлангами проводами, ящиками, Петрович и Пашка сидели в тепле. Чашечки кофе с каким-то печеньем стояли на столике, Петрович листал журнал, а Пашка оглядывался по сторонам.
– Вот! Здесь всё! Всё нормально. Здесь все документы и счёт, – молодой парень протянул пачку листков.
Петрович, не разворачивая их, свернул в трубочку: – И хорошо! Павел, давай в дорогу. Теперь всё. Домой…
Перед тем, как сесть, Павел по привычке зашел за машину.
Пломба была на месте. Обе проволочки были прямые. Свежий слой грязи с дороги на них говорил, что их, никто не трогал в пути.
…У въезда «домой», рядом с воротами, стоял Саша и показывал на свою машину.
– По твою душу. Ни пуха, смотри там, ни пера, – Петрович притормозил, подняв руку в знак приветствия.
– Петрович, я возьму эту книгу на время? – Пашка показал книгу.
– «Два капитана». Каверин. Который Вениамин Зильбер… брат Льва – основателя школы вирусологии – одноклассника Тынянова и брат же жены того…
… М-м-м-да! ...А почему бы и нет! – ответил тот, задумчиво. – Ты это… будет время, найди книжку Татаришвили он же Уиараго… «Мамлюк» называется. Запомни – «Мамлюк». Интересная книженция…
Пашка, прощаясь, махнул рукой, пошел, провожаемый взглядом напарника.
…Пашка зашёл в кабинет, в котором кроме Петра Николаевича сидел невысокий человек с гривой седых волос.
– Садись! Как дорога? Устал? – «дядя» показал на кресло напротив незнакомца.
Пашка, поздоровавшись, сел.
– Павел. Дело такое. Это Генрих Львович – адвокат, который будет тебя сопровождать эти дни.
Твоя тётя и её муж, выписались из вашей с сестрой квартиры, и куда-то уехали. Вроде в Турцию?! У меня их телефон есть – можешь, если хочешь, им позвонить. Тётя отказалась от опекунства над вами, и всё было бы просто, но тебе ещё мало лет и тут есть сложности. Вот Генрих Львович и поможет нам эти проблемы решить.
Кстати, пока ты был на работе, а потом в командировке, муж тёти проткнул себе ногу ножом и чуть не попал под следствие за оговор тебя, что, якобы, это сделал ты. Но потом признался, что погорячился. Хорошо отделался. Да и тёте повезло, что не возбудили дело в отношении их за сговор и оговор. Там ещё дача ложных показаний… Чудной народ оказался! Бог с ними…
Нам надо свои дела делать.
С понедельника, Генрих Львович за тобой заедет, надо оформить ряд бумаг, а тебе и Наташе их подписать. Вам все по ходу дела объяснят. С Наташей будет педагог – представитель центра… не помню точно… Надежда… как её, Генрих Львович?..
– Надежда Владимировна, Пётр Николаевич! – подсказал тот.
– Вот! Надежда Владимировна. Её Наташа знает.
Так! Это я сказал! Там ещё надо вопрос решать с пенсиями, с отделами какими-то, с банком… Ну, это всё… Генрих Львович в курсе, что и как надо.
По работе! Отчёт о командировке напишешь потом. Что и как там видел. Где были, куда ездили, где ночевали, на что обратил внимание – это всё к Павлу Николаевичу. К нему. Потом…
Да! Поскольку нужны были на тебя характеристики с места работы, нам пришлось несколько слукавить и оформить тебя на работу задним числом. Так что ты у нас работаешь уже почти два месяца. Вот так! Два месяца. Убирал там территорию. Курьером был. Но это не важно. А раз работаешь, то бухгалтерия насчитала тут тебе зарплату, командировочные. Пересчитаешь, потом распишешься. Тебе они понадобятся. Наташе нужно что-то купить до понедельника, а то по людям придётся ходить, надо чтоб всё было достойно.
Пётр Николаевич достал толстый конверт и подвинул его к Павлу.
– Так! Это я сказал. Замок в двери у вас барахлил, пришлось сменить, вот твой новый ключ. А старый я себе на память оставлю. Если что – думаю, ты его узнаешь.
«Дядя» положил на конверт длинный ключ с брелоком – улыбающимся медвежонком.
Телефон я твой куда-то сунул. Найду, верну, а этот тебе. Он на корпоративном тарифе, так что платить за него не надо. Там все телефоны, что работы касаются, тебе записаны. Держи его при себе всегда. Не забудь где-нибудь. Утащат. Вещь ценная. Держи его при себе.
Да ты себе можешь позволить такую, теперь. Коробка от него у Павла Николаевича. Заберёшь. Номер твой на конверте. Если что-то будет непонятно с ним, спросишь у Генриха Львовича. У него такой же. Он его, наверное, уже изучил.
Так! Со школой. Со школой, брат, решать вопрос надо. И не потому, что осталось всего полгода, как-то надо допинать её, а и потому, что надо учиться. И у Наташи в этом плане проблемы.
Дело серьёзное и подходить к нему надо серьёзно. Я думаю: мы вернёмся к этой теме чуть позднее. Дело серьёзное! Учиться, брат, надо!
Так! Что ещё? О!..
Мы тут помогаем спортшколе. Борцы там, боксёры. Они в пятницу уезжают на соревнования в Оренбург. Это почти в Казахстане. Там и команда будет оттуда. Чтоб здесь глаза не мозолить, тебе придётся съездить с командой. Поможешь тренеру. С ребятами познакомишься. Может, опять тренироваться начнёшь. Билет тебе привезут домой. В четверг. На вокзале и встретитесь.
Так! Что ещё! С Наташей всё хорошо. Испугалась она тогда… Всё хорошо.
А!.. Тут тебе командировочные и на форму. Вдруг захочется размяться. Вообще-то не надо бы бросать спортзал. Дело молодое. Тело требует нагрузки. Да и для работы полезно. Не последний же раз в дороге был. А дорога она разная… бывает.
Пётр Николаевич достал и положил ещё один конверт.
Так! Что ещё?!
Вроде всё! Если что забыл – позвоню. Телефон при себе держи.
Вроде всё! Как поездка-то? Устал?
– Нет! – Пашка положил руки на стол.
– Понравилась страна наша?
– Понравилась.
– Да. Велика и хороша у нас страна. И гордиться есть чем!
Ну, ладно! Саша тебя до дома подкинет, ему в ту сторону. Вопросы, какие ко мне есть? Спрашивай! Не так уж часто нам придётся встречаться: ты занят, у меня – дел невпроворот.
– Нет вопросов. С работой мне не понятно…
– Это тебе пока непонятно, пока вам в дороге колесо не пришлось менять. Или, что похуже. Ты этого Павлу Николаевичу не скажи. Присесть не даст. Он такой. Непонятливых быстро учит.
Ну, давай! Номер телефона у тебя мой есть.
…Саша остановил машину почти у самого дома.
– Добежишь? – он улыбнулся.
Пашка кивнул: – До свидания!
Почти у самого подъезда услышал – «Пав! Ты ли?»
Пашка остановился. К нему шёл друг – Серёга, сгорбившись и далеко выкидывая длинные ноги.
– А ведь на удачу крикнул! Здорово! Куртка… Не узнать.
Классно!
Тут такие дела… Давай, по пивасику. Всё расскажу. Я Вовке отзвонюсь. Тут такое без тебя было… Такое…
– Серёга! Не зови меня так. Давай потом. С дороги я. Да, и Наташка дома одна, – сказал Пашка, сунул руку в карман, достал попавшуюся под руку купюру и протянул другу. – От меня!
– Ты, чё?.. Я не за этим вовсе! Не хочешь, как хочешь. Просто тут такое было…
Сам Мухач подошёл к Вовке и про тебя расспрашивал. А Вовка что скажет? Что Наташка и эта кобра сказали, то и он. Не хочешь, чтоб так называл – не буду.
Понятно. Дурак бы не понял. Я понял!
– Что за «кобра»?
– А у Наташки была. Я к тебе заходил. Она смотрит… Очки – во… Как две фары. И смотрит не на тебя, а сквозь. Смотрит и молчит. Сразу отлить хочется. Кобра! А Наташка и рада, что есть перед кем форсом козырнуть…
Она сказала, что какой-то отцовский то ли друг, то ли родственник появился. Что ты в командировке… Звоню тебе – не отвечаешь. Вызов проходит, а ты трубку не берёшь. Уехал, ничего не сказал. Хорошо, что за тебя на стоянке сообразил убраться, а то бы… Сам знаешь. Им только бы поорать.
А ты бабки суёшь…
А Вовка тоже волнуется. Может, бросишь сумку и к Вовке? А?..
Дай закурить?
– Нет, Серёга. Домой хочу. Не курю пока. Пока ехали – напарник достал. В машине не даёт курить, а через каждый час: «Если курить хочешь – я остановлю. Постоим у обочины. Перекурим». Неудобно как-то было. Поотвык. А начинать, вроде, и не к чему.
– Ну, ты даёшь! А я вот не в жись! Даже и пробовать не буду.
Ты это… если они тебе не очень бабки нужны – давай. Я, знаешь, отдам!
У меня ещё утром были. Хотел шапку новую купить завтра на рынке, холода впереди. А утром встал – эти уже квасят. «Где мои деньги», – говорю. «Выпали из куртки. Я подняла. Мне за свет платить надо. Своим компьютером нас по миру пустишь». И этот сидит, ухмыляется. Жлобьё! По карманам ещё лазят… Что за люди?!..
– Возьми, – Пашка опять протянул купюру, – считайте с Вовкой, что я проставился с работы. Давайте в воскресенье увидимся. А Вовке скажи, что с тебя тоже проставон. За стоянку. Некогда мне будет на неё ходить – забирай. А с него за магазин. Пусть вместо меня в магазине работает».
– Гонишь? – Серёга даже присел.
– А мне надо? Понадобится – вернёте.
– А то?
Вовка обрадуется. Рядом с домом… Вообще… Дела! А платят-то у тебя на работе как? Чё, вообще, и откат не будешь брать за стоянку?
– Не буду.
– И с Вовки?
– Дурак ты, Серёга. Я когда брал-то?
– Ну, ты даёшь. Платят-то тебе как?
– Нам с Наташкой, думаю, хватит.
– Наверное, если судить по твоему прикиду. Что коцы, что фофан…
Ладно! Я так! Звони!
…Наташка открыла дверь, как только Пашка к ней подошёл.
– Пашка-а-а-а… – она повисла на шее и затихла.
– Ты чё? Не маленькая, тут тебя на шее носить, – Пашка прошёл в дом, неся на шее сестру.
– Па-а-а-шка! Ты бы только знал, как я соскучилась. Ты бы только знал! Я каждый вечер ревела, как дура. Телефон у тебя не отвечает. Дядя Петя говорит, что вы далеко и телефон там может не работать. Пашка! Как я соскучилась!
Тут такое… Тут такое… Пашка! Тут столько всего… Я даже не знаю, про что рассказывать сначала.
Окончание – http://www.proza.ru/2014/02/15/503