Дитя Леса

Часть первая: Сын Леса







 
«Кто я?»

На этот вопрос очень много ответов. Но для меня он один.
Я – это Я.
 
Я родился. Я расту. Я живу. Я существую.
Я вижу мир таким, какой он есть, был и будет. Я живу в нем. Я – часть этого мира.

«Мое имя?»
 
Мое имя важно только для меня и для тех, кто делит со мной жизнь. Сейчас оно бесполезно. Мы почти не называем своих имен. Имена передают суть, а не смысл. А суть у каждого своя.

«Откуда я?»

Я живу в Мире. Я часть великого Мира.
Мой мир – это Лес, и я – часть Леса. Для жизни я беру другие его части, те, что позволяет взять Лес. Но однажды, когда Лес заберет меня, я и сам стану пищей для кого-то.

«С кем я?»

Я не один. Вокруг меня мое племя, мои сородичи. Я живу вместе с ними. Я часть нашего племени.

«Мое племя?»

Мое племя появилось в мире много зим назад. Очень много. Это было так давно, что даже Старейшие не помнят, когда это было.
Мы были здесь всегда. Лес был здесь всегда. Он появился в этом мире. Он привел нас в этот мир. Мы – дети этого Мира. Мы – дети этого Леса.

Дети Леса. Так мы зовем себя.

«Я – Дитя Леса»

Я часто размышляю о смысле нашего существования. Сидя в кронах вековых деревьев, слушая песню ветра, голос травы и цветов, шепот листьев. Купаясь в лучах заходящего солнца, я смотрю на Мир и думаю о том, что мы есть на самом деле. Для чего мы появились здесь?

Мы нужны Лесу. Мы его дети, но без нас, его время остановится. Если уйдем мы – лес уснёт. Если уснёт Лес – мы не сможем жить. Я слишком часто думаю об этом, чаще всех в  племени. Что будет с миром, если не будет нас?

Думать об этом можно вечно. И, всё равно не найти ответов.
Каждый раз чтобы подумать я прихожу сюда, к моему дереву. Но даже не думая, мне нравилось сидеть на его ветвях, на самом краю поляны. С его высоты можно было видеть весь Лес, всю его красоту. Видеть, как ветер, танцуя над кронами, преображает их в потоки великой реки. И волнами гуляет от края и до самого горизонта, навивая прохладу и покой. Но если обернуться, можно увидеть не так уж и далеко его границу. А за ней такие же бескрайние просторы Равнин. Лес не доходил до туда. Он жил своей жизнью, а Равнины своей. Мы не ходим в те земли. Лишь птицы вольны летать и над Лесом, и над Равнинами. А мы можем жить только в лесу. Мы дети Леса. И Равнины не для нас.

Однако мы не можем забыть о них, больше не можем. Потому оттуда приходит смерть.

Так и не обернувшись, я слез с дерева и побежал в сторону нашего племени. Мне не хотелось думать об «Ужасе Равнин», не хотелось портить впечатление, навеянное Лесом. Ведь солнце уже садится.

Сегодня будет чистая ночь. Старейшая Мать никогда не ошибается, и все уже, наверное, собрались. Опаздывать нельзя, особенно мне. Я молод. Прошло всего десять зим с момента моего появления. Но я уже заслужил право на песню. И потому я, рискуя опоздать, пришел сюда, к своему дереву, чтобы послушать ветер. Без этого я  не смогу быть наравне со старшими. Но я задумался и задержался куда сильнее, чем собирался.

Не пробежав и половины пути до дома, я свернул и теперь восходящая луна светила мне в спину. Я бежал вглубь леса, обгоняя ночное светило. Оно неторопливо плыло за облаками. Оно не спешило. Луна всегда приходит вовремя, так же как и ее дневной собрат.

На бегу схватившись за свисающую ветку, я перепрыгнул через небольшую речку. Это хорошее место. Раньше я очень любил купаться в этой реке, да и сейчас люблю не меньше, но теперь времени на купание у меня немного. Теперь меня манит другое.

Замечтавшись, я споткнулся об корень и кубарем вылетел из кустов на еще одну небольшую поляну, прямо в центр стаи волков.




Подскочившие от шума волки кинулись к кустам, но, увидев меня, остановились. Теперь вместо испуга и ярости, в их глазах читалось удивление и укор. И я мог их понять. Сейчас опасное время, никто не может быть в безопасности, даже в глубине леса. Не то что мы, живущие так близко к краю, к Равнинам.
Лежа на спине, я видел испуганных щенков, прижавшихся к матерям, которые в свою очередь прятались за спины самцов. Стая как раз располагалась на отдых, кода я с воем и грохотом вывалился из чащи. Они уже поняли, что всё в порядке, но страх ещё не покинул их взгляды.

Это плохо.

Поднявшись с земли, я посмотрел на старого вожака, стоящего передо мной. Он молча и, выжидающе смотрел на меня. Что, ну вот что я мог ему сказать? Я вовсе не хотел пугать стаю. Я даже не знал о том, что здесь кто-то есть. Я всего лишь бежал. Я так увлекся, что перестал замечать запахи, и даже то, что у меня под ногами. Поэтому упал. Вот и все.

Я попытался объяснить это. Вожак, все так же молча, выслушал меня. Затем, когда я закончил, кивнул и удалился. Похоже, он злился.

Очень плохо.

Я вздохнул, и пошел дальше, стараясь никому не смотреть в глаза. Мне было стыдно.

Волки уже расходились к своим семьям. У каждого из  них было своё мнение, но решать будет Вожак. Но хотя бы они не злились открыто.
По крайней мере, некоторые из них. Я посмотрел в сторону и встретился взглядом с молодым самцом, успокаивающим трех совсем маленьких щенят. В его взгляде было что угодно, только не понимание, не говоря уже о прощении.

Вот теперь мне стало по-настоящему плохо. Я влип, и влип серьезно. Даже если вожак не станет рассказывать Старейшим про мой проступок, то этот молодой отец точно не упустит шанса нажаловаться. И будет совершенно прав, вот в чем загвоздка. Я был слишком беспечен.

Отойдя подальше от волчьей поляны, я снова побежал. Хотя на этот раз гораздо медленней и осторожней. Мне не хотелось влипнуть еще в какую-нибудь историю, да и отбитая лапа болела. Остановившись, я посмотрел на небо – луна была еще не слишком высоко, и почти полностью скрыта облаками. Нет, времени еще достаточно, можно бежать помедленнее.

Лес становился все гуще и темнее, но меня это нисколько не заботило. Это означало, что я уже приближаюсь. А вот чего я по-настоящему боялся, так это предстоящего разговора со Старейшей Матерью. Тяжелого, очень тяжелого разговора.

Волки – это не просто наши соседи и друзья. Они нам почти как братья. Они очень умны, во многом даже умнее нас. Не многие населяющие лес создания могут похвастаться таким умом. Некоторые его вообще лишены. Но только не волки. Я не знаю, как они появились в лесу. Кое-кто из нас считает, что волки - это воплощения наших погибших братьев и сестер. И лично у меня нет причин этому не верить. Да мы во многом отличаемся от них: наша шерсть во много раз короче, чем волчья, ну кроме той что на хвосте. Наши лапы гораздо длиннее и более развиты, поэтому мы бегаем чуть сгорбившись. Но мы не слабее волков. Наоборот, мы сильны и быстры, и даже я могу на равных побороться с взрослым волком. Еще одно наше отличие в том, что вместо передних лап у нас есть руки, и длинные гибкие пальцы. Возможно, именно поэтому мы, а не волки храним лес. Но все равно мы схожи с ними. И говорим мы почти на одном языке. Хотя мы знаем все языки леса, но это знание приходит со временем, а говорить с волком сможет даже новорожденный щенок. Когда я был совсем еще маленьким, у меня было много друзей-волчат. Даже вспомнить страшно, что мы тогда вытворяли.

Я улыбнулся, вспомнив свое детство. Хорошее было время. Пусть и недолгое. Я очень быстро повзрослел. После того, что я пережил сложно остаться щенком…
А возвращаясь к нам и волкам: кроме всего прочего в них есть что-то такое…, что-то, что сразу показывает – это свой, друг, брат. Вот так, мы и волки – братья. Мы помогаем им, они нам. Так было всегда. И, по-моему, скорее весь мир развалится на части, чем мы  станем врагами.

Вот почему мне грозят неприятности. Нанеся обиду волку, я наношу обиду одному из нас. А если речь идет о целой стае…. Ну ладно, может пронесет.
За этими размышлениями я и не заметил, как добрался до своей цели.
 





Я стоял на границе обычного леса и Леса. Это ни с чем несравнимое чувство. Внешне почти ничего не изменилось. Не было никакой видимой границы, вроде реки или поляны. Но стоило только прислушаться, закрыть глаза и принять в себя голос жизни, то сразу появляется почти зримая черта. И становится ясно: то, что ждет тебя по ту сторону очень, Очень отличается от того что ты видел и чувствовал раньше.

Я никогда не забуду, как первый раз перешагнул эту черту. Я как будто попал в другой мир. Даже нет, я будто вернулся домой из чужого мира. Там был мой дом, там было мое место. Это я понял в первые же мгновения.
 
Вот и сейчас я стоял и никак не мог решиться переступить эту невидимую черту. Хотя я уже не раз бывал в Древней Роще, чувство священного трепета не исчезло до сих пор. Наверное, так и должно быть.

Внезапно поднявшийся ветер, подул мне в спину, будто подталкивая: «иди, иди не бойся. Тебя ждут». Я закрыл глаза и шагнул вперед.

Волна. Настоящая волна, по-другому не скажешь. Воздух ударил в меня тугой волной, прошел насквозь и закрутил в невообразимом хороводе. В нос ударили совершенно неописуемые запахи. Уши наполнились всеми звуками жизни, какие вообще можно, и нельзя, придумать. И я отдался этому великолепному чувству, целиком растворился в потоке волшебных ощущений. Я слышал и чувствовал все. Я был всем. Я и Лес стали единым целым. Я сделал еще шаг. Лес вздохнул, принимая меня. Калейдоскоп ощущений взвился в безумном вихре и стал медленно затихать. По телу разлилось тепло, усталость исчезла, будто ее и не было никогда. Я открыл глаза.

Вокруг стоял Лес. Не просто лес, а Лес. Теперь это было заметно даже внешне. Деревья окрепли, наполнились жизнью. Они мало чем отличались от других деревьев за чертой. Но те деревья спали, в ожидании своего часа, а эти и не думали засыпать. Они жили, жили своей жизнью и не собирались никому подчиняться. Они были здесь хозяевами. И воздух здесь был другой, дышать им было не просто легко, казалось, он наполняет каждую клеточку твоего тела. И с каждым вдохом это ощущение становилось все сильнее. Украдкой оглянувшись, я увидел те же деревья, ту же траву. Все тоже, да вот только, если присмотреться, все это было видно будто сквозь мутную завесу, будто сквозь легкий туман. Так выглядела граница Древней Рощи изнутри.

Здесь мы могли видеть мир во всей его красе. По крайней мере, так мне объясняла это Старейшая Мать, когда я впервые вошел в Древнюю Рощу. Сюда приводят щенков для посвящения во взрослую жизнь. Здесь объединяются в новые семьи влюбленные. И сюда мы уходим, когда поток жизни перестает питать нас.
Не всякие из нас могут входить сюда больше трех раз за жизнь. Только Старейшие и Поющие (те, кто имеют право на песню). И я, как ни странно, один из Поющих.
      




Я пошел вперед, вдыхая чудесные запахи. Бежать уже было не нужно, я успел. Более того, это было строжайше запрещено. Не нужно тревожить покой деревьев, особенно в Древней Роще.

Чем дальше я шел, тем сильнее менялся лес: деревья становились все больше и больше. Их кроны переплетались так густо, что свет от луны уже не мог пробиться сквозь листву. А их корни вырывались из земли и стелились вдоль крохотной тропинки причудливыми изгибами. Они были почти с меня толщиной и давно поросли разнообразными мхами. Трава поднималась вдоль тропы на такую высоту, что даже встань я на ноги и вытянись в полный рост, то все равно бы не достал до её вершины. Тропинка извивалась змеей. Иногда казалось, что она ведет обратно к границе. Хотелось свернуть с нее и пройти напрямик, но я упорно шел, не сходя с дороги. Это тоже своего рода испытание. Лес оставил нам дорогу. Он мог поглотить ее травой и корнями деревьев, но он оставил ее, потому что так дОлжно. Но раз при этом он не сделал ее прямой, значит такова его воля. Не стоит нарушать волю Леса.

Вскоре тропинка стала расширяться и в сплошной листве стали появляться просветы. Лунный свет серебряными потоками лился сквозь них, освещая дорогу. Казалось, что вокруг стоят столбы чистого света. Лесной мрак рассеивался. Лунные блики играли на траве. Могучие деревья, тенями стоящие вдоль тропы, осветились серебряным сиянием. В этом свете стало видно, что они покрыты большими белыми цветами.

Большие, с мою ладонь, серебристые звезды с пятью лучами. У этих цветов не было стеблей, они росли прямо из стволов и корней. И их прекрасный, волшебный запах разлетался на всю округу. Это Вечные Цветы. Они растут только здесь, в Древней Роще. Один раз выросши, такой цветок никогда уже не умрет, и будет вечно цвести. Большую часть своей жизни они спят, свернувшись в бутон. И лишь в Чистые ночи, когда облака полностью очищают небо, и лунный свет без помех падает на землю, они раскрываются. Эти цветы не просто пахнут и украшают лес. Если подойти ближе можно увидеть, что они двигаются, дрожат волнами, дышат.
А еще, они поют. Мне не нужно было прислушиваться, чтобы услышать эту прекрасную мелодию, я услышал ее, как только перешагнул границу рощи. Тихая, мелодичная, завораживающая мелодия, она окутывала меня, проникала в саму душу и заставляла её петь. Она согревала, и навевала прохладу. Она звучала в унисон с ветром, колышущим листья и траву. Это была настоящая песня жизни.
Впереди, за очередным поворотом тропы, появилось золотистое сияние. И вскоре из-за зарослей стали вылетать маленькие желтые огни. Они были похожи на светлячков, тех маленьких светящихся мошек, что летают по ночам в обычном лесу, только эти были немного больше. А если присмотреться то было видно, что это действительно просто огоньки, маленькие сгустки золотистой пыли. Они кружились вокруг деревьев и цветов. Их золотое сияние сливалось с лунным светом, падающим сквозь листву.

Это было потрясающе красиво. Поначалу темный и неприветливый Лес окрасился серебряно-золотым сиянием, запахи травы и мхов переплетались с ароматом Вечных Цветов, а их волшебная песня смешивалась с шепотом ветра. Ради такого зрелища стоило жить. И я, в который раз видевший все это, не переставал наслаждаться.






            

Но внезапно все изменилось. Что-то было не так. Что-то нарушилось. Я замер, вслушиваясь. Песня. Песня цветов изменилась. Песня ИЗМЕНИЛАСЬ?!

Я почувствовал, как все мое тело напряглось, кровь застучала в голове, сердце забилось в панике. Да быть такого не может! Не может песня измениться, такого никогда не было! Или было? Было, но мне про это не рассказали. Почему?
С трудом превозмогая панику, я попытался понять, что же все-таки изменилось. Все было как раньше. Тихая, чарующая мелодия все так же звучала в голове. Хотя нет, не так же. В нее закралась тревога. Она звучала резко, выделяясь, вызывая сильный диссонанс. Тревожная  нота. Тревожный знак.

Я медленно пошел вперед по тропе. Теперь, когда я смог выделить эту ноту, этот мотив из общей мелодии, я мог сосредоточиться только на нем. Песня Вечных Цветов никогда раньше не менялась, и я должен был выяснить, что произошло.

А лес вокруг заливался красками. Золотые огоньки летали уже не поодиночке, они сбивались в целые рои. И летали в зарослях травы, заставляя ее светиться изнутри, ярко как солнце. Кроны деревьев слегка разошлись в стороны, открывая небо. Уже почти безоблачное небо. Лунный свет лился на землю, окрашивая листья в серебряный цвет. Золото на земле, серебро в кронах и ослепительно белые цветы между ними. Как же это прекрасно!

Но все же я не мог насладиться этим зрелищем. Я шел вперед, с каждым шагом все быстрее и быстрее. Я шел, стараясь не потерять этот звук. Только теперь это была уже не просто тревожная нота. Теперь это была полноценная мелодия. Она звала, манила, перекрывая обычную песню цветов. Тропа виляла поворотами, я шел, боясь, что очередной поворот уведет меня в другую сторону, что я потеряю путь. Но с каждым моим шагом, с каждым поворотом звук становился все громче и громче, я уже не слышал ничего кроме него. Я уже почти бежал.

Мелодия нарастала, я чувствовал что приближаюсь, что я уже совсем близко. Как вдруг, она стала стихать. Я остановился так резко, что едва не упал вперед головой. Тропа уходила вдаль. Я видел: дальше она совсем прямая, я почти пришел к центру рощи. Но песня звала в другую сторону. Я сделал несколько шагов назад – звук стал чуть громче. Шаг вперед – медленно стихает. Я замер в нерешительности, с опаской посмотрел в ту сторону, откуда шел звук. В этом месте тропы огромный корень, тянущийся вдоль нее откуда-то издалека, делал крутой изгиб, образуя арку как раз по росту кому-нибудь из нас. Например, мне.
Совпадение? Все мои чувства бунтовали. С тропы сходить нельзя! Так было всегда. Так твердили мне с самого моего детства, с того самого момента как я впервые перешагнул границу этой рощи.

Я подошел к манящему проходу. Там, за тропой,  трава вовсю разрослась. На ощупь, ее стебли были твердые и острые. Так стоит ли оно того? Я посмотрел на небо: луна почти взошла, последние облака медленно таяли. Я рискую опоздать. Но песня не исчезала. Теперь я слышал ее отчетливо. В ней не было ничего грозного, наоборот, она звала, она просила. Просила…. Просила помощи. Дальше раздумывать не было смысла. Стараясь не думать о том, что меня ждет впереди, я отогнул неподатливые стебли и шагнул с тропы.

Ничего не изменилось. Не взвился в негодующем вопле ветер. Не зашумели рассвирепевшие деревья. Не накинулись на меня озлобленные золотистые огоньки. Совсем ничего. Только песня зазвучала громче, настойчивей, в ней зазвучала надежда. Вздохнув, я пошел сквозь заросли исполинской травы.

Но не все было так просто. С каждым шагом идти становилось все труднее и труднее. Теперь я понимал, почему нам запрещалось сходить с тропы. Воздух тяжелел, запахи становились все сильнее, звуки громче. Само пространство вокруг как бы густело, мешало идти. Огоньки не нападали, но их становилось все больше и больше. Они уже мешали видеть, невесомыми пушинками оседая на глазах, забиваясь в ноздри, мешали дышать. Но песня уже не просто звучала. Могучими аккордами она рвала сознание. Я уже ничего не соображал. Меня несло, и я несся, продираясь сквозь загустевший воздух. Рвался сквозь негнущиеся стебли, оставляя на них клоки шерсти и следы крови. Я уже весь изрезался. Было больно, очень больно, но я упрямо бежал вперед, навстречу зовущей песне. 

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Стена травы раскрылась, и я едва не ослеп.

Я стоял на еще одной поляне, точнее на ее краю. Но это я понял не сразу. Хотя бы потому, что единственное, что я видел – это свет. Огромное озеро золотистого света. Но присмотревшись, я понял, что это не просто свет. Это все те же огоньки. Огромное количество огоньков. Тысячи, да что там тысячи, миллионы. Миллионы золотых пушинок недвижно сидели на земле, траве и деревьях. Сплошным ковром они покрывали все, чего касался взгляд. На всей поляне не было свободного от них места. Они сидели абсолютно неподвижно, и от их сияния даже звезды поблекли. Нечто подобное мне уже доводилось видеть во время церемонии, но здесь…. Зовущая мелодия не исчезла, она звала туда, на поляну. Но резкая вспышка меня немного отрезвила, и на место пропавшего возбуждения пришел страх.

Я должен был идти туда? Должен? ДОЛЖЕН?! Да я вообще не должен был приходить сюда! Я ДОЛЖЕН был, услышав нечто необычное, сразу сообщить Старейшим! Я ДОЛЖЕН был, почувствовав, что меня влечет в неизвестность, замереть на месте, если не было сил уйти, и ждать когда меня найдет кто-нибудь из старших и опытных Поющих! Вот что я ДОЛЖЕН был сделать. А теперь я стою посреди Древней Рощи совсем один, не зная где я, и не зная как вернуться на тропу. Это в обычном лесу я и во сне не потеряюсь, а здесь я беспомощней птенца без родителей. И во всем виновата эта песня! Да что это вообще такое?!

Я шагнул назад в заросли… Мелодия взвилась в моей голове. Взорвалась умоляющим воплем. И в тот же миг по поляне пробежала рябь. От центра к краям прокатилась по золотому ковру волна. Вот оно как. Теперь я видел, что в центре этого «озера» находится небольшой выступ, кочка. И именно оттуда звучала песня.

Значит, я уже почти у цели? Раз так, то стоит ли уходить сейчас? В нерешительности я потоптался на месте. Перспектива шагнуть в это золотое «озеро» меня пугала, но единственным выходом было опять ломиться сквозь заросли, а на моем теле и так живого места не было от царапин. «Да пропади оно все пропадом! Я и так за сегодняшний вечер нарушил столько законов и правил, что Старейшие меня вполне могут убить. Так что, чего мне бояться-то?» – Придя к такому решению, я пошел к кочке.

С первым моим шагом по поляне прошла новая волна. Золотые пушинки взвились в воздух. Они разлетались от меня как вода от камня, если его бросить в реку, и, кружа, зависали в воздухе над поляной. Видеть небо я перестал совсем, зато увидел нечто другое. Цветы. Вечные Цветы. Они были повсюду, сидели на деревьях едва ли не гуще золотого пуха. А еще я видел, что корни нескольких деревьев сплелись в центре поляны, образовав ту самую кочку, к которой я шел. И цветы, растущие на корнях, как бы стекались к этому переплетению. И чем ближе к ней, тем гуще они росли. Я осторожно подошел ближе. Песня больше не усиливалась, наоборот, она притихла и теперь звучала на самой грани сознания. Вблизи я увидел еще одну странность: цветы, обычно дрожащие в такт своей песне, теперь вздрагивали поочередно. Волнами, и двигались эти волны к вершине переплетения. Но не это поразило меня больше всего. Сильней всего я удивился, когда подошел вплотную к переплетенным корням. Такого я раньше никогда не видел и даже не слышал о таком. Да что там я, наверняка даже Старейшая Мать никогда о таком не слышала. На вершине переплетения, в самой гуще белоснежных звезд, рос еще один Вечный Цветок, вернее его бутон.

Нераскрывшийся Вечный Цветок во время Чистой ночи. Да расскажи я про такое, меня бы на смех подняли. Нет, конечно, я знаю, что они иногда закрываются. И наверняка когда они только вырастают, то они тоже закрыты в бутон. Но сейчас, в такие дни они еще на закате раскрываются. Все. Именно на этом и завязана Церемония. А этот не раскрылся. Почему? А остальные что, пытаются ему помочь? Значит, это они звали меня? Просили помощи? Но чем я могу помочь? И вообще, почему именно я? Вопросы, вопросы, одни вопросы, а ответов нет.

Я наклонился над бутоном. Он был похож на большую каплю, падающую вверх. Он тоже дрожал, вернее, вздрагивал в тот момент, когда до него докатывалась волна от других цветов: судорожно, уставши, все слабее и слабее. Мелодия в моей голове почти затихла, но теперь я отчетливо слышал мольбу. Огоньки надомной кружились в бешеном, но бесшумном ритме. Я сглотнул. Времени почти не осталось, но я все еще не знал что делать. В центре бутона, там, где сходились вершины лепестков, сияло крошечное отверстие. Внезапная догадка озарила голову, но правильно ли я поступлю или нет, я не знал. Может, так я совсем убью цветок? Песня почти затихла, остальные цветы замерли, огоньки над головой тоже. И я решился: задержав дыхание, напрягшись до предела, я медленно просунул кончик когтя в отверстие бутона, и как мог осторожно поддел лепестки.

В мертвой тишине я почти услышал вздох облегчения. Медленно-медленно чашечка цветка раскрылась, и в воздух всплыли пять золотистых пушинок.

Пять новорожденных огоньков, медленно танцуя, всплыли к своим собратьям наверху. Проплывая мимо меня, они поочередно коснулись меня, и я почувствовал, как мои порезы затягиваются и боль уходит. Мое тело заполнило тепло,  я вновь почувствовал себя маленьким щенком, прижавшимся к матери. Я почти забыл это чувство.  Миг, и я будто бы и не продирался никогда сквозь те заросли. А еще я ощутил благодарность. Они все благодарили меня и цветы и их… дети? Поднявшись в воздух, пушинки-огоньки смешались с остальными. А через несколько мгновений немого танца все разлетелись в разные стороны леса.







Я смотрел на потемневшее небо, и не мог понять, что чувствую. Наверное, нужно было испытывать гордость за то, что спас цветок, ну или страх, потому что я нарушил закон. В конце концов – я заблудился. Но нет. Ничего не было, кроме покоя. Пустого покоя и такого же «никакого» умиротворения.

Я покачал головой. Все случилось слишком внезапно, слишком быстро, и у меня совершенно не было времени обдумать происходящее. Зато теперь времени было предостаточно. Думай – не хочу. Вот только поздно уже думать. Я посмотрел на раскрытый мною цветок. Край одного из его лепестков был немного смят – все-таки я не рассчитал силы. Но, похоже, цветок этого не замечал. Песня цветов снова стала прежней: тихой, мелодичной, чарующей и успокаивающей, и он тихо подрагивал в такт, как и все остальные.

Я улыбнулся. Все же я сделал нечто полезное. Или нет? А правильно ли я поступил? Может нужно было оставить все как есть, а я влез и все испортил? Нет, об этом лучше не думать. Я поступил правильно! А если это был обычай Леса, то значит это неправильный обычай! Я опять улыбнулся, на этот раз грустно. С такими мыслями я скоро совсем с ума сойду. Лучше подумать о том, как мне вернуться на тропу, и как я буду объяснять все это Старейшинам.

Я вернулся на край поляны. И как же мне вернуться? Да ни как. Трава все так же росла сплошной стеной, и лезть в нее снова – почти верная гибель. В первый раз меня вел зов цветка, а сей час, на что мне ориентироваться? На следы собственной крови? Так если бы я её чувствовал…. От всего пережитого мой нос совсем отказывался различать запахи.

 Да, мне стало лучше. Прикосновение новорожденных огоньков не только вылечило мои порезы, но и унесло, то давящее чувство, что накинулось на меня, как только я свернул с тропы. Но и того, что я испытал до исцеления, хватило. Теперь я не скоро смогу найти свой запах, среди тех ароматов, что переполняют рощу.

Не придя ни какому решению, я сел на землю возле сросшихся корней и уставился на цветы. Может, они снова мне помогут? Вряд ли. Свою роль в их судьбе я исполнил, и теперь им снова нет до меня никакого дела. Втянув носом воздух, я почувствовал их волшебный запах. Ну, по крайней мере, нюх я потерял не полностью, может, есть шанс выбраться.

В небе надо мной медленно пролетело несколько огоньков.

Значит, они рождаются в цветах. Да, о таком я и не думал. Нет, конечно, были и такие мысли, но все же они казались довольно глупыми. Тогда. Раньше. А с этого момента про «раньше» можно было забыть. Потому что, если «раньше» я думал что многого не знаю, то «теперь» я понял, что не знаю ничего. Совсем ничего. Как же жалко что это «теперь» не долго продлиться.

В этот момент меня снова кольнуло. Я почувствовал взгляд. Кто-то смотрел на меня со спины. Я поднялся, уже догадываясь, кого увижу.







 
Он стоял в зарослях, на краю поляны, чуть сгорбившись, опустив лапы до самой земли, и смотрел на меня, устало, но пристально. Его белоснежный мех местами поредел и выпал, открывая сероватую, слегка сморщенную, кожу, а также Вечный Цветок, растущий из его груди.

Это был один из Старейших. Один из тех, кто, получив право на песню, заслужил награду от Леса. Самую высшую из всех. Получившие такой дар становятся чем-то большим, чем просто дети Леса. Они становятся его посланниками, его стражами. Через цветок они получают возможности недоступные другим, через него они черпают мудрость Леса, и благодаря нему, их жизнь становится во много раз длиннее, чем у любого из нас. Но их немного, сейчас всего пятеро. И хотя многие бы хотели стать одними из них, мало кому это удавалось, ведь Лес должен сам избрать нового хранителя цветка.

И вот сейчас один из Избранных Лесом стоял и смотрел на меня. Наверняка моя судьба уже решена. В голове мелькнула шальная мысль: «Что если попробовать убежать, рвануть в заросли, добраться до границы рощи и скрыться в обычном лесу?» Нет. Никуда я не побегу. Мало того, что я не доберусь живым до границы, так даже если бы я и смог… от Старейших не скроешься. Так что эту мысль я отбросил сразу.

Старейший не двигался, и я, понимая, что нужно что-то сделать, встал и, изо всех сил стараясь не упасть, подошел к нему. Даже смешно: во второй раз за вечер я стоял, склонив голову, и не знал что сказать. Смешно, да вот не смеётся никто. Наконец решившись, я поднял голову и встретился с ним взглядом. Если посмотреть в глаза одному из нас, то их можно сравнить с двумя черными молодыми лунами на желтом небе. А вот глаза, в которые я смотрел сейчас больше походили на бездонные золотые колодцы, в центре которых сияло черное солнце. От его зрачков к краям глаз тянулись пять кривых лучей, ровно столько, сколько лепестков у Цветка. И эти глаза завораживали, затягивали, манили куда-то в бесконечность. Мне не нужно было ничего говорить, он уже знал истину. И даже если он не знал всего, то сейчас прочел в моих глазах, в моей памяти.
Черные лучи его зрачков дрогнули, Старейший моргнул и, повернувшись ко мне спиной, пошел вглубь Леса. А я стоял, не зная, что мне делать. Имею ли я право идти за ним? Может, таково мое наказание: оставаться здесь до самой смерти? Может спросить? А на это право у меня есть? Кто я сейчас: юный Поющий, или осужденный на смерть?

– "Иди за мной". –  спокойно, но властно прозвучало в моей голове.

И я пошел. А что еще оставалось делать?
 
При первых же шагах Старейшего я заметил, что трава, стоявшая несгибаемой стеной, когда здесь бежал я, сминалась и мягко расступалась, пропуская его. Это было правильно: Старейшие на то и существуют, чтобы помогать тем, кто не наделен всей мудростью Леса. Им ни к чему доказывать Ему свою решимость и силу духа.

Так мы шли через чащу. Иногда сквозь переплетения крон проглядывало небо, и я тайком старался полюбоваться им, скорее всего в последний раз. Луна была уже высоко, она почти заняла свое место на небесах. Иссиня черное небо было усыпано звездами, и последние облака спешили покинуть его, растаять, спрятаться. Сегодня Чистая ночь. Моя последняя ночь. Я ведь даже успеваю попасть на Церемонию. Вот уж правда: эта ночь всем надолго запомнится. Не так часто среди нас находятся те, чьи проступки не оставляют другого выбора кроме казни.

И вот последние кусты расступились, и мы вошли в центр Древней Рощи.
Это была поляна, огромная поляна, окруженная исполинскими деревьями. По сравнению с ними деревья, стоящие на границе, казались совсем еще молодыми, едва окрепшими деревцами. В прочем даже в обычном лесу попадались подобные гиганты, мое дерево, например. Но они растут больше поодиночке, в окружении более маленьких деревьев, как матери окружают себя детьми. А здесь они росли кучно, срастаясь кронами так, что небо совершенно не было видно. Потому что здесь они сами были лишь детьми, окружающими мать.

Я поднял голову и с благоговейным трепетом воззрился на воплощение Леса, на Великое Древо. Оно стояло в центре поляны. Оно было огромно. Ствол был настолько велик, что даже всего нашего племени не хватило бы, чтоб обхватить его. Корни, в которых могло бы поместиться три меня, тянулись во все стороны света и выходили далеко за пределы Рощи. А ветви тянулись ввысь, до самых небес. Оно возвышалось над всем лесом, и одновременно было его главной частью. Оно – прародитель всего леса. Мать всем его деревьям. Дом всем его жителям. Растущие на нем Вечные Цветы, причудливыми узорами опоясывали его необъятный ствол. Золотые огни, кружащие вокруг них, окутывали его своим светом, и, теряясь в листве, расцвечивали его величественные черты. И хотя ветру не было возможности проникнуть на эту поляну, оно двигало ветвями и шевелило листьями. Оно жило.

Младшие древа, растущие вокруг поляны, сплетались листвой между собой и своей матерью настолько густо, что и лунный и дневной свет не мог пробиться сквозь них. Поэтому и ночью и днем здесь царит вечный полумрак. Но мы видим в темноте так же хорошо, как и при свете, и я мог любоваться величием Матери Леса.
Мне всегда было интересно: почему первое Древо, мать леса, породившее все остальные, стоит именно здесь? Почему Древняя Роща, которой полагается быть центром леса, находится почти на его границе, всего в паре дней спокойного пути? Почему так близко к Равнинам? Сам ответить на этот вопрос я не мог, а спросить у других всё не было случая. А вот теперь, похоже, поздно.

Но это уже не важно.

Я вновь посмотрел на Древо. Здесь действительно царил именно полумрак. Темнота была не абсолютная потому, что один просвет всё же был. У самого подножья Великого Древа стоял большой камень с плоской вершиной. Над ним  ветви Древа загибались, скручивались в почти ровный круг, и внутри этого круга не росло ни единой веточки, ни единого листочка. И в круге света, что падал на землю через этот лаз, не мог стоять ни кто, кроме Старейших. Это было их местом.
Лунный круг. У самого ствола Матери Леса. Его размера хватало, чтобы пятеро Старейших могли стать вдоль его грани, вокруг камня. Этот камень был тут всегда, как и просвет, они оба не меняли своего положения и размера с того момента, когда здесь росло только Великое Древо. И поэтому этот круг был священен для нас. И только Старейшим было дозволено ступать на него.
Сейчас в Лунном Круге стояли трое. Старейшая Мать стояла лицом к Древу, опустив голову и сложив руки, в позе покорности, и наверняка, не слышно, вопрошала у него помощи и совета. Она не видела меня, но как только я шагнул на поляну меня коснулся её дух, но не ласково и успокаивающе, как обычно, а как то сдержано и тревожно, будто бы пытаясь ободрить, но, не зная как. Рядом с ней точно также стояли еще двое Старейших. Это были Отцы, Хранители Цветов. Они тоже коснулись меня, но лишь мельком, не всматриваясь. Они были более строги, но не менее справедливы, чем Старейшая Мать. И они не хотели ни дарить мне напрасную надежду, ни разбивать последние её остатки, ведь мой приговор еще не высказан. Или, он еще не решён?

А в тени Древа, не заходя в круг, стояли Поющие. Они – юные Дети Леса, молодые хранители Рощи всегда держались за его чертой. Их было много. Поющим может стать любой из нас.

"Когда увидишь в душе искру жизни, бережно сохранишь ее от угроз, раздуешь в крошечный огонек, тогда ты услышишь песню Леса внутри себя. И лишь когда ты сможешь ухватиться за неё, прислушаться и повторить, тогда ты получишь право на песню, потому как каждый из нас слышит свою песню, у каждого она разная, но не каждый способен оживить её и выпустить в мир. Многие не справляются. Поэтому не всем из нас удается стать Поющими. Но ты можешь им стать. Ведь ты еще не знаешь своего пути. Старайся, не отступай, и тогда, будь на то воля Леса, у тебя получится."

Так меня, как и многих других, учила Старейшая Мать. Но я так и не смог полностью постичь её учение, и для того чтобы увидеть в себе эту искру мне пришлось побывать во тьме, в абсолютной тьме боли и отчаянья…. Наверное, по этому я так рано получил право петь.

Старейший вошёл в Лунный круг и тоже склонился перед Древом. А я остался стоять у его границы. Я не имел права входить в круг, а занимать своё место среди Поющих мне не хотелось. На самом деле мне уже ничего ни хотелось, мне было всё равно, единственное чего я желал, это чтобы кончилась эта неизвестность. Зачем всё это? Зачем ждать? Всё уже давно решено Лесом. Так к чему тянуть?

Луна уже заняла своё место на небе, она продержится там совсем недолго, пора было начинать. Остальные думали так же. Они уже заняли свои места, образовав полукольцо вокруг меня и Старейших, но те не реагировали ни на что. Возможно они совещались, но услышать мысли Старейшего невозможно, если он сам того не пожелает. Никто не понимал, почему я не занимаю своё место, кое-кто пытался звать меня, они не могли понять, почему я задерживаю Церемонию, но я никому не отвечал. Я попытался закрыться от их мыслей, и хотя полностью сделать это невозможно, но теперь я слышал их не так явно, так, будто они были очень далеко. Я ждал.






 
Наконец тягостное ожидание окончилось. Старейшие поднялись и повернулись ко мне. Это произошло так неожиданно, что я даже вздрогнул. Четыре пары глаз смотрели прямо на меня. Четыре, я только сейчас это понял: пятый Старейший был… был… где? Я бегло окинул взглядом поляну, его не было.

– "Подойди дитя", – спокойный голос Старейшей раздался в моей голове резко и громко, она говорила не только для меня, но и для остальных тоже.

Я сделал несколько шагов вперёд и замер у самой границы круга. Теперь от Старейших меня отделяло лишь несколько шагов. И хотя я довольно высокий, а когда выпрямлюсь даже выше Старейших, сейчас они возвышались надомной как над новорожденным. Их глаза, казалось, вот-вот спалят меня на месте.

– "Ты знаешь, что ты  совершил?" – на этот раз ко мне обратился один из Отцов.

– "Да", – медленно ответил я. – "Я нарушил правило Леса".

При этих словах я почувствовал позади себя, нешуточное удивление. Кто-то не сдержал эмоции. И я его не виню, я бы и сам оторопел, услышь подобное.

Не дождавшись продолжения, ко мне вновь обратилась Старейшая:

– "Ты можешь пояснить всем, что ты сделал?"

Чего они хотят? Зачем им эти вопросы? Хотелось бы мне знать. Неужели они сами не всё знают? Вот уж во что мне не вериться.

– "Я сошёл с тропы, и коснулся Вечного Цветка".

Что тут началось…

Меня прямо захлестнуло волной негодования и неверия. Я даже слегка качнулся вперёд. Поющие, мои, похоже теперь, бывшие друзья ожидали чего угодно, но не ЭТОГО. Я почувствовал накатывающую злость и угрозу. Кто-то, не побоявшись Старейших, всерьёз собирался затеять драку. Но грозный взгляд одного из Отцов мгновенно их успокоил.

– "У всего в этой жизни есть причина", – вновь обратилась ко мне Старейшая Мать. – "Скажи, почему ты поступил так?"

Вот тут я всерьёз задумался. А действительно, почему я так поступил? В тот момент я ни о чем не думал, лишь делал то, что… что… То, что мне навеяла песня. Вернее то, что она просила сделать. Она просила, значит, Лес просил. Я делал то, что просил сделать Лес? По-другому не выходит.

– "Мне казалось, я исполняю волю Леса", – я вновь почувствовал удивление за спиной, но обращать на него внимание не стал. – "Когда я шёл по тропе, я почувствовал, что песня Цветов изменилась".

Теперь удивление отразилась на Старейших.

– "В ней будто появилась тревога, а после – мольба".

– "И ты решил, что можешь разобраться сам, ни с кем не посоветовавшись, и не сказав нам?" – спросил тот Старейший, что привел меня.

– "Я хотел уйти, но не мог", –  правда, правда и только правда, другого спасения я не видел. – "Если я пытался уйти, песня звала назад, я не знал что мне делать, я не мог противиться Лесу".

– "И ты решил нарушить старое правило, чтобы не нарушать новую волю", – продолжал он. – "Потому как был уверен, что это «Воля Леса»?"

– "Да".

– "И потому ты вмешался в рождение Цветка?"

– "Да".

– "И ты считал, что подобное останется…"

– "Он бы не смог открыться сам, и умер!"

Последняя фраза вышла настолько резкой, что Старейший умолк, не договорив.
Старейшие переглянулись, советуясь. Несколько мгновений стояла мучительная тишина, затем ко мне вновь обратилась Старейшая Мать:

– "Дитя, то, что ты сделал непростительно, но ты говоришь, что выполнял волю Леса, и говоришь искренне. Мы не можем не верить тебе", – при этих словах Старейшие Отцы кивнули, но почему-то разошлись в стороны. – "Но здесь и сейчас мы не вправе решать твою судьбу, теперь её будет решать сам Лес".

Она посмотрела куда-то поверх меня. Я, и все Поющие, обернулись и увидели пятого Старейшего, выходящего на поляну. В своих руках он нёс, вынутый вместе с корнями, Вечный Цветок. Не нужно было присматриваться, что бы увидеть помятый край у одного из лепестков. 

Поющие, разве что не кубарем, разбежались, освобождая ему дорогу. Да уж, эту Церемонию они не скоро забудут. Всё внутри меня похолодело, лапы вросли в землю, казалось я сам сейчас пущу корни. Всё что я видел вокруг, всё что слышал, всё, о чём я думал, умещалось в руках пятого Старейшего. Цветок! Его несли сюда. Его несли ко мне! Он вырос не из земли, а из сплетения корней один из которых наверняка принадлежал Великому Древу. Просто так его нельзя было достать, не повредив ни единого корня, только по воле Леса.

Наверно я дышал очень громко, потому что Старейшая Мать и все остальные, смотрели только на меня.

– "Твоя жизнь будет отдана Ему. Войди в круг, и прими решение Леса".

Голос Старейшей прозвучал спокойно и тихо, но для меня он был подобен грому в небесах. Я медленно повернулся и шагнул вперёд. Мне показалось, что я вновь свернул с  тропы: воздух стал тяжелым, вязким, двигаться в нём было сложно, дышать им было тяжело. Граница круга была прямо передо мной.  Это был лишь столб лунного света, просто света. Я это знал, но всё равно она всегда казалась мне непреодолимой преградой, для всех, кроме Старейших.  Перешагнуть её, войти в круг, коснуться камня, всё это казалось просто невозможным.

 "Да, невозможным. Таким же невозможным как сойти с тропы и собственноручно раскрыть нераспустившийся Вечный цветок?"  Раздалось в моей голове. Настолько отчетливо, что на какой-то миг мне даже показалось, что это была не моя мысль.
Я шагнул в круг. Да, это был всего лишь столб света, но я ощутил его так, будто прошел через поток водопада. Кто-то из Поющих, за моей спиной, шумно вздохнул. Я подошел к камню. Он действительно был плоским, круглый, с неровными, обломанными краями, но с совершенно плоской верхушкой. Еще, он был весь покрыт мхом и тонкими ростками. Вьюнки и другие подобные им растения оплетали его, сплетаясь в разнообразные узоры. И среди них были даже тонкие корни, корни Великого Древа. Говорят, оно само обточило его, корнями проникая внутрь, откалывало лишние куски, пока он не принял именно такую форму. С тех пор эти корни совершенно не выросли в ширину, совсем не окрепли.  Почему?

Этого я не знал.

По его краям, на мху отпечатались следы рук. Обычно, во время Церемонии, Старейшие опускали сюда свои руки и направляли свои силы, и силы Поющих в этот камень. Так оживала наша песня, такова наша роль. Но теперь всё будет не так.
Старейшие встали у меня за спиной, будто отрезая последнюю возможность уйти.
 
– "Ты знаешь, что нужно делать". – Мать стояла напротив  меня, с другой стороны камня. Её силуэт был расплывчатым, словно я смотрел сквозь дым.

Да, я знал, что нужно делать. Откуда взялось это знание, мне было неизвестно, но оно появилось, как только я вошел в круг.

Я подошел вплотную к камню. Как же мне хотелось убраться отсюда.  Куда угодно. «Ты знаешь, что нужно делать».

«Да будь что будет! Я устал бояться!» С этой мыслью я повернулся к ней спиной и почти упал на камень.

Вопреки моим ожиданиям он не казался твердым. Наоборот, я чувствовал себя так, будто я упал спиной на летнюю траву. Как странно, я не чувствовал никакого неудобства, мне казалось, что я лежу здесь уже многие годы. Внезапно я понял, что мои глаза закрыты, я попытался их открыть, но ничего не вышло. Как в блаженном сне я лежал в центре Лунного круга, и, так же как и во сне, мне не хотелось открывать глаза.

«Лежать. Лежать и спать здесь, в покое. Как это хорошо. Как же я раньше не понимал этого, как мог бояться?» Мне хотелось только одного: спать, и я проваливался в сон, всё глубже и глубже…

«Но я же хотел открыть глаза!» Эта мысль ледяным пламенем обожгла мой разум. Мгновенно все произошедшее пронеслось передо мною. Страх и тревога вновь накинулись на меня. А еще вернулось упрямство и гордость: это точно были не мои мысли. «Никто…, никому не позволю управлять моими мыслями!» Эта мысль окончательно разогнала сон, и я рывком распахнул глаза.
 
Ничего не изменилось, почти: луна всё так же оставалась на своём месте, значит и правда прошло всего несколько мгновений. Но вот Старейшие теперь стояли вокруг камня, и смотрели они в сторону Древа. Я поднял глаза, и встретил взгляд Старейшей Матери. Она стояла надо мной, за моей головой, я не видел её рук, но чувствовал, что в них тот цветок. Подняв взгляд на Отцов, она кивнула. Я попытался подняться, но не смог пошевелить даже пальцами. Растения, оплетавшие камень, оплели теперь и меня. Я чувствовал, как они медленно ползут по моему телу, все крепче связывая меня. «Что происходит?!» Я попытался воззвать к Старейшей, но её мысли были закрыты для меня. И также было со всеми. Я только сейчас понял, что не слышу никого из Поющих. Я был отрезан от всех. «Меня все-таки решили убить!» Я вновь попытался освободиться, но тщетно. Я взвыл от отчаянья, но смог издать лишь глухое мычание: ростки оплели уже и мою голову.

Краем глаза я видел двух Старейших. Они стояли, опустив головы и прижавшись руками к камню, их глаза пылали желтым огнём. Но не только они освещали круг. В лунном свете стаями летали золотые огоньки. Тысячи пушинок слетались к центру Рощи, к Древу. «Церемония началась!»  Но в этот раз всё не так как обычно. Теперь я в центре событий. «Что же происходит? Что они делают со мной?!»

Я всё еще мог видеть Старейшую. Она единственная смотрела на меня. Взглянув в её глаза, я ощутил, что она будто схватила мой взгляд. Я не мог отвернуться, не мог посмотреть куда-нибудь еще, только в её глаза. Они тоже пылали, их свет слепил сильнее солнечного. Мне казалось, я сейчас ослепну, но я не мог не смотреть в них. Её зрачки, чёрные солнца, тени вечных цветов, навеки отражавшиеся в глазах всех старейших, дрожали. Их лучи, уходящие глубоко вовнутрь  головы, пульсировали в неслышном ритме и этот ритм все усиливался. «Отвести взгляд! Вырваться! Убежать! Жить! ЖИТЬ!» Я не мог думать ни о чём другом. Я вновь и вновь пытался разорвать путы, сковавшие меня, пытался отвернуться или закрыть глаза, но все мои усилия были напрасными. Я не мог даже моргнуть. Этот взгляд держал так же крепко, как и ростки Великого Древа. Я чувствовал, как с каждым ударом сердца этот свет всё сильнее затопляет мой разум, ощущал, как наполняюсь этим теплом. Меня распирало. «Я же сейчас сгорю!» Но в этот момент Мать сама разорвала нить, связывавшую нас. Я больше не видел её глаз, но свет не исчезал, теперь он был повсюду. Это светились огоньки. Они вновь закрывали всё небо. Ростки почти полностью оплели меня. Я почти ничего не видел, но и того узкого круга, что еще не был закрыт, хватило что бы увидеть как Старейшая медленно опускает на меня Вечный Цветок. Я видел его корни, они были полностью покрыты пушинками, и они шевелились, тянулись ко мне! Я задергался сильнее. Мне показалось я почти смог пошевелиться, когда Цветок коснулся зеленого ковра, покрывавшего меня. В тот же момент его корни, медленно заскользили внутри покрова, стремясь ко мне. А Старейшая Мать подняла голову и запела. С первыми звуками её голоса корни цветка на миг замерли, а потом стремительно, словно змеи рванулись ко мне сквозь сплетение ростков и оплели мою грудь. Они были горячими, очень горячими я чувствовал их жар, и терпеть его было не возможно. Я пытался кричать, но не мог раскрыть рта. Отцы вторили песне Старейшей. Даже сплетясь в единый хор, их голоса не смогли заглушить её песню, лишь мягко слились с нею, поддерживая и усиливая. Как только это произошло, корни сдавили меня, а затем, вонзились внутрь меня, пробивая кожу на груди и оплетая меня изнутри. Меня захлестнуло болью. Всё внутри меня горело нестерпимым жаром, но в тоже время я чувствовал, как корни проникают всё глубже и глубже. Я заметался, и корни Древа больше не могли меня удерживать. Я разрывал их в безумии, не чувствуя ничего кроме боли и движения корней. Рык, полный безумной боли, наконец вырвался из меня, но он тонул в хоре песни. Оборванные ростки вырастали снова, мгновенно сковывая меня, но я всё равно рвался на свободу. «Убрать цветок! Прекратить эту боль!» Последние мысли тонули в волнах боли. Песня Старейших поднималась всё выше, становилась всё сильней, всё громче. Я рвался на свободу, борясь с путами из ростков, но они всё же удерживали меня, а мой крик тонул в этом хоре. Золотые огни в безумном вихре метались в воздухе. И в этот момент в песню влились голоса Поющих. Сразу, без медленного слияния мелодий, этот хор клином ворвался в песню, и она торжествующе загремела над всей рощей. И под этот гром огни, метавшиеся в воздухе, рванулись ко мне. «Вот он, конец!..». Пламя рванулось в мою голову, мои глаза вспыхнули, огонь разрывал их на части. Ростки полностью оплели меня, и мир заволокла чернота.

А за границей Древней Рощи, вплетаясь в общий хор, затянули свою песню волки.