(критика совершенного несовершенным.)
" Единственным активным началом, формирующим реальность, является изначальный вселенский произвол." Г.Джемаль
... Безусловно, восхитительная по красоте мысли "Ориентация -- Север" Гейдара Джемаля, несмотря на чисто философский характер изложения, в сущности, декларирует радикальные монотеистические тезисы -- мол, мир как реальность малого стоит, потому что сотворён из ничто и уже поэтому ничтожен по определению. Следовательно, из него надо рваться в божественное инобытие -- не в гарем с 70-тью гуриями, Царство Небесное, мир предков, Шеол, Валгаллу и уж тем более не в лопух на могиле, а в принципиально Иное, неописуемое в бытийных понятиях нечто. Однако, почему в тех же телесных одёжках, неясно.
Из гаубицы по воробьям.
Легче сказать, чем сделать...
Проще говоря, из одного трагического сюжета надо дёргать в сюжет порадостней, где и радость по большому-то счёту станет ненужной -- всё будет настолько хорошо, что лучшее окажется глупым избытком. Заметно, что всё построено на некой пафосной эмоции, пусть даже и трансцендентной -- жажде по утраченному величию и блаженству.
На деле же, классический конфликт "принципа удовольствия" с "принципом реальности". Всё просто -- бессознательное сверх-Я требует от сознательного Я принципиально Иного, жадное до земных утех Оно и не против, но по скверной привычке желает протащить контрабандой в метафизические выси земную, плотскую пошлятину. Короче -- шчастя хотитса...
Как известно, Г.Джемаль председатель исламского комитета России, что о многом говорит. Он радикальный монотеист ваххабитского толка, хотя к моменту написания работы таковым не был. Я ещё в начале 90-х обратил на него внимание, кое-что читал и слушал. Его "Революция пророков" шедевральная вещь, где исключительно фактом одной веры в не тобой пережитые откровения, абсолютизируется отдельный религиозный дискурс. Весь этот возвышенный трансценденталистский пафос, конечно же, продирает до глубины души, но потом, по здравому размышлению, возникают вопросы.
Ну хорошо, допустим, ценой неимоверных усилий мы преодолели рок этой причинно-следственной реальности, навязчивый бред тотального тождества, а что потом? Опять бытие, но на других принципах? Каких? Заглядывать блаженно под подол Абсолюту? Или вечно "кушать навагу", "вялясь" на некой райской ривьере, как предлагает Джемаль? Вот ты, со всеми своими слабостями, оказываешься в поле неограниченных возможностей, эдакий червяк перебравшийся из кислицы в яблоко сортом повыше и повкуснее, симулякр собственного эго пережевывающий очередную иллюзию -- и что дальше? Чем это принципиально отличается от прежней возни под солнцем?
Я долго думал над этим...
Не окажется ли так, что делая подкоп из одной камеры, мы попадаем в другую. Из одного ряда тождества попадаем в тождество регистром повыше. Первый восторг быстро улетучится и опять захочется вырваться в иное пространство. И выходит космогония вроде этой...
" - В начале плоскую землю держат черепахи стоящие на черепахах, черепахах, черепахах...
- А потом?
- Мм-эээ... Потом?.. Потом там сплошные слоны, слоны, слоны...
- А потом?
- Последний слон стоит на лотосе, растущем на тихом болотце этой плоской земли. И больше никаких "потом"..."
Я уже говорил, любая, даже самая удобная поза, через время становится невыносимой для тела. Непрерывная смена поз и есть движение, которое называют жизнью. Этакий вертящийся червяк на игле бытия.
Итак, чего, по-моему, Г.Джемаль не заметил, так это того, что всякое бытие априори есть ограничение свободы.
Даже лёгкое как пух бытие самого Абсолюта.
А иначе зачем он пускается на создание миров вроде нашего? Нуждается в "ничтожном", дабы полюбоваться собой в крохотных осколках разбитого зеркала?
Ответов нет...
Джемаль даёт только очередную альтернативную модель коих пруд пруди.
На востоке давно поняли -- бессмысленно рваться из этой тюрьмы без стен. Любишь бабочек, люби и гусениц. Сколько бы мы не убегали от "тирании объективного рока", стены всегда будут миражом маячить на горизонте. Всякое движение рождает сопротивление среды. Именно покой, понимание иллюзорности всякого рода деятельности, может быть той скважиной к "золотому ключику" от двери камеры, ведущей в царство свободы.
Манифестационизм, снимающий противоречие имманентного и трансцендентного, глубок в своём тезисе -- ты есть всё это, ты в пункте назначения, ты и есть сам Будда, Христос, Зарван, мудрец и глупец, нож и рана, камень и птица, комар, сидящий у себя же на носу, ты, то что о себе думаешь -- ты сам Абсолют, переживающий сладкую муку бытия-в-теле природы.
Только так можно вернуть реальности утраченную в монотеизме сакральность, сказку, чудо существования здесь, а не в закулисном там. Только после такого осознания малейшие жизненные нюансы, будь-то потуги на унитазе, чтение книги, общение с ребёнком, любование звёздным небом на фоне "нравственного императива", агония умирания и мука рождения, ежедневный закат и рассвет, станут переживанием опыта телесности самим Абсолютом.
Дао каждого это абсолютное Дао.
Сколько людей столько и богов.
Иногда и великому Единому хочется стать ничтожно меньше суммы своего разъятого множества.
В одном случае, мир сказка, в другом, унылая проза, из которой Гейдар так хочет вырваться покушать наваги в принципиально Ином.