Глава 13
После непродолжительной паузы, обычно предшествующей очередной записи, из плеера послышался очень женственный голос, весьма своеобразный голос главного экономиста предприятия.
Розалия Николаевна Сусарина была миловидной женщиной, с лукавым прищуром переливчатых глаз и с нервным подёргиванием уголков изящного ротика.
Несмотря на то, что Сусариной уже исполнилось тридцать семь, её талии позавидовали бы модели экстра-класса. Несомненно, Розалия Николаевна была хороша собой, и по-женски соблазнительна, тем не менее, проживала она одна, и ухаживать за нею никто не отваживался. Каждому мужчине почему-то казалось, что легкомысленным помыслом или взглядом, он, несомненно, оскорбит эту умную женщину, всю себя посвятившую предмету своей профессии.
«… Ты правильно, золотце моё, в своё время сделала, когда уговорила Викторию на экономический поступать …» Кому-то, видимо, по телефону внушала Розалия Николаевна. «Мы сами с тобой его когда-то окончили, и я ни минуточки о том не жалела. Теперь же, по прошествии пятнадцати лет после окончания нашего факультета, мне становится совершенно очевидно, что историю мира и этой цивилизации делают люди экономических знаний …»
В течение нескольких долгих минут Самохин слушал рассуждения на общие экономические темы, а тем временем общительная Розалия Николаевна плавно перевела разговор к делам фабричным.
«… Однако финансовое благополучие фабрики было недолгим. Кривая взлёта переломилась, ровно три года тому назад, и деятельность когда-то успешного
предприятия резко «покатилась», золотце моё, под откос. И по итогам восьми месяцев года текущего, что мы имеем?.. Полный коллапс!.. Спад производства изделий по всем позициям. Многомиллионные долги перед банками. Задолженность по зарплате. Текучка кадров. И так далее, и тому подобное …
А причины провалов?.. Причины, золотце моё, известные. Это и почивший в бозе рынок сбыта, и перебои в поставках сырья, и нецелевое разбазаривание финансовых средств, и неэффективное управление предприятием.
Первые признаки спада производства, несмотря на мои энергичные предупреждения, наш руководитель попросту прозевал, чем показал свою профессиональную некомпетентность. Ему нужно было бы измениться, стать чуточку гибче, поискать новые формы управления предприятием … а о-он, всё по старинке!.. Какой-то дремучий поствизантийский реликт с гипертрофированным самомнением…
Я, чувствую, что очень скоро придётся возвращаться к бартерным схемам, и снова выдавать зарплату натурой. Как в «лихие» 90-е. Помнишь?..» Не давая собеседнице отвлечься, пытливо спросила Сусарина.
«Так что не удивляйся, золотце моё, если в скором времени, увидишь свою Розалию Николаевну в очереди за … ха-ха, ха-ха!... в очереди за благотворительным супчиком…»
На некоторое время воцарилась тишина, по-видимому Сусарина выслушивала свою собеседницу. Потом снова послышался её приятный, слегка вибрирующий голос:
«… Да, да, конечно. Госзаказ и тарифная поддержка, разумеется, помогли бы. Но где этот госзаказ, золотце моё? Где?..»
«… Ты тоже об этом читала? Прими мои комплименты!..»
«… Конечно, полностью согласна. Нужно заново определять границы равновесия между производством продукции, и её сбытом. Нужно создавать новый экономический стержень …»
«… Новую революцию?..» Столько сарказма в голосе Сусариной Самохину ещё не доводилось слышать.«Да брось ты, золотце, какая революция?.. У нашего народа-богоносца или богоборца, уж и не знаю как лучше выразиться, есть одна генетическая особенность, которая на социальном уровне проявляется примерно так … При каком бы общественном строе не жили мы, нам при нём всё равно плохо живётся …»
«… Конечно, золотце моё, конечно! Давно пора развеять иллюзию, что демократия неизбежно порождает всеобщее довольство, справедливость, единство общества, разумность власти. В любом демократическом обществе, всегда будут существовать группы людей, ненавидящие одна другую. И во всех этих группах будут наличиствовать люди достойные и подловатые, мстительные и великодушные, умные и ид-диоты. И когда такой ид-диот вдруг становится руководителем предприятия, - ты, золотце моё, понимаешь, о ком говорю? – то он начинает попросту «ломать дрова», и осуществлять деятельность бездарную и антигуманную».
Пауза небольшая и снова голос Сусариной. «… Закат всех великих империй начинался со строительства помпезных дворцов, что было деструктивно и вело к нерациональной трате денег. И наш р е л и к т пошёл тем же путём. Только мы начинаем строить не дворец, а конюшню… Да, да, не смейся, настоящую конюшню!
Ну да об этом я тебе в субботу, на нашем «девишнике» расскажу …»
Наступила тишина, продолжавшаяся так долго, что Самохин было подумал, а не закончилась ли запись совсем? Но, бросив взгляд на послание Корякина, он убедился, что остался ещё разговор, который записывался из туалета мужского.