Проживая день за днем свое земное время, люди прорастают корнями в тело жизни, в ее землю.
Прорастают в людей, работу, желания, мечты, вещи... В то, что для них по каким-то причинам нужно или дорого.
Корни укрепляются, переплетаются между собой и создают единое тканое полотно жизни. Они питаются друг другом, помогают или борются за жизненное пространство. Одни становятся сильными, жирными, другие робко обвиваются вокруг сильных. Одни прорастают густой, но поверхностной мочалкой, распуская вокруг себя бесчисленные мелкие корешки, также мелко и поверхностно цепляясь за других и на короткий срок обеспечивая себя пищей и признанием. Другие молчаливо и одиноко уходят в глубину, дотягиваются до подземных вод и тогда уже превосходят всех силой и долголетием, имея пищу в бесконечном и не зависимом от поверхностных подачек источнике.
В детстве я не очень интересовалась тем, что происходит на земле.
Жизнь была как работа – разные школы, секции, гуляния по расписанию, доля детской ответственности в большой семье...
Но каждый день улучалось мгновение одинокого взгляда. В каждом дне был свой уголок неба – особенно голубой и близко-открытый, и кому-то там были известны мои проблемы, и кто-то там спускал по солнечному лучу свою помощь всякий раз, как душа стучалась в ту дверь крыльями. Кто-то там давал мне силы расти. И я проросла в небо. А в небе вообще корней не так много.
Спустя некоторое время я обнаружила, что хожу вниз головой. И такое положение не то, что не очень удобно, а не практично. Люди видят перед собой только мое лицо, а с одним лицом по жизни далеко не уйдешь. Я пыталась встать на ноги, даже укорениться в друзьях или делах. Но корни, не получая достаточно влаги, засыхали, истончались, и, в конце концов, связь со всем, что было на земле дорого, прервалась. Сначала отпали вещи, дела, потом один за другим люди. Каждый из них укрепился в жизни своими корнями, крепко вплелся в тканое полотно. Но ни у кого из них не было связи со мной.
Проживая день за днем свое земное время, корни, набравшись сил, выпускали на поверхность ростки. Кто-то вырастал в травинки, кто-то в деревья, кто-то в хрупкие цветы, а кто-то в репейник.
Мне захотелось разыскать те места, в которые я когда-то пыталась прорасти.
Я нашла все.
Подошла к каждому, и рассмотрела близко, и потрогала веточки и листочки.
Одни выросли в кустарники с ягодами, радующими вкус, другие в сочные, дерзкие побеги с ядовитым соком внутри, третьи трепетали на ветру одинокими былинками, четвертые никак не могли пробиться к свету через поросль, окружившую со всех сторон и пьющую соки из их корней. Каждый был по-своему рад мне и сам достоин радости и признания. Но у каждого было место на земле, место, от которого он питался и которое тщательно охранял. И потому, лишь раз взглянув на меня, обрадовавшись и поздоровавшись, озабоченно оглядывал свои владения и уже больше не отвлекался на пустые встречи и разговоры.
Я брела по земле, отмечая потерянные места, потерянных людей.
Осталось одно, последнее. Трудно уже было надеяться на удачу, на то, что мое появление окажется кстати, и к месту, и к радости.
Преодолев страх, с закрытыми глазами ступила на землю и спела тихую песню.
А в ответ распустилась поляна цветов, и из каждого бутона вылетела радужная бабочка, и сотни птиц подхватили мою песню. И солнечные лучи светились в каждой росинке, и земля обволакивала все прелым теплом.
Я не могла поверить своим глазам, ушам.
Поляна жила своей жизнью, но казалось, ей не доставляет труда, а только радость делиться этой жизнью со мной, разрешать мне ходить по ее земле, дышать ароматом ее цветов, пить росу из прохладных листьев и в шутку пугать бабочек, разноцветным роем вспархивающих над цветами.
И я делилась с ней радостью и теплом своей жизни, отдавая все скопившееся добро.
Но вот, солнце опустилось за край дня, воздух потух, цветы спрятали в свои бутоны бабочек, земля укрылась под темное одеяло.
Мне стало холодно и одиноко. Пристроившись в ложбинке под защиту камня, я переждала ночь.
А на утро, проснувшись, увидела, что поляна рада была уже другим, мимоходом зашедшим на ее землю.
Я пыталась напомнить о себе. Но она сказала, что все, кто приходит к ней, имеют равные права на ее радость.
Других приходило много, их привлекали солнце, цветы, бабочки.
Все реже становились моменты, когда поляна поворачивала головки цветов ко мне.
Все чаще мое присутствие не замечалось.
И когда я ушла, ни цветы, ни бабочки, ни земля даже не услышали.
Очень неудобно жить на земле вниз головой.
Нашла - последнее?.. да.., но осталось - заветное.
Не нужно забывать, что - кто-то - всегда хранит заветное в детском тайнике, под цветным стеклом, в земле, у корней, вросших когда-то в небо.