Ваня и Петя дружили. Но эту тайну Петя не доверил бы и Ване. Он из разговоров мамы Кати, в то время, когда родители забирали детей из интерната, узнал, что у Кати сегодня день рождения.
И он принес в школу шоколадку и во время перерыва между уроками подошел к Кате, дал ей шоколадку и сказал: «Поздравляю тебя с днем рождения!»
Катя в ответ полным чувством рассмеялась тихим беззвучным смехом, сказала Пете: «Спасибо!» и тут же исчезла.
Петя весь день как в прострации ходил полон чувства, а перед уроком физкультуры кататься на коньках они шли втроем: Петя с Ваней и пристроившийся к ним Вадим, у которого папаша работал в управе каким-то начальником, приезжал за Вадимом на «Мерседесе» с личным водителем, а Вадим в Интернете в их классе хотел из себя показать, что он кто-то, все себя чуть вызывающе и от него, конечно, не ускользнула симпатия, которую питал Петя к Кате, особенно сейчас, когда Катя с ее подругой Галей уже катались на льду. И их легкие фигурки так и скользили по льду перед глазами.
И Вадим спросил у Пети, имея в виду девчонок: «А ты бы кого из них стал? В смысле поимел? Катю или Галю? И спереди или сзади? Каким способом?»
У Вадима слова не застряли в горле. Он знал, что говорит, и что Петя наоборот от таких предположений придет в невменяемое состояние от противоречивых чувств и мыслей в душе».
Но Петя в неожиданно твердом тоне ответил ему: «Я не хочу думать о том, в какой форме сблизиться с Катей, я хочу знать, о чем она думает, что чувствует, какие у нее идеалы в верности, в дружбе».
Вадим рассмеялся в ответ беззаботным смехом знающего человека все эти премудрости жизни с обратной стороны и сказал ему: «Да все равно все эти аханья, оханья кончаются одним и тем же в жизни!»
Не только Петя, но и Ваня почувствовал, как Вадим дискредитирует их личности, обесценивая их, сводя на нет своим беспринципным заявлением, отнимая их мечты, сказал Вадиму: «А может она бы тебе не дала!»
Но Вадиму не надо было говорить этих слов, когда он произнес: «Не дала. Заплатить побольше и даст».
Вадиму не надо было произносить этих слов, потому что Иван, воспитанный дедом, ярким почитателем марксистов, вытянулся перед ним и выпалил: «По свой продажной породе судишь? Обобрали народ, а честь единственное, что у нас осталось! Она не продается!»
Вадим было попер на него со словами: «Что ты сказал?!»
Но Иван очень спокойный ему ответил: «Знаешь что? Вали отсюда. А то ты такое сказал, что там, где стоишь, там и ляжешь!»
Но сказал эти слова Иван с такой спокойной интонацией, что они еще раз посмотрели друг на друга и разошлись.
Петя сказал про Вадима: «Ну прямо готовый олигарх. Денег у папаши, так все, что благо, надо перекупить, использовать, а потом из унитаза спустить как говно.»
Иван процедил сквозь зубы: «Ну я им устрою».
Вечером, когда отец забирал Вадима, водитель в машине сказал ему: «Игорь Кириллович, переднее колесо у машины спустило. Подождете? Я быстро поменяю.»
Игорь Кириллович спросил у него: «А ты отлучался от машины?»
Водитель сказал ему: «Да. За пирожками сходил в буфет».
Игорь Кириллович предупредил его: «Теперь никаких пирожков. От машины не отлучаться. Сейчас отъедь от интерната метров двести и поменяй колесо так, чтобы никто не видел.»
А когда водитель менял колесо, Игорь Кириллович спросил у сына: «Ну что ты сегодня натворил в школе, в смысле что особенного произошло у тебя?»
Вадим ответил ему с очень вспыльчивым акцентом: «Да двое дружков у нас в классе. Я поссорился с ними».
Вадим хотел было объяснить из-за чего, так чтобы изобразить Петю, Ваню абсолютными плебеями в глазах отца, но отец в резкой форме почти закричал ему: «Ничего не хочу знать. Ты что, не соображаешь на каком посту я работаю? Ты что, не представляешь, сколько у меня там, кто хочет подставить мне ножку?»
А тут такой факт, что дай ему ход, так изобразят этих двух террористами из-за личной обиды к тебе».
Вадим во все глаза смотрел на отца, что думал, что у отца такая власть, что щелкнет этих двоих по лбу и их нет. А все наоборот. Надо извиниться.