Вот и все. История, длинной в жизнь, заканчивается всегда одинаково. Для кого-то это помпезные проводы, а для других забытие. Кого-то вспомнят с улыбкой, а кого-то со вздрагиванием, имена же некоторых просто исчезнут.
Зима. Холод за окном уже давно так не пугал людей маленького города, запрещая выйти на улицу своими морозами и сильным ветром. Все сидели дома. Все кроме одного.
- В-вот и все. – Дрожа от холода, парень бросил последнее, что могло гореть в костер.
Около часа назад он вошел в пещерку в глубине оврага на окраине леса, который находился в получасе ходьбы от этого маленького городка. С собой он принес маленькую бутылочку с бензином, нож и спички.
Дойти сюда, казалось бы, было проще простого, вот только путь шел через пустырь, бывший когда-то давно полем, а на улице дул очень сильный ветер и снег больше напоминал лед, который нещадно резал холодом и колючими льдинками лицо. К тому-же сугробы также не помогали добраться до пещерки, так что парень был полностью выбившимся из сил, когда попал сюда.
- Наконец-то. – Войдя в пещеру, он оперся спиной о холодную стену пещеры, смотря наружу. – Не так и легко это было. – Уголок его облепленного снегом лица дернулся в ухмылке, и он пошел наощупь вглубь.
За последний год он изучил эту пещерку и знал в ней каждую выемку. За это время он сделал здесь столик и стульчик, поставил маленький генератор, который питал лампочку, висевшую на корне дерева, пробившегося в пещеру.
Дойдя до конца пещеры он открыл деревянную дверцу и подтянул к себе тачечку с генератором. Так как тот очень шумел и дымил, парню пришлось углубить пещеру вручную и проделать дымоотвод к противоположной стороне склона, благо тот был сформирован двумя оврагами. Он вылил все содержимое бутылочки в генератор и дернул шнур. Раздался характерный шум и лампочка заработала. Отпустив веревку, он провел взглядом медленно удаляющийся генератор и захлопнул крышку. Шум немного стих.
Присев на стул он погрузился в мысли.
- Как я и думал. – Подняв взгляд к лампочке, он казалось, был уже не здесь. – Я не хочу этого делать. Всю жизнь я только и делал, что думал, а когда приходило время действовать, я просто уходил. Плевал на все. Только тогда, когда у меня не было другого выбора, я делал то чего не то что другие, я от себя не ожидал. И что теперь? – нервно улыбнувшись, он отвел взгляд в темноту. – Теперь я не готов к тому, чего сам хотел, к чему сам готовился много месяцев. Это… нет я смогу… я не могу остановится… обман самого себя… боже-боже это… блин. – Стукнув по столу, он вскочил с места и пошел к выходу, но остановился. – Если я не сделаю это, то что я тогда буду… я должен. Возьми себя в руки. Докажи… Я могу это… пофиг. Ладно, пора.
Развернувшись, он снял теплое пальто и кинул его на стол. В пещере было достаточно холодно и без того, а теперь стало просто очень даже неприятно. Скривившись от неприятных ощущений шелковой рубахи, он расстегнул пуговицы и кинул ее к пальто. Раздевшись по пояс, он ощутил всю «прелесть» зимы в этом регионе и если до этого он дрожал больше от эмоций, то теперь это была дрожь от холода.
Подняв голову и напрягая мышцы, он закрыл глаза и тяжело выпускал облака пара изо рта. Некоторое время он боролся с холодом, но все чаще его дрожь куда-то пропадала. Казалось он привыкает к тридцатиградусному морозу. Мышцы постепенно расслаблялись, а дыхание выровнялось. Открыв глаза, он еще раз посмотрел на лампочку и достал коробок спичек и нож.
Все это время он планировал это. Он знал, что просто не сможет убить себя не из-за того, что это грехи или боль, не из-за того, что его мучает совесть или чувство страха, просто он никогда ничего не доводил до конца. Именно поэтому он выбрал этот день.
- Первое, я не хочу умирать. – Сказал он тихо. – Я не самоубийца и хочу жить, но хочу изменить что-то. Я буду бороться за жизнь всегда и при любых условиях. Вся моя жизнь это спокойное озеро. Только иногда были в него брошены пара камней, но я никогда не стану рекой, если не пробью дорогу сам. Авария на дороге, два грабителя с ножом не смогли меня убить и не смогли сделать меня рекой. Я всегда был аккуратен и рассудителен. Ничто меня не тревожило, но все же всегда есть условия, которые не перечат озеру и которые смогут превратить озеро в реку. Я могу побежать по склону бурной рекой, смогу стать… живым… человеком… тем, кем я всегда хотел стать. Зима и холод могут помочь. Генератор долго не продержится и тогда станет темно. Тогда я сделаю второй шаг. Второй после первого. Первое – я хочу жить.
Как он и предполагал вскоре генератор затих и лампочка погасла. Росчерк спички и вновь темнота.
- Вторая ступень. Второй шаг. – Он ближе пододвинулся к пальто и вновь попробовал поджечь спичку, но та вновь гасла из-за ветра, задувавшего в пещеру. – Все будет хорошо. Я смогу.
Предварительно, он вытащил из коробки все спички и положил туда только пять, чтобы усложнить себе «работу». В случае если ему не удастся, он должен будет сидеть здесь в холоде до тех пор, пока не заработает радио.
Да забыл сказать. Кроме всего прочего здесь было маленькое радио, единственная функция которого была в том, чтобы дать знать, когда наступит полночь. Оно давно не работало по назначению, но все еще могло звонить каждый день во время, выставленное заранее. Там не было даже циферблата или еще чего-нибудь, чтобы можно было узнать который сейчас час, но все же оно звонило.
- Будет печально, если ты не загоришься. – Теряя концентрацию, он начал мерзнуть, точнее, ощущать, то что он уже давно замерз. – Давай.
Третья спичка загорелась и не потухла. Поднеся ее к столу, заранее пропитанного лаком для лучшего горения, он поджег его. Парень смотрел, как загорается стол, который он так старательно делал, стол, на поверхности которого была потрясающая резьба в стиле Петриковской росписи, только не красками, а ножом по дереву. Это было первое, что он закончил. Первая вещь, которой он действительно гордился и которую никто не оценил, так как не видел никогда. Он боялся, что это только для него она выглядит замечательно, что это только он видит в ней красоту и искусство. Но страх быть осмеянным не так пугал его, как страх стать посмешищем в своих глазах. Он бы пережил критику, но она могла бы изменить его взгляд на его гордость. Понимание того, что он гордился вещью, которая теперь для него просто… вещь… это сломило бы его, и он бы вновь ушел в ступор, вновь поплыл бы на дно своего озера, продолжая жить, так как всегда. Но, не показывая его никому, он сделал для себя сокровище на дне озера. Сокровище отличающего его от других. Сокровище, которое доказывало, что он может стать рекой, что возможно где-то есть выход… Но на этом все закончилось.
Сейчас его сокровище горело и давало ему тепло. Он сел на корточки спиной к выходу. Начинало гореть его пальто и рубаха. Пошел не приятный запах, но весть дым уходил под свод пещерки и выходил наружу, так что можно было терпеть этот запах. К тому же на улице было темно, холодно и идти было далеко, а пальто… в общем второй шаг сделан.
- Осталось немного. – Парень осмотрелся, наблюдая, как тени играют на стенах, он ненадолго ушел в ступор. – Продолжим третий шаг. Третья ступень.
Встав, он повернулся холодной спиной к огню и быстро разулся и снял штаны. Оставшись в одних трусах, босиком на снегу. Засуетившись, он обежал горящий стол и встал ногами на табурет, присев на нем на корточках. Стало легче и теплее, но все же он понимал, что огонь скоро погаснет. Кинув в огонь штаны и ботинки, он со страхом смотрел, как тот на мгновение исчез под штанами, но все же разгорелся вновь.
Из кармана штанов выглядывала фотография. Она должна была сгореть и это был третий шаг. Третий шаг который он был уверен будет провален, но заранее помог себе. Он пропитал фотографию бензином и та очень быстро загорелась. Фотография была дорога ему, но с ней он бы не смог изменится. Она держала его. И теперь превратилась в дым.
Огонь горел, поглощая его одежду. Становилось очень холодно. Дрожь не утихала. Дерево от стола горело, и будет гореть еще некоторое время, но хватит ли его до полуночи. Остались трусы.
Четвертый шаг, который он должен пройти, чтобы стать рекой это нагота. Он всегда стеснялся себя. Интересно то, что он может с уверенностью сказать, что выглядит не хуже некоторых, которые уверенно себя чувствуют и с их внешностью. Он может с уверенностью сказать, что достаточно привлекателен для некоторых девушек, но все же он всегда стеснялся себя. Всегда его тело было для него тормозом в отношениях. Как и стол… он пытался отточить его, понимая, что никогда не сможет сделать его идеальным и теперь смотрел на стол по-другому. Неровные срезы кривые цветы. Он правильно сделал, что не показал его никому. Но ведь здесь никого нет. А там будет все равно. Быстро сняв трусы он бросил их в огонь и скрючившись сел на корточках прикрываясь от невидимых и не существующих глаз.
Дрожь успокоилась и вновь появилась. Холод. Переживания. Они как две волны в задачках по физике то входили в резонанс, усиливая дрожь, то полностью убирали ее.
За входом в пещеру гудел ветер, который еще больше усилился, и это подогревало решимость парня. Становилось невыносимо холодно и пламя уже практически не согревало его. Табурет еще как-то спасал от холодного снега на полу, но мороз уже насквозь прошил его тела сотнями игл. Если вскоре не зазвонит радио, он замерзнет, прежде чем сможет выполнить пятый шаг.
Пяты шаг это выйти из убежища. Он бы мог воспользоваться ножом в случае невыносимого холода или в случае помешательства. Но это было бы проигрышем. Он не самоубийца. Нет, не боль его страшит, не позор, если его найдут со вскрытыми венами. Нет. Он просто не может унизиться перед собой. Это не возможно. Не возможно.
Странный писк в ушах то усиливался, то стихал. Казалось, голова его сейчас лопнет от мыслей, от воспоминаний. Позор и победы. Смесь слез и горя. Все что было в прошлом вновь и вновь появлялось перед его глазами. Все… пока не осталось только плохое. Слезы жгли его глаза, но он терпел. Писк в ушах разрывал голову. Он не мог сдержатся и вскочив с табурета швырнул его на улицу. Стоя на снегу он не ощущал холода. Вся жизнь прошла перед глазами. Он вспомнил все что привело его сюда. Посмотрел на догорающий стол, а рядом с ним… фотография?
Нагнувшись. Он поднял ее и не поверил глазам. Перед ним была та самая фотография, которая только что сгорела. Писк стал не таким раздражающим. И тут он понял, что этот писк испорченный будильник его радио.
Пятый шаг. Он смог. Но на улице холодно. Но и здесь не лето. Вырвав полочку под радио, он последний раз осмотрел пещеру.
- В-вот и все. – Дрожа от холода, парень бросил последнее, что могло гореть в костер.
Медленно он направился к выходу и помедлив немного вышел на мороз. Холод, снег, ветер. Описать это невозможно, но боль быстро проходила, оставляя только дрожь и холод. До городка рукой подать и он начнет новую жизнь, когда вернется. Никогда с ним ничего страшного не происходило. Автокатастрофа не оставила на нем и царапины. Бандиты попросту испугались его и не тронули и пальцем. Но сейчас перед ним стихия. Беспощадная стихия, которую не напугать, которая не пощадит случайным случаем.
Пока он рассуждал, прошло уже пять минут, и вокруг не было ничего кроме снега. Так много снега. Никто не будет горевать о нем. Никто не вспомнит его уже через месяц. Он никто. Он никто для любого его знакомого. Он никто для всех.
Холодно. Прошло еще десять минут. Он уже не чувствовал ног. Но все еще ясно понимал что происходит. Тело отказывалось двигаться, но остановиться было равносильно самоубийству. Он шел и шел. Все что в нем осталось это идти. Замерзло буквально все. Чтобы почувствовать себя пришлось порезать ладонь.
Прошло еще пять минут. Вой. Когда парень опомнился, то он уже лежал а не шел. Что-то пробежало рядом. Но было неясно что это.
- Это ты? Ты пришел? – смеясь про себя, он уже чувствовал только руку со шрамом и понимал, что не сможет дойти. – Ты пришел ко мне. - Холодный нос ткнул его в руку, а потом лапой поцарапал спину. - Извини, но я не могу тебя почесать, друг. – Он не видел ничего, но чувствовал что вокруг него бегает пес. – Ты единственный кто понимал меня, ты единственный мой друг. - Пес еще раз обежал его и ткнулся ему в руку мордой. Чуть погодя схватил ее зубами и потянул. - Спасибо, но я не смог. Иди домой. А то замерзнешь. Я останусь… я дам тебе сладенького. Хочешь конфетку. Друг… ты всегда был рядом. - Пес продолжал его тянуть, но парень не чувствовал боли. Он не знал, как долго еще он сможет быть в сознании, как не знал, сколько прошло времени. - Надеюсь, тебя покормили.
Пес неимоверным усилием смог его перевернуть на спину. Последнее что почувствовал парень, как что-то теплое и мохнатое накрыло его. Он хотел сказать иди домой, но слова захлебнулись, он закашлялся, и стеклянные глаза навсегда погасли. Продолжительный и горький вой пронесся над городком. Это было последнее что он услышал. Мохнатая шерсть, продолжительный и отдалённый вой. Он затих. Затих. Вместе с хозяином. Рядом с его рукой. Которая так приятно трепала его по шерстке и чесала животик. Рука, которая всегда баловала вкусненьким. Рука, которая принадлежала хозяину с самыми добрыми глазами. Хозяину с самым приятным запахом.
Два сердца затихли навсегда.