Теплая ладонь одним движением закрывающая глаза

Наталия Савинова 2
Скоро проходит лето.
Удивительно скоро.

Оно истаивает в шуршащей солнечной соломе, похожей на пустые палочки, сквозь которые в жаркий день на деревянной, натопленной зноем, светящейся, как медовая бочка, веранде в плетеном ивовом кресле лениво, сонно потягиваешь фруктовый коктейль с прозрачным камушком льда на дне бокала, играющего гранями и золочеными краями с солнечными зайцами, залетевшими случайно в тягучий нектар знойного воздуха в глубине налившейся солнцем виноградины-веранды...

Так я потягиваю сквозь шуршащие прошлым палочки сухой соломы одно за другим воспоминания из проходящего лета, настоянного запахами цветов, дождя и реки, тиной, блаженным кваканьем лягушек, пыльным экипажем, розовым кружевом  летнего зонтика и болью... нашего невероятного отчуждения друг от друга, насильственного отчуждения, насильственного непонимания, непреодолимого оттолкновения, совершаемого между нами кем-то. Кем? и зачем? и за что?

Я закрываю глаза.

Из щелей между не оструганных досок крыши в сумрак сеновала проливается медовыми струями зной. На мои веки ложатся тени, такие тяжелые, что нет сил открыть глаза. Я покорно и сладостно погружаюсь в забытье.

Ресницы перекрещиваются золотыми нитями, сплетают солнечную сетку.
Это уже было, в детстве – я любила за обедом, когда передо мной ставили тарелку, смотреть на ее край, смотреть долго, терпеливо, напряженно до тех пор, пока не исчезало все вокруг, а взгляд, расслаивая белую глазурь, проходил вглубь, и я видела маленький кусочек чего-то незнаемого, невиданного, какого-то золотого воздуха, пересеченного частыми, тонкими солнечными нитями. И такая радость охватывала, такое счастье от того, что это прекрасное «оно», это невиданное «что-то» – здесь, не ушло, оно рядом и со мной. Счастье было тихим, невысказанным, неразделенным даже с ближайшими, любимейшими людьми. Я боялась, что оно исчезнет, растает. Порвется золотая сетка и поблекнет золотой воздух. Улыбаясь, благодарила «что-то» за то, что оно рядом со мной и , успокоенная, принималась за обед.

В детстве у меня был друг.  Именно друг. То ли собственная натура, то ли мимолетные наблюдения, отложившиеся под корой пытливого детского мозга, сигналили вызывающим кривоту лица звуком об опасности женской дружбы. И закадычных подруг у меня не было. Но был друг. В казаках-разбойниках он был атаманом, а я – следующая после него в военной иерархии. Надо сказать, что званию подруги боевого командира я соответствовала лихо – не осталось около дома оврага, гаража, или мусорной свалки, которую бы мы не заняли и не укрепили для своих позиций. И если командир из штаба коршуном наблюдал за ходом боев, то боевая подруга неуловимой ласточкой сбивала с толку вражеские войска, пролетая перед носом и увлекая их на ложный след, в засаду. В своем лагере меня носили на щите, но и во вражеском уважали и боялись.

Так, в боях и дружбе прошло последнее лето детства. Началась школа. А с ней – музыка, гимнастика, бассейн, шахматы, разные секции и кружки. Сознание быстро обрастало серьезностью и усталостью. Вскоре мы переехали на новую квартиру. И мой боевой друг затерялся в пересылках по разным дорогам жизненных сражений.

Перекидывая мостики из деревянных жердочек по выступающим кочкам через бурный ручей, останавливаюсь передохнуть ближе к середине. Не случайно выбрав остановку, любуюсь великолепным самородком, блистающим среди тусклых кочек. Возвышаясь над водой красивым породистым камнем, со временем он рассыпался осколками, а ручей, беззаботно играя лапой хищного котенка, разметал их по своему руслу через многие проплывшие мимо годы... В прозрачной воде жизни видно, как поблескивают самоцветы извилистой змейкой на фоне серых, тупых камней, устилающих дно.
К ручью можно прийти, даже вынуть и сохранить в заветном душевном уголке яркий камешек, но тот роскошный самородок уже не сложить -- пусть из самых красивых осколков.

В это лето мое письмо, отправленное тебе «до востребования», вернулось обратно.

Жизнь, как неуклюжий больной человек с сильно избыточным весом, протерлась между нами, растолкала по разные стороны дороги, а время, забавляясь своими играми, увлекло в непреодолимое настоящее.

Вода проливается сквозь руки.
Песок просыпается сквозь пальцы неудержимым соломенным золотом.

Провожу рукой по лакированным шуршащим палочкам и радуюсь, что их много...