Возле ведущей из Москвы до Рязани дороги, в двух саженей от обочины, некогда возвышалась глыба в пять аршин. Много народу проезжало и проходило мимо неё, но никто не удосужился задаться одним единственным вопросом - <<А что она тут лежит?>>. И может быть, этот вопрос так и остался б без ответа, если бы не Матвей Стародуб, проходивший однажды по дороге и решивший отдохнуть буквально на часок. Подойдя ближе к глыбе, он и задал в слух тот самый вопрос. Задал не от дорожной скуки и не просто так. Буквально неделю назад Стародуб ехал в Москву и вёз целую телегу мёда и прочей снеди на продажу. Удачно реализовав товар, он решил отметить удачную концовку дня в трактире. Начало было отменное: выпивка и разнообразная закуска, веселье и новые друзья и так до глубокой ночи! С утра собутыльники никуда не исчезли; после похмелья вчерашняя оргия возобновлялась, но уже в новом кабаке. Закончилось всё тем, что загулявший крестьянин лишился всех денег от проданного товара, и лошади, и даже телеги.
И вот, прислонившись спиной к валуну, отдыхая в тени, рязанский землероб подумал: <<А не с проста здесь глыба лежит. Видать, что-то скрывается под ней!>>. К этому выводу подтолкнула лопата, валявшаяся рядом в траве. На какое-то мгновение померещилась шкатулка с сокровищами. Последняя точка в сей догадке, была поставлена молниеносно, ибо другая мысль неотступно гложила его душу: <<Как объяснить жене и детям неудачную поездку в Первопрестольный град?>>. Словно ужаленный осой, отбросив навязчивое наваждение, Матвей резко вскочил, и, схватив ржавую лопату, рьяно начал копать яму у самого основания глыбы. И чем дольше он делал подкоп, тем больше он утверждался в мысли, что камень уложен здесь не просто так.
Быстро текло время. Над поверхностью земли не стало видать и головы, как вдруг, камень пошатнулся, вмиг осев ближним боком, придавил Матвею ногу. <<Неужто конец? – подумал он, но через минуту, другую, понял. – Всего лишь… придавило!>>. Землероб оказался в западне.
Может быть, так бы и закончились последние дни Матвея под открытым небом, если бы не сверхъестественное событие, произошедшее с ним в эту же ночь. Съёжившись от холода, он ждал зари, чтобы снова звать на помощь. Неожиданно, всё вокруг осветилось, и в следующее мгновение в глаза ударил яркий луч Солнца. Отведя взгляд, Матвей только и успел разглядеть, как яму залило белым цветом. Внезапно глыба приподнялась, а он, потеряв какой-либо вес, начал взлетать, притягиваясь к источнику света. Последнее, что запомнилось до <<отключки>> - теряющий форму валун, быстро уменьшающийся на глазах и падающий куда-то вниз.
- С пробуждением! – услышав чей-то голос, открыл веки Стародуб; приподняв голову и оглядевшись, он отметил, что лежит посередине обширной круглой комнаты без всякой утвари.
- Чтоб мои очи не видели всей бесовщины! – воскликнул наш страдалец и продолжил. – Кто здесь? Кто говорит со мной? Явись или сгинь, нечисть!
- Успокойтесь, мы спасли вас! И ногу сохранили вам.
- Но я не вижу вас, черти окаянные!
- И не увидите. Иначе, если мы предстанем перед вами в нашем облике, вы точно сочтёте нас <<нечистью>>.
- За то вам благодарствую… - и чуть запнувшись, Матвей полюбопытствовал. – А что дальше… м-м… денег у меня нет, расплатиться не могу…
- Мы спасли вас не из-за корысти, да и деньги ваши ни к чему, они у нас не входу.
- Так почему вы меня спасли? – никак не мог угомониться землепашец.
- А всё очень просто. Заметив ваше отчаянное состояние и заглянув в будущее, мы отчётливо увидели останки человека – помощь к вам так и не пришла. Согласно Кодексу Жизни, мы имели полное право на вашу судьбу, поэтому произвели полное изъятие земной сущности из данной точки пространства.
В голове у Стародуба царила полная сумятица, ибо объяснение невидимых ангелов-спасителей смахивали на полную галиматью; но самое главное, не давали ответов на терзавшие его разум вопросы: что попросят от него взамен спасённой жизни, и когда вновь он окажется на дороге возле валуна или без оного? Матвей с тоской подумал о родной хате и любимых домочадцах. И как бы угадывая ход его мыслей, последовали разъяснения.
- Жену и детей вы не увидите – их уже нет. Матвей, вы вне времени! Согласно четвёртому пункту Закона Всемирного Права, мы не имеем право вернуть вас обратно. Судьба ваша предрешена окончательно!
- Но, если я против, и не готов остаться с вами…
- Тогда… согласно пятому пункту того же закона, мы не можем идти против вашего желания и отошлём обратно, но… в новую реальность. Вы этого хотите, Матвей?
- Никакого понятия о смысловом значении неизвестных терминов наш герой не имел, поэтому тут же дал согласие на возвращение. После двух-трёх минут молчания появился нарастающий гул. Белоснежно- серебристая круглая стенка покрылась рябью, и землероб погрузился в беспамятство.
- Бог ты мой! Что ж было со мной! – первый вздох дался с трудом, словно затаить дыхание пришлось с целую вечность. Уняв последовавший приступ кашля, Стародуб перевалился на живот и окинул взглядом местность, на которую его закинула судьба. Опушка леса ни на йоту не смахивала на ту поляну, где ещё недавно он копал землю. Поднявшись на ноги, наш скиталец отметил, что рядом нет ни валуна, ни ямы, ни дороги, и той белоснежной комнаты без мебели, в которой беседовал с незнакомцем.
<<Надо же такому привидеться!>> - с облегчением подумал Матвей, посчитав череду минувших событий последствием запоя в Первопрестольном граде. И с этой мыслью пошёл на пролом через заросли кустарников, пытаясь найти дорогу или выход из леса.
Спустилась ночь. От усталости и изнеможения Матвея валило с ног. Внезапно, впереди показался просвет; ещё через минуту последние деревья леса остались позади, и он вышел на простор. Сквозь мрак, в поле проступали контуры высокого дома, и самое главное, огонёк в одном окошке. Очаг, тепло! Из последних сил Стародуб рванул вперёд, и вот, стоит он у ворот. На стук кто-то отозвался. В темноте зашуршали чьи-то сапоги, неспешна открылась слева калитка, и его впустили во двор. Молча провели в дом. Пройдя сени и прищуриваясь от света, наш путешественник, переступив через порог, вошёл в светлицу.
- Садись, мил человек, отдохни с дороги, - за спиной гость услышал хрипловатый голос приветливого хозяина. – Откуда взялся на ночь?
- Из леса! – радостно и устало пробубнил Матвей, с наслаждением плюхнувшись на табурет, поинтересовался далее, - до утра остаться можно?
- Понятно, что из леса. Оставайся, коль пришёл. Не с волками тебе ж ночевать! – и окинув взглядом пришлого гостя, хозяин спросил. – Небось, голодный?
- Не то слово, старче! – внимательно разглядывая своего доброжелателя, Стародуб отметил: перед ним стоит крепкого сложения, с густой шевелюрой и бородой, в грязном рубище человек. – Я б не отказался.
- Там, в котелке, достанешь, – указав на печь, скупо сказал хозяин. – Не молод я. Ложусь, а ты располагайся тут, на скамейке.
Взяв со стола вторую лучину и отворив дверь в соседнюю комнату, старик удалился почивать, а гость, достав из чугунка кусок тушёного мяса, приступил к трапезе.
На следующее утро, вернее вечер, ибо за окном небо украшал бардовый закат, Матвей потянувшись, привстав, свесил ноги со скамейке.
- С пробуждением, мил человек! Как спалось? – услышал он знакомый голос.
- Благодарствую, не плохо, - странно, но первое слово скиталец где-то уже слышал.
- А коли так, рассказывай: кто такой, откуда шёл, куда свой путь держал?
Старик был не молод, но по прищуренным и хитроватым глазам угадывалась любознательность, да и путников проходящих он, скорее всего, видал не часто.
Не долго думая, решив ничего не утаивать, Стародуб начал свой рассказ:
- Я, Матвей Стародуб, родился в Рязанской губернии. Родичи мои – выходцы с Черниговщины; дед Никита некогда жил в Стародубовском уезде. Так вот, неделю назад, оставив свой очаг, я отправился в Первопрестольный град на ярмарку… - и далее гость поведал обо всех своих похождениях и злоприключениях.
Внимательно, не перебивая собеседника, хозяин выслушал и произнёс:
- Ответ твой чист, как и твоя душа. Мой дом в глуши, и всяк, кто заходил сюда, быстро ноги унесли – со мной не откровенны были. Однако должен знать, Матвей, что родного дома и домашних ты тут не сыщешь никогда. Помочь я рад, но возвращение будет небезопасно для тебя.
- С чего мне начать, старче?
- Да не с чего. Сколько надо, отдохни. А как силёнок наберёшься – за калитку выходи. Ступай по натоптанной тропинке, что вниз к ручью идёт. И далее, дойдёшь до озерца. Дом весельчака увидишь сразу. Мой тебе совет: когда попросишь возвращения, любезно откажись от угощения, но будь готов за белых поиграть. И помни: всё в твоих руках - если желание твоё крепко, то оно непременно сбудется.
Наш землепашец-горемыка, получив хоть какую-то надежду на возвращение, посчитал своим долгом скромно поблагодарить старца за отдых и угощение.
Весь короткий остаток дня Стародуб провёл у поленницы, распиливая брёвна и коля до самой ночи берёзовые чурбаки. А рано утром, поднявшись и слегка перекусив, он попрощался с хозяином хутора в палисаднике, вышел за калитку и двинулся в путь. Всю дорогу, пока тропинка вела его вдоль ручья, Матвей размышлял о туманной речи лесного отшельника. В конце концов, он решил действовать по наитию, как бог даст.
Так оно и вышло.
Вырвавшись из соснового леса, ручей, успокаивая свой нрав, прямёхонько нёс воды через заросшие луга к вытянутому на запад озеру. В дали, почти на середине его зеркальной глади, виднелся утопавший в зелени островок. У самого берега водоёма, рядом с устьем ручейка, возвышались несколько одноэтажных домов. Словно угадывая приход пришельца, из крайней хижины, больше похожей на трактир, вышел мужик средних лет, в длинной красной рубахе, опоясанной синей бечёвкой.
- И кого это сегодня нам леший занёс? – с радостной улыбкой произнёс он, обращаясь к путнику.
Почему-то на ум Матвею пришло словечко <<весельчак>>, метко брошенное лесным старцем. На круглолицем, рябом лице <<трактирщика>> улыбка застыла, будто с рождения. Не дождавшись ответа, хозяин продолжил:
- Кем бы ты ни был, путник, мы всегда рада гостям. Проходи в дом!
- Благодарю, - наконец нашёлся, что сказать Стародуб, и переступил через порог.
В обширной, опрятно убранной комнате стояли шесть круглых столов. За самым дальним столом трапезничали трое посетителей. Новый гость уселся за ближний у окна столик.
Отведя взгляд от окна, за которым простирался живописный вид на озеро и видневшийся вдали остров, Матвей поинтересовался, где проходит дорога на Рязань?
- Рязань?.. – такой крепости… деревни… не знаю! – то ли юлил весельчак, то ли действительно не знал о чём речь идёт.
- Город, - уточнил Матвей.
- Тем паче, такой не знаю. А куда ты спешишь, дорогой гость? Оставайся отдохнуть хоть на денёк. Да и в животе, наверно, пусто?
- И то верно, пожалуй, отдохну до завтра.
- Так что будем есть? – Трактирщик был готов принять заказ.
- Пожалуй,… ничего… - медленно ответил Матвей и добавил, - нет денег.
В первый раз улыбка исчезла на челе хозяина. Не долго поразмыслив о чём-то, он предложил:
- Это дело поправимо. Можно и без денег.
- Я так не могу, - в памяти сразу всплыли наставления старика.
- Тогда обед за игру.
- А во что играть будем? – глядя, как аппетитно уплетает поросёнка заезжая троица, Матвей явно был настроен на бесплатный обед.
- В шахматы, в обычные крест-шахматы.
- Лады! – наш скиталец хоть и был обыкновенным земледельцем, но в шахматы любил играть; и, не удосужившись насчёт проигрыша, сразу дал согласие. – Где фигуры?
- Всё уже готово, на столе!
Нажав на невидимый рычаг, трактирщик привёл в действие скрытый механизм; серединная восьмигранная часть круглого стола повернулась по оси и перевернулась так, что противоположные стороны поменялись местами. Лёгкий щелчок зафиксировал новое положение крышки стола. И что самое интересное, на обратной стороне открывшейся необычной шахматной доски, нарисованной прямо на поверхности, уже стояли красивые фигурки. Такой доски Стародуб никогда ещё не видел. Внутри восьмигранника, из четырёх противолежащих сторон веером расходились и соединялись между собой нелинейные клетки. Посередине находилась ярко-жёлтая четырехугольная звезда. Напротив остроконечных вершин звезды располагались четыре комплекта шахматных фигур. Быстро прикинув, что вместо шестидесяти четырёх клеточной доски перед ним лежит доска на сто двадцать восемь клеток, Матвей спросил:
- И как играют в эту игру?
- Как обычно, вчетвером, до низложения второго короля противников – в парной игре, и, до падения третьего короля, если каждый играет сам за себя.
- Ну что ж, - и вновь пронеслись в голове Матвея последние слова лесного отшельника, - сразимся! Только я буду играть белыми!
- Белыми?.. – Трактирщик слегка запнулся, и сквозь зубы, но с улыбкой продолжил. – Белыми… так белыми.
Внезапно, из-за крайнего столика, троица, до поры не принимавшая участие в беседе, но не без интереса наблюдавшая за диалогом хозяина и новым посетителем, шумно встала, подошла и уселась за игровой столик Матвея.
- Они – твои противники, можете играть! – и с ухмылкой трактирщик удалился.
- Да, но трое против одного… - Матвей почувствовал подвох.
- Нет, вовсе нет, - произнёс низкорослый жирдяй, что сидел напротив, за жёлтыми фигурами, - мы играем в паре.
- А где гарантии, что вы втроём не в сговоре?
- Таких гарантий мы дать не можем, но будь спокоен, толстяк будет играть честно, до конца, - вмешался худощавый и высокий мужчина, средних лет, усевшийся играть чёрными фигурами с левой стороны, - это в его интересах.
Тот незнакомец, что сидел напротив худого, заняв место за красными фигурами, только хмыкнул и, кивнув два раза в качестве подтверждения обещаниям приятеля, оскалился, оголив свои гнилые зубы. Иного выбора не было, - и Матвей сделал первый ход пешкой.
Время летело быстро. Игроки, поочерёдно делая ходы по часовой стрелке, незаметно для себя увлеклись и погрузились с головой в водоворот крест-шахматного поединка. Окружающая утварь трактира – столы, стулья, прочие предметы растворились в белесой дымке, оставив игроманов наедине друг с другом и восьмигранной доской.
- Шах… и мат! – с нескрываемой дрожью в голосе, с удовольствием произнёс Матвей, делая последний ход конём.
До последнего мгновения Стародуб с трудом верил в призрачную победу. Никогда не играв вчетвером в крест-шахматы, он изначально допустил несколько неправильных ходов (игра и впрямь оказалась необычной - требовалось время для адаптации к ней). Но толстяк, выступая с ним на одной стороне, провёл удачную атаку против красных. Матвей не растерялся, ударил по красным со своего правого фланга, и жёлто-белые быстро поставили мат первому королю противников. Затем, чёрные переломили ситуацию, и худощавый сумел одолеть толстяка, поставив ему мат ладьёй. Наконец, длительное крест-шахматное противостояние закончилось победой белых фигур – жёлто-белые разгромили чёрно-красных.
Гость ещё упивался победой с толстяком, когда за спиной услышал голос будто выросшего из ниоткуда трактирщика.
- Как же тебя величать, везунчик? – сладкая улыбка снова застыла на его устах.
- Матвей... просто Матвей.
- Так вот, Матвей, не знаю, как умудрился ты выиграть, но наш договор – есть честный договор: накормлю тебя я досыта! – и хозяин подал знак другим соперникам по игре.
Отодвигая с шумом стулья, троица встала и перешла к своему столику.
- Так подавать обед?.. Или другое?..
- Что значит другое? Как вас там… э…
- Вильдан, меня зовут Вильдан.
- Честно говоря, я не понял, что означало <<другое>>? Если это словцо, Вильдан, означает нечто более весомое, чем <<обед>>, то я, пожалуй, откажусь от первого и соглашусь на второе.
Весельчак перестал улыбаться и внимательно посмотрел на гостя, словно видел его впервые.
- Выйдем, - и, повернувшись, хозяин направился к выходу; так и не отобедав, не мешкая, Стародуб последовал за ним.
Они вышли в узкие сени. Сняв два увесистых навесных замка и открыв со скрипом дверь, хозяин скрылся в тёмной клети. Через минуту он снова появился, неся из кладовки большой свёрток. Затем, перейдя в дальний конец коридора, переступив высокий порог, они миновали третью дверь и оказались в светлой и опрятной комнате. Развязав узлы толстой бечёвки, сняв несколько слоёв тряпья, трактирщик протянул Стародубу стопку квадратных пластин.
- Что это? – поинтересовался Матвей, разглядывая шесть обычных шестидесяти четырёх клеточных шахматных тонких досок, на окантовке, которых, в отличие от восьмигранной доски столика в трапезной, отсутствовали латиница и цифры.
- Похоже, что эти доски из… не знаю из какого металла... они – твоя судьба! Я с самого начала догадывался, кто ты такой, Матвей, но проверял. Отвечаешь, кажись, по-нашенски, но что-то в говоре твоём не то. Словно, не из наших мест. Рязань – к примеру. Да и крест-шахматы видишь ты в первый раз; белыми фигурами пожелал играть. Отец мой, да упокой его душу, перед тем, как сгинул на острове, мне наказ велел: однажды, - он говорил, - пришлый человек придёт, сразится белыми и обыграет всех; так ты ему отдай вот эти доски и отвези на остров колдуна. Так ты согласен взять их и последовать туда?
- Непременно! Я… очень… очень рад! – внутри Стародуба проснулась, затеплилась надежда.
- Вот и замечательно! А я исполню обещание, данное отцу.
- Когда они, пройдя вновь через сени, вышли на улицу, Вильдан громко кликнул:
- Гаврун!
Из-за угла хижины вышел высоченного роста детина, довольно крепкого телосложения.
- Так вот, Гаврун, - повелительно обратился к нему хозяин, - доставь целым и невредимым нашего гостя на остров.
- Туда? Я там давненько не был.
- Словом отвези и быстро возвращайся, - и, развернувшись к Стародубу, он произнёс: – Пора расстаться нам с тобой, Матвей. Мой помощник доставит тебя на остров, а там ты разберешься, что к чему. Незримый колдун подскажет. Прощай! Доски береги.
Любопытство разбирало Матвея. Попрощавшись с трактирщиком, он смело последовал за Гавруном. Сев в лодку, они отчалили от берега.
Весь путь до середины озера лодочник не проронил ни слова. Все попытки Матвея заговорить с гребцом, потерпели крах. Слуга Вильдана был нем, как рыба. Наконец, лодка носом уткнулась в песчаное дно береговой кромки острова.
- Можно сходить, - проронил нехотя Гаврун.
- Благодарю. Собеседником ты был отменным! – в голосе Матвея проступали нотки сарказма, которые он и не пытался скрывать.
Стародуб, одним махам перескочив через борт лодки, вброд дошёл до суши. Положив свёрток на траву, оглянулся. Верный слуга трактирщика уже успел отплыть, и был на расстоянии двух вёсел от берега.
- Гаврун, разве ты меня не подождёшь? – крикнул ему вдогонку Матвей.
- Зачем?
- Я хотел только знать: когда ты за мной вернёшься?
- Мне было велено отвезти и вернуться. Мы более не увидимся!
- Почему? – вопрос повис в воздухе без ответа, а землероб остался в уединении на тихом островке.
Звук, доносившийся с озера от ритмично работающих вёсел, полностью утих. Не слышно было ни одной птицы; насекомые, досель назойливо пристававшие ещё минут десять назад над водной гладью, не жужжали и не летали – всё в округе будто вымерло. На уши накатилась давящая тишина. И чтобы стряхнуть её с себя, Стародуб, подхватив свёрток, намеренно рассекая сапогами воду на мелководье, двинулся вдоль береговой линии. Периодически поглядывая на прибрежные заросли, он скоро заметил еле заметную тропинку, уходящую в глубь острова. Не долго думая, вышел из воды и пошёл по ней. Извиваясь меж высоких деревьев, тропинка вывела его на поляну.
Забавно, загадочно и страшновато было стоять землеробу на почти круглой поляне, на которой не росли не то, что кусты или трава, земля – и то была высохшая и обезвоженная. На сей неприветливой картине, на самой середине красовался блестяще-белый постамент. Он поддерживал огромный голубой, словно небо, шар.
<<Зачем я здесь, если не для этого?>> - мысленно пришёл к окончательному решению Матвей после небольшого замешательства, и ступил на плешь поляны, на встречу неизвестности.
Поверхность шара была не идеальна. Обойдя прямоугольный постамент, Стародуб насчитал на поверхности сферы шесть углублений, при чём напротив каждой квадратной выемки, с обратной стороны шара симметрично располагалась точно таких же размеров и глубины выемка.
<<Да это же…>> - мелькнула догадка; положив свёрток на потрескавшуюся землю, Матвей развязал узел бечёвки и вынул из тряпья подарок Вильдана – металлические пластины. Даже не примеряя, он торопливо начал их вставлять в углубления. Одну за одной, – и так все шесть; плотно прилипая, они вернулись на свои прежние места.
Ни о чём не успев подумать, Матвей вздрогнул: нижняя шахматная доска съехала вниз и заняла место между шаром и постаментом. Другие пластины синхронно относительно неё сместились и заняли такое положение, что стороны квадратов теперь чётко располагались по отношению к земле: вертикально или горизонтально. Сам постамент, верхняя поверхность которого полностью совпала с площадью нижнего квадрата сферы, задрожал и стал плавно уходить в почву. Тряска продолжалась до полного его погружения. Как только он исчез, в действие вступили некие силы, запустившие рост шарообразного объекта. Бледнея и разбухая на глазах, парализовав мышцы тела, он полностью поглотил человека, не дав ему возможность покинуть поляну.
События разворачивались настолько стремительно, что Стародуб успевал схватывать лишь отдельные моменты, упуская, по существу, трёхмерную диаграмму в целом. Переход через серебристую стенку сферы он даже и не почувствовал. Никакой боли не причиняли и пересекающие его тело, неосязаемые разноцветные линии внутренних шахматных дорожек, веерообразно соединявши между собой все шесть шестидесяти четырёх клеточных досок Вильдана. Порой казалось, что на этом едином пространстве, где изогнутые поля уходили в разные стороны, вполне могли вести поединок шесть или более игроков; но мысль о тройных крест-шахматах <<на шестерых>> улетучилась мгновенно, как только Матвей <<пронзил>> последнюю расширяющуюся линию и оказался внутри шестигранной звезды. Он завис, паря в ярком, бледно-жёлтом пространстве.
<<Где я?!>> - изумлённо то ли подумал, то ли воскликнул в слух Стародуб, разглядывая шесть остроконечных впадин.
- Внутри вогнутого октаэдра, - последовал неожиданный ответ из ниоткуда. – Это наиболее подходящее название фигуры для земного понимания.
Страх полностью покинул нашего героя, а на удивление больше не было сил. Кто ему ответил... какой октаэдр? – он даже не пытался спросить или уточнить. Но, кое-как собравшись с мыслями, всё же продолжил диалог:
- Фигуры для чего?
- Для пространственно-временной коммуникации.
- Я не совсем…
- Извини. Для общения и перемещения.
- Вы и есть тот самый колдун? – Стародуб, наконец, полностью сконцентрировался и мог теперь задавать чёткие вопросы.
- Снова за старое, - последовал ироничный вопрос на вопрос. – Как вы, люди, нас только не называли: колдунами и чертями окаянными, бесовщиной и прочей нечистью. Каждый век – одно и тоже! Итак, Матвей, зачем вернулся? Решил остаться у нас навсегда?
- Я… я… попал не… - Землероб запнулся, не в силах подыскать нужное слово и от переполнявших его душу эмоций.
- Не в ту реальность? – помог мягкий голос.
- Я хотел домой, а попал…
- А чего же ты хотел? Мы предупреждали: в свою реальность ты не попадёшь, хоть и перескочил через один жизненный цикл. Другие тут навсегда остались. Поэтому тебе предоставлено право на новую попытку. Не спеши, подумай, сделай правильный выбор.
Голос умолк. Матвей подавил свой душевный порыв и не проронил минут пять ни слова, собираясь с мыслями и осознавая, что настал момент серьёзного выбора.
Я готов вернуться на то место, откуда вы меня забрали! – внезапно твёрдо выпалил он.
- Мы уважаем ваше решение, - невидимые покровители общались недолго, и вскоре их представитель вынес окончательный вердикт. – Согласно второму подпункту четвёртого пункта Закона Всемирного Права – открытие прозорливости индивидуума – мы возвращаем вас туда, куда вы хотите настойчиво попасть. Ваше счастье будет омрачать печаль; с этим даром вам суждено прожить остаток жизни.
- Приму с любым условием! Ради Бога, только домой, к родным… - Стародуб был неумолим в своём выборе.
Последовал чёткий инструктаж. Вдали, послышался уже знакомый нарастающий гул.
- Как говорят в вашем мире: доброго пути!.. – последнее напутствие и тёплые слова потонули в вибрирующем шуме; полупрозрачные стенки вогнутого октаэдра покрылись рябью и размылись. На короткий миг стали видны изогнутые разноцветные шахматные дорожки, но они пришли в быстрое круговое движение, и видение растворилось, унося скитальца во времени.
Матвей открыл глаза. Первое, что он разглядел, лёжа на спине – стрижей, гоняющихся друг за другом в безоблачном небе. Из травы доносился стрекот невидимой армии кузнечиков. Приподнявшись на локтях, он увидел знакомую глыбу. Резко вскочив, Стародуб подбежал к ней и убедился, что она та самая – подкоп возле глыбы, брошенный тулуп и ржавая лопата на дне ямы, - служили неоспоримым фактом происходящего.
- Господи! Спасибо… спасибо… я дома! – не удержался и заорал на всю округу Стародуб.
Для верности обошёл, справа валун и взглянул на дорогу. На месте, как ей и положено быть в его реальном мире! Вновь подойдя к яме, он некоторое время внутренне боролся с двояким чувством: пуститься далее в путь – родную Рязанщину, или задержаться? Но, помня инструктаж своих покровителей, землероб, пересилив себя, спрыгнул в яму и, подняв лопату, принялся снова копать. На этот раз, чуть левее – таков был наказ.
<<О-го-го! >> - мысленно воскликнул Матвей, вытаскивая из земли в пол-аршина позолоченную шкатулку.
<<И как только достанешь то, что искал, немедленно наверх подымайся!>> - вспомнив последние слова наставников, сколь было сил, со шкатулкой в руках землекоп выкарабкался прочь из ямы.
Вовремя! Валун пошатнулся и завалился набок, перекрыв путь к отступлению. Провидение невидимых друзей подарило Стародубу новую жизнь!
Поблагодарив судьбу за спасение, Матвей нажал пальцем на защёлку и без труда открыл крышку небольшой шкатулки. От увиденного перехватило дух: россыпь красных, зеленых, прозрачных камней, отбрасывая огранёнными краями солнечные лучики, впервые увидели свет за многие десятилетия.
Неведомо, сколько времени созерцал кладоискатель свой трофей, но первые эмоции постепенно отхлынули, уступив место здравому мышлению. Положив несколько мелких камней в карман штанов, везунчик снял фуфайку и тщательно закатал в неё шкатулку. Потом, надев овечий тулуп прямо на голый торс, обхватив и крепко удерживая под мышкой драгоценную ношу, Матвей вышел на дорогу. Сориентировавшись по Солнцу, быстрым, размеренным шагом он устремился в юго-восточном направлении.
Незаметно летело время. Солнце клонилось к горизонту. Матвей, чтобы ночь не застала его в дороге, попросился переночевать в первом же встречном крестьянском подворье.
Отдыхая на сеновале, Стародуб никак не мог отстраниться от ощущения, что за ним кто-то постоянно наблюдает. В мыслях он снова и снова проигрывал сцену возле шара на острове. Вся цепочка событий, которую ему довелось пережить, неким образом как-то приводила и сходилась в точке загадочной шаровидной фигуры, в центре пересечения трёх восьмигранных крест-шахматных досок. Одно было ясно: вогнутый октаэдр в средней области шара – это ничто не иное, как вход – выход между разными реальностями; и кто-то невидимый управляет этой <<дверкой>>, по-своему усмотрению решает и заправляет людскими судьбами. А раз так, то напрашивается вывод: возвращение в свой мир – это <<подарок>> с двойным дном, за который придётся расплатиться если не жизнью, то чем-то иным.
Незаметно, минувшие события и накопившаяся усталость дали о себе знать – скиталец уснул. Утром, щедро расплатившись с хозяином крестьянского подворья, Стародуб вышел за околицу.
Два раза в пути ему пришлось сходить с наезженной колеи, уступая дорогу тяжело нагруженным подводам, следовавшие на Москву. На третий раз его догнала возница из Первопрестольного града. Матвей попытался, было перекупить одну лошадь у ямщика, но тот наотрез отказался.
- Коня не продам, и не упрашивай, - твёрдо стоял на своём владелец повозки. – Они мои кормильцы, самому в хозяйстве нужны. Так говоришь, земляк, куда идёшь?
- На Можары.
- А-а, знаю, знаю те места и холмистые края за Парой. Вот что, перед Рязанью я сверну на Ряжск, а тебе, полагаю, в Сапожковский уезд надобно. Если хошь, до развилки подкину. Одним больше, одним меньше. Так как?
Конечно же, предложение ямщика Матвею понравилось, и он с огромным удовольствием принял его. Идея Саввы – именно так звали хозяина повозки – не приглянулась только третьему попутчику, мужику среднего телосложения и со шрамом на правой щеке. Злобно стрельнув глазами на Стародуба, он быстро нагнулся, расчёсывая пальцами грязную бороду, будто выискивая вошь.
Удобно устроившись в полупустой подводе среди бочек, Матвей с удовлетворением затеял разговор с торговцем.
Савва, оказывается, периодически возил всякую снедь в Москву, для одного питейного заведения, хозяином которого был его родственник.
Вот из-за этих кабаков я и пострадал, - в ответ Матвей рассказал свою историю о провалившейся поездке на ярмарку, при этом утаив о путешествии в другую реальность и найденном кладе.
- И я один разок увяз в подобную передрягу – перепил по молодости. Хорошо, что тогда брат отца помог, взял меня помощником в кабак. Бы-ы-стро отбил охоту пить!
Третий попутчик по-прежнему не принимал участие в разговоре; он напомнил о себе только тогда, когда его нужда заставила. После того, как молчун скрылся за деревьями, Стародуб тихо обратился к ямщику:
- Как звать твоего приятеля?
- А он мне и не приятель вовсе. Назвался Лукой, а там кто его знает.
Выждав короткую паузу, окончательно решив не держать в себе подозрения, Матвей продолжил в том же духе:
- Я тут всю дорогу приглядывался к нему, - и он кивнул в сторону зарослей, - и понял: наш тихоня – охотник… охотник за чужим добром!
- Ты от коль знаешь? – недоверчиво хмыкнул Савва. – Я ведь не знаю тебя, не знаю также и какие думы в твоей голове? Почему я должен верить твоим словам?
- Хорошо, а вот этому поверишь? – после недолгого молчания, Матвей вынул из кармана один красный камень и протянул его собеседнику. – Бери, это плата за мой проезд. Я не могу рассказать, как вижу мысли Луки, но я ясно чувствую его чёрные намерения. Что он тебе наобещал?
Хозяин повозки, приняв драгоценный дар, ответил уже серьёзно:
- Да вроде ничего такого и не обещал. Я сжалился и подобрал его в одной дорожной корчме. Сказал, что ногу подвернул и дойти до дома своего не может. Обещал, если я его довезу, отблагодарит. Но чем? – не спрашивал. Скоро, говоря, нам сворачивать, и ещё две версты на север; там Лука и сойдёт. Потом вернёмся и продолжим путь.
- Прошу тебя, откажи ему, не сворачивай. Тихо, идёт…
Из-за деревьев показался молчун, и оба заговорщика сменили тему разговора.
Савва натянул вожжи и остановил на развилке лошадей.
- Нам же, налево… - начал Лука, но ямщик перебил его речь:
- Вот что, человече. Я тут покумекал и вспомнил об одном дельце. Меня ждут… и, вообще-то, я спешу.
Как не упрашивал Лука Савву, тот был неумолим, как скала. Не добившись своего, хромоногий сплюнул со злости и, прихватив свой тощий мешок, спрыгнул с повозки.
За поворотом Савва вновь натянул вожжи. Вдвоём с Матвеем, не выдавая себя и скрываясь за кустарниками, они вернулись к развилке и из далече начали наблюдать.
Лука не долго сидел на бревне у обочины. Встав, одним махом закинув мешок за спину, он твёрдой походкой двинулся по дороге на север.
Даже не знаю, Савва, как и благодарить тебя, - с сожалением сказал Стародуб на прощание попутчику, расставаясь с ним вечером того же дня. – Спасибо, что подвёз.
- Это тебе спасибо, уберёг! А если хошь, переночуем вместе.
- Да нет уж, пойду. До ночи доберусь до харчевни – дед мне ещё её показал. Там и отдохну, - подхватив свою бесценную ношу, призадумавшись о чём-то, Матвей неспешна слез с подводы. – Да, вот что ещё. Вижу я как-то, но объяснить не могу. Для тебя это очень важно! На Маковей, и аж до Яблочного Спаса - этим летом - не покидай свой дом. Заранее натаскай воды перед Спасовкой, по-более. Будет сухо, пожар, можешь избу потерять. Держи ногу на стремени; как только завидишь дым в лесу, оповести всех мужиков. Свои дома от огня отобьёте!
- Знаешь, чего я тебе скажу… - было начал Савва, но осекся. – Хотя, после сделанного добра, пожалуй, поверю в твои слова.
На том, проникшиеся обоюдной симпатией друг к другу приятели, расстались: Савва на развилке свернул на юг, а Матвей пешим ходом направился на юго-восток.
- Вот она, родимая! – воскликнул Стародуб, выходя из леса на засеянные гречихой и льном поля, и, не взирая на усталость, прибавил шаг.
Буквально через полчаса, вернувшийся в свои любимые края запыхавшийся землероб, спотыкаясь об порог, ввалился в хату с криком:
- Мария!
- Митяй! – опрокинув корзину с картофелем, чуть не упав в открытый проём подпола, на шею к нему бросилась жена.
Из полуоткрытой двери спальни, к заключённым в объятиях воссоединившимся родителям, с радостным визгом <<батяня вернулся!>> неслись детишки.
У Марии, двух мальчиков и девочки по щекам текли слёзы счастья; у Матвея слёзы счастья перемешались со слезами горьких потерь. Целуя и обнимая своих домочадцев, Стародуб внутренним зрением видел, как погибнет его старший сын; чуть позже заболеет, сляжет и умрёт жена, и он останется один с двумя детьми.