...Мины были противотанковые, многоразового использования - системы МПТ-max с бессрочной гарантией.
Афигеев вынимал из коробки тяжелые металлические "аладушки" и, взвесив каждую на ладони, закапывал на дороге - в ямы, вырытые колесами деревенского трактора. Шмякнув сверху грязи, жирной, как творог, равнял сапогами и на голливудский манер припечатывал растопыренной ладонью.
Когда ящик с надписью "Ahtung! Minen!" опустел, Афигеев выпрямился и с удовольствием посмотрел назад. 500 метров дороги, загаженной, ошельмованной матюгами и ямами, были готовы к приему гостя.
* * *
Купленная за пятнадцать тысяч рублей дача была просто чудо: крепкий домик с террасой, за домом - лес, перед домом беззвучно струится река. Единственный сосед, фермер Свинорылов, живет далеко, за тихими проселочными дорогами, лесом и полем.
Довольный Афигеев протянул продавцу-пенсионеру три красные купюры. Старик взял деньги, поглядел на жизнерадостного аспиранта и повторил в четвертый раз:
- Но я вас предупредил: подъезда к дому нет. Посреди поля ручей - заветный, незасыпный.
- Какой-какой? - не понял Афигеев и тут же радостно отмахнулся. - Я в заветное не верю. На незасыпное куплю грузовик щебенки да дренажную трубу.
- Ну, как знаете, - старик покачал головой и вздохнул, как доцент над тупым студентом.
Через неделю беспечный аспирант купил бензотриммер и выкосил через поле дорожку для велосипеда. От дачи до остановки пригородного автобуса не более километра - красота! Теперь каждое утро он седлал своего двухколесного коня и мчался сквозь утреннюю благодать. Подлетев к обрывистому оврагу, пересаживал велосипед себе на плечо. Три метра над черной топью струящегося ручья - десять осторожных шагов по бревну, и - снова твердая земля.
В конце июля Афигеев пригнал грузовик с кирпичной крошкой. Яму он засыпал собственными руками и на следующий день доехал до автобусной остановки по-царски, не слезая с велика.
Под хмурым августовским дождем Афигеев увидел первый след беды: поломанный ольшаник вдоль дороги и распечатку колеса тяжелого монстра-трактора.
- Ага, - сказал Афигеев, протер очки и снова надел. - Фермер Свинорылов обнаружил мою велодорожку...
В следующую субботу Афигеев застал свою минитрассу глубоко изнасилованной трактором и крепко задумался. Молчаливый лес шумел, сбрасывая в осеннюю грязь золотые листья...
Война началась воскресным утром: грохоча и выпукивая сизую вонь, мимо окон афигеевой дачи прополз враг. Через три часа, дразня мощью и всепогодной наглостью, враг проехал обратно.
На этом можно закончить рассказ о счастливом дачнике и его лесном домишке. Афигеев вспомнил прежнего хозяина дачи и понял его намек на отсутствие подъезда.
В логово неприятеля, фермера Свинорылова, Афигеев отправился не за так, а с бутылкой - посидеть как люди, поговорить за жизнь. ("Что за дела, друг? Моя тропинка - твой трактор... Нехорошо!")
Свинорылов рассмеялся дачнику в морду и послал на символ, не требующий культурного толкования.
- Делать пять километров в объезд по шоссе?! - тракторист захохотал. - Ищи дурака за бугром! Мы бензин задарма не воруем.
С этого дня аспирант лишился покоя навсегда, милая самодельная тропинка раздобрела до непролазного, вязкого проселка.
* * *
... Из-за поворота урча выполз вражеский трактор. Он двигался уверенно, неторопливо шевеля колесами. В узком, как лоб Свинорылова, переднем окне торчала курносая, наглая харя самого владельца машины.
Афигеев залег в кустах, его сердце билось ровно.
Переваливаясь в разбитых колеях, трактор полз к первой яме. Ухнув с размаху в углубление, наклонился на 45 градусов, но устоял, и, вскинув передние колеса, полез наверх.
Взрыв грохнул, как салют Победы. Трактор подкинуло в голубые небеса метров на двадцать. Машина медленно крутилась в воздухе, помахивая открытой дверцей. На высшей точке взлета трактор остановился - Афигеев считал секунды. Из кабины посыпались тряпки, бутылки, инструмент. Миг - и железное чудище рухнуло, зарывшись носом в землю.
Из-под колес вылезла курносая рожа с безумно круглыми глазами. Живучий Свинорылов выполз гадюкой, поднялся на ноги, отряхнулся. Потом задумчиво ухватил себя за небритый подбородок и пнул ногой затихший трактор.
И вдруг из кусов раздался звонкий голос Немезиды:
- А теперь, урод, я буду тебя убивать!
Свинорылов оглянулся. Питерский аспирант с огнеметом в интеллигентных руках глядел на него так решительно, словно забыл правила хорошего тона.
- Я тябя, ...! - заорал тракторист, - по судам затаскаю. Ты мне за разбитый трактор ... пахать будешь!
Из ватно-грязных фермерских рукавов выдвинулись исполинские кулаки, закаленные в боях за урожай.
- Нет у тебя больше трактора! - петушино вскрикнул аспирант.
Афигеев передернул затвор тонкоструйного огнемета, снял предохранитель с указателя "Плазма" и нажал на курок. Огненная нить дернулась, взлетела фонтаном, отыскивая цель.
Спрыснутый огнем Свинорылов завизжал и - лопнул. Ошметки сельских прет-а-порте разлетелись вокруг замершего в ужасе инвалида-трактора.
Афигеевский палец, лежащий на курке, ослаб. Огненная нить втянулась в раскаленный до красна ствол. Аспирант вытер лоб жестом неуловимого мстителя.
Все было кончено. На дороге стояли две голые ноги, увенчанные беломраморными ягодицами. С копчика, словно яичница-глазунья, пялились удивленные голубые свинорыловские глаза.
- Я не садист, - сказал Афигеев, - но - приятно!
Слуга Немезиды положил на землю огнемет, вытащил из кустов штыковую лопату и желтый пищевой пакет. Развернув упаковку, принялся сгребать с дороги шматки тела и клочья одежды - фрагменты Свинорылова. Загребая кишки вместе с грязью, швырял в мешок, пока не наполнил до краев.
- Ликуй, о Немезида! - сказал Афигеев, подошел к мраморному заду, смачно харкнул на испуганно моргнувшие зенки и вывалил на них расчлененку. Постамент заплыл вонючей грязью и непереваренной дешевой колбасой.
Могильный стук лопаты пробудил, однако, у Афигеева осторожные сожаления совести.
- Что я - зверь? - сказал молодой человек, поискал на земле гениталии, поднял, отер о штаны и кинул в кучу.
Военные действия победитель завершил словесным пактом о ненападении:
- Еще раз, хам, проедешь на тракторе возле моего дома, убью!
Он вскинул на плечо лопату, как штандарт Победы, и не спеша зашагал домой. У входа в лес оглянулся.
Обнаженный зад неприятеля торопливо вилял, подставляя рукам не то место. Собранная конструкция заверещала фальцетом и поскакала мимо трактора, навстречу солнцу.
Афигеев засмеялся:
- Больше к моему дому не сунешься и потомству закажешь!
Богини мести и победы слились в экстазе.
* * *
... Аспирант Афигеев вздохнул и проснулся. Сентябрьское солнышко нагрело квадрат одеяла, под которым скрючилось его худое тело. Молодой человек поискал рукой на тумбочке, нащупал очки, надел. Литровая банка с водой отбрасывала дрожащие блики на фанерный потолок.
За рекой заорал петух, приветствуя новый день.
В уши полез нарастающий грохот свинорыловского трактора...