С моим «зазнобом» поехали мы как-то на речку, с ночевкой, с шашлычком-костерком – как полагается.
Долго я его упрашивала, потом долго ждала этакой милости. Наконец – снизошел ко мне, недостойной.
Поехали.
Плутали-плутали вдоль берега – искали укромное место.
Нашли отличную полянку на крутом бережку. Вниз – песчаная дорожка – к воде.
Поставили палатку. Насобирали веток для костерка под котелок с обедом. Смотрим – а на полянке нарисовалась лопоухая, длинноногая собачка – приветствует нас, улыбается, хвостик того и гляди оторвется от радости – не то породистая дворняжка, не то полукровка-овчарка, щенок.
«Зазноб» – рыбак «опытный» – стал кидать в нее камнями – чтобы не вздумала почувствовать себя дома.
У меня сердце остановилось. Видимо он заметил, перестал кидать.
Заметила и собачка. Сошла она с полянки на песчаную дорожку и прилегла за камушком.
Он стал собирать лодку, а я пошла к воде. Собачка за мной.
Так и стала все время ходить со мной – то к воде, то к полянке. На полянку не заходит, останавливается у камушка. Боится.
Мой рыбак рыбу не поймал, расстроился, запросился домой.
Ему-то что, он каждый месяц ездит на природу. А я так хотела уехать из города!
Прочувствовал, что ему же хуже будет.
Остались.
К ночи похолодало. На пол надувной матрас положили, а все равно – от земли холод идет. Долго ли, коротко ли – уснули.
Утром просыпаюсь – ладошки теплые, нос теплый – как печка с боку. Выхожу из палатки, а снаружи прямо мне под бок привалилась собачка и спит без задних ног. И обеим нам тепло и хорошо.
Посмеялась я от такой нашей дружбы и решила сходить,.. простор посмотреть. Глядь, а около входа – один мой шлепанец, второго нигде нет.
Бужу рыбака. Он надел свою обувь и пошел искать мою туфлю. Нашел метрах в десяти – спрятанную под кустик.
Ладно. Время раннее. Решили еще поспать.
Солнышко припекло, Вставай пришел.
Выхожу из палатки, а – ни одной моей шлепки перед входом нет. Обулся опять рыбак, смеется, пошел искать. Долго ходил. Приносит, наконец, рассказывает: спустился к воде, а собачка лежит на берегу, перед носом – мои шлепки, и обе лапы на них положила – охраняет. Еле, говорит, отнял.
Так мы с ней и дружили два дня. И рыбак присмирел, даже покормил сам.
Когда уезжали – надо было видеть – сколько собачьей растерянности, недоумения, беспомощности было в ее глазах. До сих пор вижу.
Но – такой подарок! И так жалко!