Нина Петровна жила со мной на одной улице. Язык не поворачивается назвать её старушкой – пожилая милая, улыбчивая женщина. Троих сыновей воспитала, за мужем-фронтовиком ухаживала, когда болел тяжело, могла и с ребятишками соседскими посидеть - и всё с улыбкой приветливой, спокойной доброжелательностью.
Дома на нашей улице строил завод, поэтому все старожилы с ним связаны, впрочем, и новые жильцы, так или иначе, тоже. Семья Нины Петровны с заводом имела самые тесные связи. Муж, Владимир Арсентьевич всю сознательную жизнь отработал в одном из цехов, сначала сам учился токарному мастерству, потом молодёжь учил. Нина Петровна после ФЗУ пошла было работать на суконную фабрику, да больно далеко добираться оказалось и смены в неудобное время начинались и заканчивались, а подрастающие мальчишки и дом требовали времени и внимания. Так и перешла на завод. Не кем-нибудь, а крановщицей кузнечно-прессового цеха. Представляете, на многометровой высоте под самой крышей, находится кабинка крана. Чтобы туда забраться, каждый раз лестницу нужно преодолеть, она около тридцати метров длиной, зимой ледяная, летом горячая – металл кругом. Из маленькой своей кабиночки крановщица управляет подъёмом и переносом огромных деталей или целых изделий. А шум в кузнечно-прессовом цехе стоит такой, что непривычному человеку уши закладывает. Говорят, человек ко всему привыкает, привыкла и Нина Петровна к своему новому месту работы. Трудилась ответственно. Награждалась не раз, премировалась, фотография её на Доску Почёта помещалась, заслужила звание «Ветеран труда».
Умерла Нина Петровна тихо, с такой же спокойной улыбкой, какой при жизни улыбалась, поболев всего лишь три дня. Приехали сыновья, которых воспитала она достойными людьми. Проститься пришли соседи.
Завод промолчал. Понятно, она уходила на пенсию в 80-х, с тех пор сменилось несколько директоров, не говоря уже о рабочих и коллективе в целом, из нынешних мало кто помнил скромную труженицу, пусть очень надёжный, но «винтик» большого механизма предприятия. И дело не в том, что никто не знал о её смерти, а в том, что не сочли это событие достойным внимания. Забыв не о ней, а собственной смертности.