Сон поговорил со мной.
Ему было нужно со мной поговорить.
Я был привязан к месту, отдаленно приходя в сознание и слышал ведь только смех, но Сон это другое.
Он прятал гладко слова во мне.
Слово за словом.
Как-будто деревце прикапывая в душе и поливая с лейки, иного не возьмешь: бутузоватый старик в поморках на веленевом листке морщинистого лика, уставившись в черепаховый лорнет играет в паруса...
Это странно, и глупо осознавать, что ты один имеешь право понять и не сойти с ума. А когда это все берется облаком за жизнь, внутри бушующего моря, ураганами пускаясь в пляс, то уже не до линии штиля.
В шелковом, черном с перелинкой одеянии, ползущем по недрам растекающейся змеи - лоснящейся улыбкой - в мантилью перкутаны упоённые мечты.
И опять один.
Гордая, пьяная вечность ползет заневинно по самоумалению – остыть нельзя. Не в силах разыскать обуты контенанса.
Желание и боль.
Сон, как нож, переворачивает образы, с ног до головы.