На море был полный штиль. Я уже успел окунуться в его
утреннюю прохладу и теперь,сидя на ступеньке вагончика на
берегу, пил чашечку любимого кофе.
Диск солнца встал над морем. Чайки смеялись. На веревочке,
протянутой сбоку вагона, сушилась простыня...
Белеет парус одинокий
На фоне моря голубом...
невольно переиначил я стих. Словно маленький парус, рядом с
простыней белели тонкие женские трусики. В них было что-то.
И это что-то в одночасье накрыло меня.
Я снял их с верёвки, взял ручку и начал писать.
Я синим пишу на белом... Волнующие посвящения волнующим
местам ложились на бельё. Строки толпились гурьбой, они
порхали, толкая и опережая друг друга. Я писал легко, делая
вдохновенные крючочки на буквах. Точнее, я пел. Сам Бог
шептала мне в ухо.
По мере приближения к узкой полосочке, строки становились
жарче, неповторимы. Я исписал их с обеих сторон. Какое
варварство писать стихи на бумаге!
Я повесил их обратно на верёвку и сел на ступеньку
допить кофе. Дверь вагона открылась и взлахмоченная голова
подруги уставилась на меня.
- Доброе утро, солнышко. Не правда ли, хороший день.