Дачники
Мы с Колей Довгалюком сидим возле подъезда на лавке, беседуем. Коле за пятьдесят. Это крепкий забронзовелый, рослый мужик килограммов на сто, наверное. У него гнусавый, с хрипотцой курильщика, голос, рычаги-руки, неизмеримые ладони.
Николай отдыхает после утренних трудов праведных, неторопливо повествует о делах насущных. Он значительную часть жизни трудился на железной дороге путевым рабочим, поэтому испытывает накопленное в трудовом процессе стойкое отвращение к шпалам, костылям и запаху креозота, а обожает копаться в земле.
Коля построил себе дачку на участке в десять соток и любовно выращивает на них всяческую зелень. По его авторитетному заявлению, человечество произошло от земледельцев – пахарей, а не от убийц – охотников, так как пахари – люди мирные, мудрые, мыслями в себя вовнутрь повёрнутые. А охотники что? Охотничьи племена, охочие к кровопролитию, взаимоистребились, а из их остатков появились преступники и прочие супостаты. Ещё Николай утверждает, что труд на земле облагораживает человека, умиротворяет его, роднит с природой и приносит радость в виде плодов собственного труда.
- Смотришь, а оно уже из земельки повыткнулось, через время на вершок высунулось – зеленеет, само радуется и тебя радует.… Ну, как таким не тешиться?
Словес у Коли в запасе маловато, но я его понимаю.
Жена Николая ему под стать, женщина уравновешенная, но масштабами помельче. Огородные заботы она перепоручила мужу, да тот её и не очень принуждал – у него сил в достатке сил и времени, чтобы справляться с сельхозобязанностями.
- Собрался я, значит, на огород. – Коля закуривает «ароматную» «Приму», пыхает ею пару раз. – Сумку на день упаковал: взял полхлеба, сала шмат, луковицу, в гастрономе бутылку прикупил. Всё путём. А дачка у меня на отшибе, и транспорта нет. Ну, что делать? Пешочком пошёл. Прогулка в удовольствие: утро, птички поют, солнышко ещё теплое, не злое.
На участке душа возрадовалась: урожай-то уже на подходе! Я тут осмотрел свои владения, повыщипал кое-где мелкие сорнячки… Время идёт неторопливо, но к полудню приближается, тут и подкрепиться бы не грех, и стакашек пропустить можно, заработал.
Соседей по участку не видать, пришлось перекусывать в одиночку. Управился я со всем харчем, с собою принесённым, да и прикорнул в тенёчке – рано встал, да и разморило.
Очнулся от жары. Да нет, голова-то в тени, только ноги на солнце в резиновых сапогах раскалились. Почему резиновые? Чудак человек, а в какой обувке на огород ходют? А поливать ежели чего? Или там жука колорадского потравить? Во-о. Босиком уже нельзя, можно на железку или стекло напороться, хотя я, когда копал, всю гадость подсобрал и за дорогой в яме зарыл. Что ты! Я в этом деле с понятием, все бы так.
Ну, думаю, взгляну ещё раз на картошечку – вроде как рыть её вскорости пора. Любимое занятие моё, картошечку убирать, то есть. Самое мужское дело: я копаю, жена собирает. Без спеху, аккуратно, с сортировкой по трём размерам. Крупная идёт на еду, средняя на посадку, мелкая животине. Ну, ещё овощ остатний. Думаю так вот себе, вдруг глядь – батюшки-светы! Вроде как крот по огороду прошёл. Присмотрелся: нет, не крот, тот одни холмики оставляет, а тут ещё ямки… и следы…и натоптано, помидоры-огурцы потоптаны… А, трам-тарарам…
Тут Николай очень нехорошо отозвался о своей догадке, что, мол, его сотки тунеядствующие бомжи-воры, ещё иначе – «труболёты», - обчистили.
- Эта сволочня ведь жуков колорадских хуже! Те с голодухи чужое жрут, другого не имеют, для этого и предназначены, к нам с вредительскими целями из Америки засланы! А эти?
Но долго кручиниться нельзя, надо действовать! Осмотрелся я, ещё минуту поматерился, поплевался. В армии годе я служил, знаешь? Во-о. На границе. Решил вспомнить, как надо действовать. Хотя что вспоминать-то? Время идёт! А следы всё равно к железке приведут, больше ворам с мешками идти некуда! У меня картоха каждая с мой кулак, а они вона сколько перерыли!
Спешишь? Ладно, слушай концовку. Выхожу к же-де платформе, злостью исхожу, дубину взял покрепче. Гляжу – вон они, мои ханурики, в сторонке присели, болтают и озираются. Меня они сразу увидели, ага. Мешки бросили, и – тягу. Не смог я их догнать, года не те. Жаль, конечно. А то я бы их…
А потом… Подождал я электричку, мешки в вагон побросал, домой поехал, там мужики с «железки» в подвал отнести пособили. И тут до меня дошло: а ведь воры мне картофельный урожай, почитай, весь собрали и доставить помогли!
Нет худа без добра.
Ну, бывай!