начало http://www.proza.ru/2012/05/24/390
1943 год. Надежда
Альтук спешила к соседке. Рубашечный покрой платья подчёркивал её гибкий стан, холст молочного цвета оттенял чистое, белое лицо и тёмные прелестные глаза. На мгновение она остановилась у палисадника бригадира, вдохнула полной грудью волшебный аромат сирени. Тёплые солнечные лучи ласково коснулись тёмных ресниц, блеснули на солнце чёрным шёлком тугие косы. День обещал быть таким же тихим и безветренным, как и четыре года назад, когда родилась её младшенькая. Микки тогда нарвал ей целую охапку сирени, с тех пор запах сирени невольно напоминал ей о счастливых днях, о муже. Третий год полыхала война. Сирень всё так же цвела пышным цветом, расточая сладостный аромат любви, а новая безгрешная душа, не испрашивая разрешения, просилась на божий свет.
Пятистенный дом бригадира Трофима Никитина возвышался над крошечными избами рядовых колхозников. Альтук прошла в просторную горницу. Белёные стены украшали лозунги и большая картина в деревянной рамке под названием « Первое мая». Радостно сверкали белозубыми улыбками узбеки, таджики в тюбетейках, украинцы с венками на голове. Тридцатилетняя Катерина, вторая жена бригадира, уже мучалась схватками. Дочки Вера и Люба, негромко перешёптываясь, с тревогой поглядывали на маму. Тоненькая как свеча, Катерина, держась обеими руками за выпирающий живот и страдальчески зажмурив глаза, тихонько раскачивалась на лавке. Обычно приветливое, красивое лицо её исказилось от жестокой боли и выражало сильное страдание. Закусив губы до крови, она старалась не стонать громко, чтобы не напугать девочек. Мученически переносила временную немочь. Испокон веков гласил неписанный закон, что истинная женщина не кричит при родах.
Альтук сноровисто затопила галанку и, поставив чугун с водой, выпроводила встревоженных детей из дома:
-Детки, поиграйте на улице! С вашей мамой я побуду.
- Живот уже упал, скоро уже, - ободряюще сказала Альтук, внимательно осмотрев мучающуюся соседку. – Походи –походи по избе, ребёнку будет справнее идти.
Катерина носила четвёртого ребёнка, ждала сына.
- Во что мы завернём малыша нашего? - спросила заботливо Альтук.
- Вон чистая мужнина рубаха, - сжимаясь от боли, выдохнула Катерина. - Всё как по обычаю, на сундуке сложила.
Альтук не в первый раз принимала роды. Она подстилала постель, готовила суровые нитки и ножницы. С сочувствием и состраданием к бедной женщине, читала молитвы. Монотонный, спокойный голос Альтук немного успокаивал Катерину.
Катерина ходила взад -вперёд по избе, не находя себе места от разрывающей нутро боли.
- Ой, ой, ой, - всё громче стонала взмокшая Катерина, вцепившись изо всех сил руками за железную спинку кровати.
Платок её сбился, тёмные косы разметались по спине, на руках от напряжения выступили вены.
- Ну, голубушка, укладывайся в кровать, уже скоро, - ласково промокала Альтук своим фартуком пот со лба роженицы. – Потерпи немножко. Летние дети они всегда маленькие и лёгкие, как птички-невелички. Не заметишь, как вылетит.
Вскоре избу огласил громкий крик новорожденного.
- Ну, вот ещё одна помощница, - объявила Альтук, осмотрев внимательно младенца.- Имя то придумали?
-Опять девчонка?- сжалась в комок Катерина.
Альтук осторожно окунула в воду малышку.
- Запеленаем малышку старой отцовской рубахой, пусть будет ближе к отцу, - приговаривала она, вытирая орущую малютку. - Чтобы ножки были длинные, как у журавушки, - сложив ровненько ручки и ножки, туго запеленала крошку Альтук. - Помажем ей губки сливочным маслицем. Пусть язык будет мягким, как у ласточки.
- Забирай свою красавицу, - сочувственно сказала Альтук, вручив Катерине тугой свёрток.- Мальчики они для отцов, а девочки -первые помощницы.
Альтук стала шумно разжигать самовар, чтобы не видеть потухших глаз соседки. Сердце её разрывалось от жалости к Катерине. Уже четвёртая дочка. Она сделала все возможное, но осчастливить роженицу и подарить ей долгожданного сына, было не в её силах. Из-за прихоти Трофима, который хочет наследника, бедная женщина должна рожать, пока не выплеснет мальчика. Зачем ему мальчик? Ведь сын не удержал его у юбки первой жены. Жизнь такая несправедливая, всем мужикам сыновей подавай! Даже её Микки радовался рождению Пантелея больше, чем дочерям.
Катерина, перекрестившись со словами, Господи благослови, взяла дите на руки, и горько-горько заплакала. Дочка жадно припала к белой налитой молоком груди, по которой катились солёные материнские слёзы.
- У него уже есть сын, - со злостью сказала Катерина, не сдерживая подступивших рыданий.
Молодая женщина оплакивала свою распроклятую судьбинушку и проклинала свою женскую долю. Она опять не оправдала мужниных ожиданий. Четыре девки подряд. Катерина была на пятнадцать лет моложе мужа. Он взял её замуж почти девчонкой. Любвеобильный муж не пропускал ни одной юбки. Не брезговал никем, топтал без разбора вдов и одиноких баб. Согревал своим большим сердцем. Заделал сыночка молодухе из Анаткаса. В деревне поговаривали, что сын, вылитый муж. Обида на мужа сидела как кость в горле. В душе Катерина очень боялась, что он и её бросит без сожаления, как оставил в своё время первую жену с двумя детями.
- Мой будет опять злобствовать, опять будет лютовать, что не могу сына родить,- утирала слёзы платком Катерина.- Как бы я хотела быть такой как ты, Альтук. Ты свою голову ни перед кем не склоняешь, ни перед кем не умаляешься. А меня всякий обидеть может.
- Утри слёзы, Катерина, а то молоко пропадёт!- утешала роженицу Альтук.- Будут у тебя ещё сыновья. Это не то горе, чтобы так убиваться. Не гневи бога. Сколько баб уже на своих похоронки получили! Ты же счастливая! У тебя муж под боком! А ты слёзы льёшь!
- Дай бог тебе здоровья, Альтук, у тебя рука лёгкая, - устало выдохнула зарёванная Катерина. - В народе говорят, кто перережет ребёнку пуповину, на того он и будет похож, Пусть, моя Надежда в тебя пойдёт.
- Вот и славу богу, хорошее имя дочери выбрала. С таким ангелом-хранителем она нигде не пропадёт. Пусть будет счастливой,- благословила Альтук малышку.
С чувством выполненного долга она сгребла в таз все тряпки и пошагала на речку.
Босые ноги утопали в мягкой гусиной травке. Вдоль плетня весёлыми островками белела ромашка пахучая.
Пока Альтук полоскала простыни в студёной, чистой воде, растапливала баню для новорождённой, её не покидали мысли о нелёгкой женской доле. Кому -то щи пусты, а кому-то жемчуг мелок. Знала бы Катерина каково одной поднимать четверых детей, каково засыпать и просыпаться без любимого мужа. А ещё тяжелей не показать слабины, прятать слёзы и переживания. В дни отчаянья и безверия она жарко молилась Богородице, просила и своих богов сберечь дорогого мужа в этой страшной войне. Только бы вернулся, только бы выжил. Тогда они заживут лучше прежнего. Натешатся друг другом. Дом подладят, баню поставят, детей поднимут.
С такими мыслями она отмеряла шаги между домом и баней, запаривала берёзовый веник на каменке, пока доходила баня. Альтук, разоблачившись, первым делом, поддала пару и распахнула дверь, чтобы угарный дух изошёл. Вскоре подоспели Катерина и её старшенькая дочка с малюткой на руках.
Альтук, откинув тяжёлые тёмные косы за плечи, взяла бережно крохотную Надежду на руки. Легонько похлопывая веничком спинку, животик торжественно приговаривала:
Сулсипе саралтар, кампа пек хапартар,
Раскалла тивлетле пултар*,
На берегу речушки, в крохотной баньке происходило удивительное таинство. Альтук читала молитвы, омывала чистой водой малютку, благословляя её на долгую счастливую жизнь. Солнечный свет бил яркой струей сквозь тусклое маленькое оконце, едва освещая прокопчённые стены, тёмные лавки и Альтук с малышкой на руках.
Катерина смотрела со смешанными чувствами на соседку. Её белая точёная фигура в снопе брезжащего света казалась идеальной, почти безупречной, а сама она виделась Катерине ангелом милосердия, сошедшей с иконы, которая висела у неё в Красном углу рядом с портретом Сталина.
После бани сияющая Альтук созвала детей Катерины в дом.
–Вот поймала на речке вам сестрёнку,- многозначительно улыбнулась она.- Пошла бельё полоскать. Смотрю девочка хорошенькая. Не удержалась, вам принесла.
Катерина была уж на ногах и суетилась на кухне. Разливала чай, расщедрившись, достала комового сахара. Сердце измученной родами женщины не покидала тревога. Ещё неизвестно как воспримет суровый муж очередную дочку...
Дети пили чай и радовались. Не каждый день на столе сахар. Не каждый день детишек приносят.
*- Пусть будет удачливой, счастливой.
пусть распускается, как весенний лист,
пусть растёт, как грибочек после тёплого дождя (чув.,)
продолжение http://www.proza.ru/2014/02/20/878