СНЫ

Ирина Антипина
Муж просыпается часа на два раньше меня. Варит кофе, шумно плещется в ванной комнате, бреется, спускается за газетой, предпочитая свежую газету новостям из интернета, разговаривает с кем-то вполголоса по телефону. Завтракает.
Я молча лежу в нашей постели, боясь спугнуть эту утреннюю благодать. Иногда, страшась чего-то, окликаю его:
-Ты еще здесь, на работу не опоздаешь?

Он входит в спальню и долго глядит на меня, будто видит впервые, потом целует в щеку и спокойно отправляется на работу. Иногда и я гляжу на него недоуменно, как будто первый раз вижу. А ведь знаем мы друг друга и близки уже давно. Кажется, всю жизнь. Хотя поженились недавно, еще и года не прошло.
Хочу встать, но что-то удерживает меня в постели.

Тогда я прошу его:
 
-Купи мне сонник.
-Сонник? Зачем?
-Сны разгадывать. Мне сегодня опять лифт приснился. Испорченный. Двери не закрываются, весь в щелях. Скрипучий… И народу в нем видимо невидимо… Наверное, сердце ночью шалило… А я даже не проснулась…
-Вот и лежи, не вставай, отдохни сегодня. Не ходи никуда… Вызови мою массажистку или поплавай в бассейне.

Хорошо ему говорить: «отдохни… поплавай…». Это про лифт из моего сна я могу ему рассказать, а про все остальное…

…Она стала приходить в мои сны еще задолго до своей смерти и нашего с ним брака. Она – это его первая жена. И хотя он всегда убеждал меня, что у них уже давно закончились супружеские отношения, и живут они по инерции, не любя и не уважая друг друга, разводиться с ней он не собирался. Говорил, права не имеет. Так и жил на два дома: два-три раза в неделю – у меня, а в остальные дни, праздники и воскресенья – у нее, вернее – у себя, дома. Отпуск тоже проводил с ней, хотя санаторий для них всегда выбирала я, и помощь в приобретении путевок тоже лежала на моих плечах. Ведь с секретаршами не церемонятся…

Сны эти были странные и страшные. Представляете, будто живу я с ним в одной квартире, то ли жена, то ли любовница. Нет, скорее – жена, ведь живу счастливо. Ее, его настоящей жены нет, где она и что с ней – об этом не говорится. Или уехала куда-то далеко, или пропала без вести, или вообще где-то в психушке обретается. Одним словом, я – жена, а ее нет нигде. И где она, никто не знает. И вдруг она появляется. Ниоткуда. Входит в дом, свой дом, где я – хозяйкой. Да еще и маму свою приводит, старенькую. Разговаривает со мной, советует что-то, укладывается на ночлег. В нашу с ним постель.
А он уходит, оставляет меня с ней, в нашем, ее доме. Я же сплю, и не понимаю, что это сон, настолько все правдоподобно. И так ясно все это вижу, что, кажется, открой я сейчас глаза, а они – его жена и теща – вот, здесь, рядом. А я, главное, ощущаю их присутствие – нутром, кожей. Меня охватывает беспокойство, нет, скорее страх. Я не представляю, как мы будем жить здесь все вместе, вчетвером. Под одной крышей. Он меня успокаивает, откуда-то издалека. Говорит: «Потерпи, это ненадолго. Все утрясется, образуется, потерпи…»

Просыпалась я в ужасе. Одна, в своей крошечной двушке, купленной на деньги родителей. За окнами темень. Сердце колотилось неимоверно. Хотелось плакать, бежать куда-то. Правда, мне всегда было так хорошо в самом начале этого сладко-тревожного привычно повторяющегося сна. Хорошо – потому что моя наивная мечта, хоть и во сне, но сбывалась: мы вместе, и я – его жена; а тревожно – потому что все в этом сне зыбко, эфемерно, странно и все будто бы наяву, но как-то иначе. Ну, вроде, и вправду, я – его жена, а та взялась ниоткуда. А потом вновь накатывал страх. Ее ночные приходы-появления, будничные разговоры ни о чем отзывались в сердце болью, щемящей тоской. Руки, ноги немели. И я просыпалась в холодном поту.
Сон этот повторялся почти каждую ночь, в разных вариациях. Он стал частью моей жизни. Иногда мне казалось, что все то, что происходит во сне, и есть правда. Тогда утром, приходя на работу, я спрашивала его, не вернулась ли жена. Само сознание, что и в самом деле придется жить вместе с ней и с ним в одном доме, не оставляло меня и наяву, приводило в отчаяние.

Он удивлялся:
-Что с тобой? Она никуда и не уезжала. Она вообще почти из дома не выходит…
Я извинялась, и, пугаясь чего-то, беззвучно плакала, не в силах разобраться, где же сон, а где явь. Я буквально сходила с ума.
А она так часто приходила ко мне в сновидениях, спокойно, деловито, без ругани и скандалов, что я даже полюбила ее. Думала, что же он такое творит, за что мучает ее. А потом удивлялась: а меня он за что мучает… Он же метался между нами, не в силах ни на что решиться, не в силах разрубить этот затягивающийся все туже и туже узел…

…Узел разрубила сама жизнь… И вот, я уже не его секретарша, а жена. Говорит, любимая. Жена весьма известного человека. Его фотографии не сходят со страниц глянцевых и деловых журналов. А рядом – я. Наивная мечта все же сбылась. Вот только разобраться бы теперь: любит ли он меня? И люблю ли его я? Не знаю… Боюсь, что уже нет. Это как у детей бывает, когда очень долго чего-то ждешь, игрушку ли, сладость, а потом получаешь эту вожделенную вещь и уже не знаешь, что с ней делать. Съесть? Подарить? Выбросить? Воистину, дорого яичко ко Христову дню.

После нашей свадьбы его бывшая жена стала появляться в моих снах каждую ночь, регулярно, и каждую ночь я просыпаюсь в страхе, что вдруг она придет сюда и вправду. Материализуется. Останется. Здесь, с нами. Хотя, кажется, боюсь я уже не ее прихода. Я боюсь потерять его. Значит, все-таки люблю? Или мне просто страшно, что вновь придется делить теперь уже моего мужа с его первой женой, снова планировать их отпуск, бронировать путевки, авиабилеты, а потом плакать по ночам в подушку...

А она все приходит и приходит ко мне, и опять я не могу понять, где явь, а где сон. Свободно разгуливает по теперь уже нашему с ним дому, переставляет мебель, разбирает вещи, смеется. Вот и в сегодняшнем сне мы столкнулись с ней в испорченном лифте, она просочилась откуда-то сквозь щель и, странно улыбаясь, протянула мне батистовый, кипельно-белый носовой платок в мелкий разноцветный горошек.

-Возьми… Пригодится…

…Проснулась я снова в ужасе. С трудом поднялась с постели и бесцельно слонялась по нашему огромному дому… Позвонила массажистке… Назначила время… Накинув пеньюар, спустилась в столовую… Сварила кофе…
Зазвонил телефон.

-Ты встала?
-Да, уже завтракаю.
-Не забудь, сегодня вечером нас ждут на премьере.
-Не забуду… Пришли за мной машину.
-Хорошо… Целую.

Ровно в двенадцать пришла массажистка. Господи, как же она похожа на его жену! Взгляд пронизывающий, колючий, совсем, как на той фотографии в кабинете мужа. Сколько раз я просила убрать ее, а он только рукой машет:
-Она тебе мешает? А ты не входи сюда. Ну, что тебе в моем кабинете делать…

…Какие же ужасные руки у этой массажистки! Сильные, сухие, жилистые. Мне неприятны ее прикосновения. Я съеживаюсь и почти перестаю дышать…

-Ну, что вы так зажались? Расслабьтесь… Думайте о чем-нибудь хорошем…

Что-то не получается у меня сегодня о хорошем. В голову лезут дурные мысли, страхи. И нынешний сон не дает покоя.

-Послушайте, – спрашиваю массажистку, – вы не знаете, к чему лифт испорченный снится?
-Лифт? Вы поднимались на нем или спускались?
-Не помню…
-Если поднимались – хорошо, а если спускались – плохо…
-Нет, не помню… А носовой платок?
-Ну, платок, это точно к слезам, к обидам и ссорам… Вот моя мама…
-Не нужно про маму… Достаточно, – я резко поднялась с кушетки, – на сегодня хватит.

Массажистка недоуменно пожала плечами:
-Хватит, так хватит…
Она медленно стала собираться:
-Когда прийти в следующий раз?
-Я позвоню…

Как же она меня раздражает… И это сходство… Ну, просто двойник…
Громко хлопнула входная дверь… Ушла… Наконец-то…
 
Господи, а это что? Мозг отказывался что-либо понимать. Руки зашлись в дикой тряске. Холодный пот окатил с головы до ног…

 На полу, у самого порога валялся батистовый, кипельно-белый носовой платок в мелкий разноцветный горошек…