Русская историческая библиотека
http://proza.ru/2014/05/31/676
17-8 – Франция к концу правления Людовика XIV
Портрет Людовика XIV
Портрет Людовика XIV. Художник П. Миньяр, 1690-е
Но что же повергло Францию в то печальное состояние, из которого Фенелон хотел ее вывести посредством предложенных мер? В последнее десятилетие XVII века Франция должна была готовиться к страшной войне, а финансовые средства оказывались недостаточными. От смерти Кольбера до конца 1688 года годовой долг возрос до 3 700 000 франков, а издержки – на семь миллионов. Скромный и честный генерал-контролер Лепеллетье сознал неспособность свою вести дело при таких обстоятельствах и вышел в отставку. Преемник его, Поншартрен, был человек противоположного характера – блестящий, смелый, с высоким мнением о своих способностях. Чтоб добыть деньги, он считал все средства позволенными: старая монета была перелита в новую с произвольным возвышением номинальной цены на десять процентов; частный человек, принесший для перелива старую монету, получал новой только 9/10 против прежней; десятая часть шла правительству. Все получили приказание приносить на монетный двор серебряную посуду и вещи. Король подал пример, отославши на перелив серебряные вещи высокой работы; искусство здесь было гораздо ценнее материала, и потому получено было менее трех миллионов за то, что стоило десять. Большая часть церковного серебра имела ту же участь. Если бы Людовик не тратил по два миллиона в год на бриллианты, то не был бы принужден уничтожить художественные произведения.
Возобновлено было множество ненужных штатных должностей для продажи, и каждая находила покупателя между тщеславными мещанами, которые непременно хотели быть чиновниками, принадлежать к привилегированному классу. Поншартрен цинически говорил королю: «Всякий раз, как ваше величество создаете должность, Бог создает дурака, который ее покупает». Но, занимаясь выдумыванием новых должностей, Поншартрен превратил в продажные и наследственные и те немногие должности, которые оставались выборными в торговых и промышленных корпорациях, чем наносил удар кольберовой системе; нанесен был удар и городскому самоуправлению, потому что учреждены коронные меры и асессоры мера; хотя некоторые выборные должности и остались, но выбирать на них должно было только из асессоров мера. Эльзас откупился от новых должностей, заплативши 600 000 ливров. Но в то время как старались всеми средствами увеличить доходы, казна сильно страдала от дурного способа взимания доходов: сборщики, страшно притесняя податных людей, в то же время представляли правительству трудность собрать доходы и выпрашивали отсрочки в платежах; этими отсрочками пользовались, чтоб отдавать собранные деньги взаймы за большие проценты, и оканчивали тем, что при платеже доимок еще выпрашивали большие сбавки.
Коснулись и земледелия: чтоб чаще получать пошлины при заключении договоров между землевладельцами и фермерами, ограничили арендные сроки девятью годами, т. е., отнявши у фермеров возможность долго пользоваться землею, отняли у них побуждения прилагать труд и капитал для ее улучшения, в Англии в то же время фермерские сроки простирались от 14 до 28 лет, и это различие было одною из причин земледельческого процветания Англии и упадка Франции. Наконец, кофе, чай, шоколад были отданы на откуп, как и табак. И, несмотря на подобные меры, чистый доход не увеличивался, а уменьшался: в 1693 году он простирался до 108 миллионов, а в 1694-м – до 103. Это заставило прибегнуть к новым средствам вроде прежних: продали 500 дворянских грамот по 2000 червонных за штуку, установили должность титулярных губернаторов по городам и т. п.
Но все было мало. Тогда добрые люди присоветовали королю приказать сделать подробное исследование о состоянии Франции, потому что без этого нельзя было принять действительных мер для улучшения этого состояния. Все интенданты должны были представить записки о состоянии вверенных им провинций. Из этих записок оказалось, что к началу XVIII века во Франции было 19 миллионов жителей, в Париже – 720 000; оказалось, что мосты и дороги находятся повсюду в жалком состоянии; доходы землевладельцев уменьшились в некоторых областях на треть и на десятую долю; некоторые города почти опустели; в Руанском округе из 700 000 жителей только 50 000 спали не на соломе. В Туре вместо прежних 80 000 жителей оказалось только 33 000; Турская область со времени голландской войны потеряла четвертую часть своего народонаселения и половину скота. Лион потерял 20 000 жителей: Дофинэ потеряла восьмую часть народонаселения со времени уничтожения Нантского эдикта; в Орлеанском округе насчитывалось шесть тысяч купцов на семь тысяч чиновников. Почти на каждой странице интендантских записок попадается эта печальная однообразная песня: «Война, смертность, стоянки и беспрестанные движения войск, милиция, большие пошлины и удаление гугенотов разорили страну».
Маршал Вобан
Маршал Вобан
Знаменитый Вобан, обстроивший Францию крепостями, думал, что одною этою внешнею защитою нельзя предохранить страну от беды и во время беспрестанных разъездов своих в продолжение двадцати лет собирал всевозможные сведения о состоянии Франции, особенно низших классов народонаселения. Вобан нашел, что десятая часть народа доведена до нищенства, из девяти остальных частей пять не могут помогать этой десятой; три части находятся в очень недостаточном состоянии, девятая часть содержит в себе не более ста тысяч семейств, и из них не более десяти тысяч пользуются хорошим достатком. В своих записках, составленных о разных предметах, Вобан требовал уничтожения привилегии дворянства и духовенства не платить податей; требовал общего налога с доходов (королевскую десятину, dime royale). Но такие широкие преобразования приходились не по нраву Людовику XIV, состарившемуся, испорченному лестью: ему естественно невыносимы были заявления, что в его правление Франция далеко не благоденствует; человеку, привыкшему считать себя солнцем, все освещающим и согревающим, нестерпимы были люди, толковавшие, что нет ни света, ни тепла и что надобно делать иначе, чем делалось прежде по воле великого короля.
Какой неохотник был Людовик XIV до составителей проектов улучшений, доказывает судьба Расина. Знаменитый поэт по религиозным побуждениям отказался писать для сцены, на которую, как мы видели, Церковь смотрела враждебно; но чрез несколько времени он опять принялся за перо также по религиозным побуждениям. Мадам Ментенон подле Версаля в Сен-Сире устроила заведение для воспитания дочерей бедных дворян и занималась им с чрезвычайною внимательностию. По примеру иезуитских коллегий Ментенон ввела в свое училище сценические представления и однажды заставила воспитанниц разыграть Расинову трагедию «Андромаха». Но пьеса оказалась слишком страстною, и Ментенон обратилась к автору «Андромахи» с предложением написать пьесу религиозного содержания собственно для представления на сенсирской сцене. Расин согласился и написал две знаменитые трагедии – «Эсфирь» и «Аталию». Чрез это Расин сделался своим человеком у Ментенон. Однажды он разговаривал с нею о народных бедствиях, причем предлагал и средство облегчить их. Ментенон предложила ему дать ей свои замечания на письме, что он и сделал, и Ментенон имела неосторожность показать эти замечания королю. «Что он умеет писать стихи, так думает, что умеет и все делать! Что он славный поэт, так задумал министром быть!» – сказал Людовик. Расину дали знать, чтобы не являлся более к Ментенон. Бедняжка не вынес удара, стал страдать болезнью печени и через год умер.
Планы широких преобразований не нравились. «Думают уничтожить зло, умалчивая о нем», – писала Ментенон. Принимались некоторые полумеры, которые также не уничтожили зла. Поншартрен, боясь ответственности, поспешил променять место генерал-контролера на место канцлера. Преемником ему был назначен Шамильяр, заслуживший благосклонность Людовика уменьем играть на бильярде и благосклонность Ментенон усердным управлением делами Сен-Сира. При таких-то внутренних условиях оканчивался для Франции XVII век.
http://proza.ru/2014/04/25/771