На левом берегу реки Нижняя Тунгуска стояло когда-то село Соснино, в котором даже знаменитый писатель и инженер Всеволод Шишков одно время жил. Мы работали поблизости и решили заглянуть туда. Подъехали на вездеходе, видим, что на большой поляне остался лишь один дом с сараями. В поросшей густой травой пойме реки паслись телята. На шум вышел из избушки мужик лет 40, давно небритый с длинными нечёсанными волосами. Поздоровались, познакомились. Это оказался пастух из села Подволошино по имени Валентин. На лето пригоняли сюда молодняк, за которым он приглядывал.
Пригласил нас в дом, мы с собой взяли сгущёнку, карамельки. Вскипятили чай, сидим, чинно беседуем. Появилась взаимная симпатия, и тут Валентин спрашивает, а не хотим ли мы выпить, мол, вчера у него бражка поспела.
Да кто ж такое спрашивает? Естественно, все шестеро с готовностью закивали головами.
Изба состояла из одной большой комнаты, в ней и печь, и стол, и лежанка. Только один угол занавеской отгорожен, туда пастух и направился, рассказывая, что у него там стоит стеклянная бутыль ёмкостью литров 30. Когда-то вертолёт нёс на подвеске контейнер, но из-за сильного ветра отцепил трос, груз брякнулся на землю. В основном, всё побилось, но кое что и разобрали. Валентину досталась эта бутыль, которая была упакована в корзину со стружками.
Нацедил большой ковшик, выпили. Маловато на семь человек. Окинул нас взглядом, крякнул, ещё принёс. Беседа оживилась, народ повеселел, и Валентин пошёл в третий раз. Спрашиваем:
- Помочь, может?
- Не-е, не надо, я сам привычный.
И в этот момент из-за занавески раздался грохот, звук бьющегося стекла, а по избе пополз характерный крепкий запах браги.
Мы вскрикнули почти хором:
- Ой, бля-а-а...
А из угла ещё круче маты летят.
Выходит Валентин- мрачный, как туча. Ни на кого не смотрит, идёт мимо стола, громко топая ногами и скрежеща страшно зубами. Видно, демонстрировал, как он зол.
Лёг на койку, отвернулся к стене и накрылся с головой телогрейкой. Слышим- что-то бормочет, явно, с расчётом, чтобы мимо наших ушей не пролетело.
-Приехали... бл.... ждал я их тут... мать... да нахрена вы мне тут сдались... мать... мать... мать...
Понимаем, что человек неадекватен, нельзя обижаться на него за грубые слова. Всё-таки, горе у него большое, потерял самое дорогое, что было.
Посидели мы ещё минут пять, повздыхали для приличия, выразив ему этим свои соболезнования. Потом встали и гуськом потянулись из избушки.
Больше мы к нему никогда не заезжали.