Когда началась война, их сын ушел на фронт артиллеристом.
Это был их единственный ребенок, поздний уже.
Отца направили в тыл с оборонным заводом. Партийный, молиться не пристало.
На рынке, куда жена ходила продавать вещи, говорили разное: приметы, молитвы, талисманы.
Там она услышала, что если взять сироту-мальчика, то сын вернется. Примета такая.
Совещались недолго. Пошли в детдом, выбор был большой, нашли похожего.
Мальчику было четыре года. Осваивался долго, прятал корки, спал в ботинках. Все свои нехитрые вещи: рваное пальто, шапку, замусоленную книжку, карандашный огрызок - складывал на кровати, на них и спал.
Новые родители терпеливо учили его умываться, завязывать шнурки. Научили читать, пошел в школу.
Полюбили его? Жалели? душу об него грели? надежды в кулачке?
Приемыш повеселел, ласкался уверенно.
Их сын вернулся с войны. Одноногий пьяница, увешанный медалями матершинник.
Подай-принеси, за табаком сбегай - пригодился приемыш. Колотил его спьяну нещадно. За дверь выгонял, убить грозился.
Совещались долго. Пошли в детдом, сдали его назад.
Переписывались, посылки к праздникам слали, навещали, плакали.
Вырос мальчик. Не умер.