Вот пробило на рейтинг, должно быть, весна-гормоны :)
________
Её сны всегда были яркими. Но сегодняшний — ещё и реалистичным. Она будто смотрела на всё со стороны, и, одновременно, ощущала на себе.
Она не видела его лица, да и не хотела видеть. Достаточно было чувствовать его. И это было прекрасно.
Она — хрупкая, обнажённая и он — в массивных кожаных латах. Лицо закрыто забралом. Руки скользят по её телу, повторяя совершенные изгибы её точёной фигуры. Перчатки из грубого материала оставляют едва заметные царапины на нежной, словно лепестки цветка, коже.
Она прикрыла глаза, прогнулась и откинулась ему на грудь. Её длинные, золотистые с легким медным отливом волосы, переливаясь и искрясь, падают на узкие плечи, оттеняя белизну её кожи и темноту его одежд.
Они не говорят. Лишь тяжелое дыхание да сумасшедший ритм сердец — аккомпанемент этого танца предвечного слияния мужчины и женщины. Бьющий в окно лунный свет театральной рампой подчёркивает их фигуры.
Она полностью сосредоточена на ощущениях. Они искорками разбегаются по телу. Горячей, чуть щекочущей волной, поднимаются вверх, чтобы потом — отпрянуть назад и осесть немного тянущей, сладкой болью внизу живота. Там, куда перемещается его ладонь, заставляя её шумно втянуть воздух.
— Ты прекрасна. Я хочу тебя.
Ей кажется, это — вибрируя и ластясь — шепчет само пространство. И она отзывается на эти слова томными вздохами. Она тоже хочет. Она уже давно растворилась в желании.
Стоит ей слегка качнуться вперёд — и картинка меняется. Она видит себя, опирающейся на дощатый стол. Её тонкие запястья схвачены металлическими наручниками, обшитыми изнутри кроличьим мехом, чтобы не оставлять следов на чересчур чувствительной коже. Столешница задрана высоко, из-за чего приходится приподняться на цыпочки. Её тело напряжено и натянуто струной.
Он одной рукой довольно грубо держит её за локоть. Другую — завёл под живот, заставляя её, таким образом, изогнуться, чуть выпятив попку.
Он входит в неё резко, буквально тараня нежное лоно, и крик вырывается из её уст. Она чувствует его, каждый сантиметр, каждую вену, и подаётся навстречу, щедро принимая и отдавая всю себя этой яростной неутомимой атаке.
Теперь уже обе его руки перемещаются на её бедра, чтобы задавать и контролировать темп.
На нём больше нет шлема. Она ощущает его губы на своих плечах, спине. Потом — они захватывают в плен мочку уха и терзают её, кусая и посасывая. Одна его ладонь накрывает её небольшую упругую грудь, ласково массируя её круговыми движениями.
Нежность и напор, боль и наслаждение сливаются воедино, и с последним, особенно сильным толчком, вырываются из неё пронзительным вскриком.
И мир рассыпается мириадами золотых искр.
… Она приходит в себя в своей постели. Всё та же комната в типовой пятиэтажке. На стенах все те же обои.
Вот только внутри неё самой — всё по-другому. Там гармония и тайна. Они касаются её губ, как нежнейший поцелуй, и там — расцветает улыбка…
— Спасибо, — шепчет она.
И ветер шелестит занавеской, принимая её благодарность, забирая с собой и обещая хранить… А может статься, шепнёт садовой вишне, и та — заневестится утром…
Теперь можно просто поспать. А завтра к ней явится новый сон.