До момента написания этого рассказа я строго придерживался правила не называть в своих произведениях реальных названий организаций и настоящих имен действующих лиц, но события, описанные ниже, произвели на меня такое глубокое впечатление, что я решил в этот раз поступить иначе. Итак, в середине 1999 года я абсолютно без всякой протекции исполнил мечту миллионов молодых людей нашей страны и поступил на работу в Газпром, а точнее в региональное его отделение, занимающееся прокладкой и обслуживанием магистральных газопроводов. Сей факт неизменно вызывает недоверие у большинства моих знакомых, так как во-первых времена были последефолтные, работы вообще в стране было мало, а во-вторых общественное мнение гласит что «В Газпром можно устроиться только по блату», а как известно, общественное мнение ошибаться не может. На самом деле любая организация, занимающаяся реальной работой ( строительством, добычей полезных ископаемых, планированием, эксплуатацией дорогостоящего оборудования) постоянно испытывает потребность в технических специалистах, так как множество блатных персонажей, рассаженных по протекции на теплые места, сами по себе не в состоянии справиться со сложными инженерными задачами, требующими специального опыта и знаний. Вот таким техническим специалистом я и был на тот момент, поэтому после недолгих собеседований мне предложили занять должность бурового инженера на участке спецработ.
За размытой формулировкой «спецработы» пряталась на тот момент у нас почти не применявшаяся технология бестраншейной прокладки трубопроводов, на которую руководство Газпрома возлагало большие надежды. У американцев был заказан комплект оборудования, был подписан контракт на обучение наших специалистов в Америке и Франции, а так же была достигнута договоренность о демонстрационной работе под контролем американцев для обучения наших рабочих непосредственно в России. На практике это было реализовано следующим образом: все руководство управления было вывезено во Францию, где ознакомление с новой техникой происходило главным образом а ресторанах Парижа. По итогам командировки иностранные партнеры вручили русским коллегам объемистые папки с коряво переведенными на русский язык инструкциями и с пожеланиями счастливого пути усадили похмельную делегацию в самолет. Тот факт, что эти инженеры ничего не выучили абсолютно никого не беспокоил: в конце концов это российская национальная черта – осваивать технику без чтения инструкций. Если Вы мне не верите – просто вспомните как наши соотечественники покупают телевизор, а потом выясняют его возможности методом случайного нажатия кнопок на пульте. К тому же все надеялись на демонстрационную работу: уж там, в поле, где никакие рестораны не смогут помешать, начальство надеялось разобраться что к чему.
По плану на оборудовании должно было работать 7 человек, американская бригада состояла из пятерых, Газпром решил не мелочиться и нанял 24 человека. Там где должен был работать 1 инженер, у нас работало 3, а три инженера это уже инженерный отдел, и отделу требуется начальник. В американской бригаде каждый делал несколько операций: например машинист при необходимости чинил насос или занимался сваркой, у нас же был отдельный электрик, специальный сварщик, механик и т.д. Поразительно, но в дальнейшем время показало что такая специализация никак не ускоряла хода работ и не улучшала качество.
Итак, все большим табором выдвинулись на место проведения демонстрационной работы в российскую глубинку.( Нужно отметить, что название Мострансгаз очень слабо соответствует истинной географии производственной деятельности подразделения, и отнюдь не ограничивается Московской областью. Скорее зоной нашей ответственности был весь центральный район от Новгорода на севере до Воронежа на юге). По прибытии на место американцы сразу же начали работать и закончили весь объем в рекордные 10 дней. Наши ничего даже заметить не успели, тем более что американцы не говорили по-русски, а наши по-английски. Довольные собой, заморские гости подписали акты приемки работ и удалились.
«Ну как, научились работать?» - спросило высокое газпромовское начальство по телефону
«Научились» - ответили наши, стараясь придать голосам уверенность, которой не было и в помине.
«Вот и отлично, далее сами»- подытожило начальство
и отдало приказ выезжать на строительство следующего объекта под названием «переход магистрального газопровода Средняя Азия-Центр» , в селе Песочня Рязанской области. Бригада засобиралась в командировку.
Здесь следует описать весь тот цирк, что представлял собой наш участок: 22 человека были в разной степени подвержены алкоголизму, четверо незадолго до этого были пойманы с поличным главным инженером и написали заявления об увольнении по собственному желанию без указания даты. Главный инженер (кстати тоже не без греха в смысле выпить) собрал этих задорных мушкетеров и лично отвез в наркодиспансер для кодирования за счет Газпрома. Вернулись они домой понурыми, и начали на настенном календаре крестиками отмечать дни до раскодирования, которое должно было состояться через 2 года. На момент начала моего рассказа у них шел 36 день скучной трезвой жизни. Абсолютное большинство работяг проживало в Щелково, многие в частных домах, несколько имели охотничьи ружья, которые и взяли с собой на работу, так как приближался сезон охоты на перелетную дичь, то есть утку. Субботы и Воскресения у нас были по графику нерабочими днями, и мужики надеялись пройтись по лесу поохотиться.
Начались трудовые будни... Не сказать что у нас совсем все не получалось, но результаты нашего труда разительно отличались от запланированных. Работы затягивались, большое начальство переключило свое внимание на другие, не менее важные объекты, среднее начальство отбыло в отпуск, чем немедленно воспользовались четыре наших полевых инженера,которые во главе с начальником участка начали бухать. Отсутствие их на рабочих местах практически никак не сказывалось на темпах строительства перехода, контроль как за бригадой, так и за проведением работ был возложен на меня как самого молодого и непьющего. В силу своего юного возраста авторитетом среди бригады я не пользовался, а более старшие инженеры медленно сползали в запой и не появлялись за пределами жилого городка днями. В этих условиях пролетариат избрал свободно-уведомительный стиль общения со мной. То есть они не спрашивали у меня разрешения пойти или не пойти куда-то, они просто ставили меня в известность о том, что кого-то из них в такой-то момент не будет на работе по такой-то причине. Им не было нужды придумывать уважительные причины, поэтому мне говорилась правда. Мои попытки навести трудовую дисциплину неизменно наталкивались на вполне уместные комментарии о том, что неплохо бы сначала навести порядок в рядах ИТРов и наконец-то закончить затянувшийся праздник в вагончике инженеров.
Так прошел первый месяц работ в поле, вместо запланированных двух мы уже четыре недели превращали колхозное поле в глиняное месиво, напоминающее танковый полигон после маневров. Бригада завела полезные связи в соседнем селе, перечень употребляемых алкогольных напитков украсил местный самогон, гарные деревенские разведенки зачастили к нам в лагерь. Романтические планы требовали неординарного подхода, поэтому в ближайшие выходные местным дамам был обещан незабываемый вечер с приготовленной на углях дичью. Осталось только настрелять уток. Охотники отправились в лес, но вернулись с пустыми руками. То ли утки в округе не селились, то ли охотники были не очень удачливы...Вечеринка, а вместе с ней и все мечты о приятном женском обществе оказывались под угрозой: в самом деле, не угощать же дам тушенкой из банок, когда у каждого есть ружье! Как часто бывает в подобных случаях, решение пришло с неожиданной стороны.
Вместе с нами с базы выехала маленькая собачка, сучка, которые все подкармливали из жалости. Породы она была никакой, и глядя на это жалкое существо было абсолютно невозможно предположить что волки и собаки происходят от общих предков. В момент описываемых событий у нее началась течка, и об этом немедленно узнали все окрестные кобели. В деревнях обычно новорожденных сучек топят, оставляя кобельков для охраны дворов, поэтому в деревне Песочня диспропорция между полами внутри собачей популяции приняла гигантские размеры, каждая сука была на заметке у кобелей, и появление городской собаки с течкой вызвало ажиотаж. В тот день у лагеря собралось как минимум 40 кобелей, наша собака мгновенно потеряла от такой популярности голову и бросилась бежать, а вся стая с веселым лаем понеслась за ней кругами. «Вот и мясо!» -заорали наши охотники в азарте и побежали за ружьями. Заняв огневую позицию внутри жилого вагона у раскрытого окна, они стали ждать когда стая сделает полный круг и появится в секторе обстрела. Первый же выстрел свалил вожака, черно-белую собаку средних размеров, чем-то напоминавшую лайку. Несчастный пес закрутился на месте, выворачивая глаза из орбит, пока второй выстрел дробью в упор не добил его. Стая рассыпалась по кустам, сучка юркнула под вагон, вокруг добычи стали собираться рабочие. Я настолько опешил от произошедшего, что даже не успел что-нибудь сказать, не то что остановить этот бардак. Ко мне подошел наш моторист и заявил, что после обеда на работу не выйдет, так как нужно свежевать собаку. Я только молча кивнул. С туши сняли шкуру, и отличить ее от барашка стало практически невозможно; из последующих разговоров выяснилось что это далеко не первый случай, и некоторым из бригады приходилось и раньше пробовать собачатину, в основном в армии.
Для меня все это было культурным шоком, работать с этими людьми мне и раньше не доставляло удовольствия, а теперь стало просто противно, и вскоре после этого случая я из Газпрома уволился.