Человек: свобода и лабиринты сознания. Часть первая.
Вот щедрость жизни: любое явление или объект мы можем рассматривать с разных сторон. Как нам нужно, или как захочется.
Итак, человек.
«С точки зрения» Природы - обычное млекопитающее, с аналогичной физиологией. Ветвь на эволюционном древе жизни. Неважно, что по этому поводу думают сторонники иной концепции происхождения жизни. Доказательств-то у них нет. Только игра на эмоциях.
Что отличает нас от других животных? Это поведение. Соотношение детерминированного инстинктивного поведения и поведения свободного. Примерно 80 к 20 у обычных животных, 20 к 80 у человека. И в этом соотношении скрывается первый парадокс.
Его суть заключается в том, что непременным условием появления сознания является возможность его не появления. Сознание есть вероятность, но не абсолют.
8о% свободы означают свободу человека от собственно человека. Иначе говоря, если не считать чисто животные инстинкты, ребенок рождается со способностью СТАТЬ человеком, но это отнюдь не значит, что он им БУДЕТ.
Всем известны истории детей-маугли. Никто из них – никто!- так и не смог стать человеком после возвращения в человеческое общество, более того, несколько лет жизни среди людей привели их к гибели.
Сказанное означает, что человек – именно как сознательное существо - не является созданием природы, духа или еще кого-нибудь. Людьми мы становимся только среди людей. Нет в нас ничего заданного, ничего спущенного сверху, ничего вложенного в душу.
И именно потому мы - люди среди людей, волки среди волков, обезьяны среди обезьян. Все определяется характеристиками воспитательной среды.
Посмотрим на человека с общественной точки зрения, как существа социального.
Те 80% дарованной нам природой свободы при воспитании в человеческом обществе значительно уменьшаются. Для жизни в обществе имеют значение врожденный темперамент, обусловленные им наклонности. Но не только. Часть нашей свободы ограничивается нормами морали, религиозными запретами, другими ограничивающими факторами.
Но если природа была к нам милосердна, оставив настолько свободными, то уже общественная мораль, религия, политика или домашний гнет готовы поработить на все сто процентов.
И здесь мы получаем второй парадокс. Общество по отношению к своим членам действует, как природа по отношению к животным: пытается вывести на уровень общественных инстинктов нормы поведения. Со всеми вытекающими последствиями волюнтаризма.
Но вот мы выбрались, наконец, на волю, пожертвовав добровольно или вынужденно частью свободы.
И теперь мы уже не животные и не социальные существа. Мы – индивидуумы.
Какое новое ограничение свободы действий ожидает нас? Какому изощренному насилию может быть подвергнуто наше сознание, наш ум?
Это формализм. Ум, пойманный в силки формализма, не замечает своей несвободы, не понимает ничего, выраженного иначе, в другой свободной формулировке. Формальный ум кажется сильным, пока речь идет о знакомых вещах. Но стоит измениться обстановке и человек, только что производивший впечатление умного, вдруг оказывается беспомощен и неожиданно глуп.
Что мы можем сделать, чтобы остаться свободными в разумно максимальной степени? Как сохранить свой ум живым, гибким, способным оценивать меняющуюся обстановку, понимать сказанное другими глубже, чем было ими задумано, ведь, в конце концов, именно этого и «хотела» от нас Природа, оставляя такой простор для не инстинктивных действий.
И здесь мы получаем третий парадокс: только там, где мы свободны, мы и есть Человеки. Любое ограничение сверх необходимого есть преступление против личности. Против права иметь свое мнение, думать и чувствовать согласно своей внутренней сути - самой человеческой, самой индивидуальной, самой непостижимой и прекрасной. Если она не задавлена и не искорежена.
Что может быть путеводной нитью в лабиринтах нашего столь несвободного сознания, изначально настолько независимого?
Это поиск объективной истины, это понимание диалектичности, незаданности мира, это осознание, что никто не даст нам готовые рецепты, и что никто вокруг нас не заинтересован в нашей личной свободе и умению думать независимо и ясно.
Это зона индивидуума.
Здесь мы решаем сами, какими быть.
Отказываясь решать самостоятельно, мы отдаем свою истинную, самую высшую степень свободы – свободу мысли в руки тех, кто всегда хотел именно этого – властвовать над думами, обрекая нас на самое страшное рабство – рабство мысли.