Прохоровское сражение - 8

Игорь Абросимов
Фото 8. Дивизионная 76-мм пушка ЗИС-3 - основное противотанковое орудие Красной Армии.



Игорь АБРОСИМОВ

ПРОХОРОВСКОЕ  СРАЖЕНИЕ  И  ЗНАЧЕНИЕ  АРТИЛЛЕРИИ  В  БИТВАХ  ВЕЛИКОЙ  ОТЕЧЕСТВЕННОЙ  ВОЙНЫ 


Глава I. На пике противостояния.

Глава II. Преднамеренная оборона.

Глава III.  Битва началась.

Глава IV. Наступление противника продолжается: Обоянь и Прохоровка

Глава V. Немцы наступают, но стабильность фронта сохранена

Глава VI. Кризис обороны.

Глава VII. На Прохоровском направлении.

Глава VIII. Вторая неделя сражения: Ожесточенность боев не спадает...

Глава IX. Легендарный бой на «танковом поле»: Накануне.

Глава X. Легендарный бой на «танковом поле»: «Надо отдать справедливость противнику - действует слаженно и напористо...»

Глава XI. Итоги: «Тут ни прибавить, ни убавить, - так это было на земле...»

Примечания.

Использованная литература.

Схема боевых действий Воронежского фронта 5 - 13 июля 1943 г - http://www.proza.ru/2011/07/29/1203
Схема операции на Прохоровском направлении 10 -15 июля 1943 г. - http://www.proza.ru/2014/02/12/1065





Глава VIII. Вторая неделя сражения: Ожесточенность боев не спадает...


1.

В ходе Прохоровского сражения, в наступательных и оборонительных боях в полосе 2-го танкового корпуса СС, на пике сражения - в боях 12 июля, приняли участие с советской стороны части четырех танковых корпусов и семи стрелковых дивизий из состава танковой и двух общевойсковых армий. Соотношение сил сторон, если говорить о численности войск и бронетехники, сложилось в пользу советских войск. Принимая в расчет две бригады 5-го механизированного корпуса, которые составляли резерв П.А.Ротмистрова, но 12 июля в бой фактически не вступили, на данном направлении было собрано примерно 520 танков и САУ против менее чем 300 танков и штурмовых орудий противника. Успешной реализации почти двукратного преимущества, а об этом речь еще впереди, препятствовало, о чем уже неоднократно упоминалось, качественное состояние танкового парка, наличие большого количества легких танков Т-70, не менее трети от общего их числа, а также, и это во многих случаях становилось главным, недостатки оперативно-тактического применения бронетехники. Численность советских войск была выше примерно в 1,5 раза, но как показал предшествующий опыт, это также не является решающим фактором, который напрямую влияет на успех операций.

Своеобразной кульминацией сражения, благодаря чрезвычайной концентрации сил и крайней ожесточенности столкновения, стал бой на «танковом поле» юго-западнее Прохоровки. В ходе боя 18-й и 29-й танковые корпуса 5 гв. танковой армии П.А.Ротмистрова и действовавшие совместно с ними 42-я гв. стрелковая дивизия и 9-я гв. воздушно-десантная дивизия 33 гв. стрелкового корпуса 5-й гв. армии А.С.Жадова, о которых при описании боя не всегда вспоминают, столкнулись со 2-м танковым корпусом СС. Танковые корпуса атаковали немцев на фронте шириной примерно в 6 км, где им противостояла танково-гренадерская дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Фланги «Лейбштандарта» частью сил прикрывали две танково-гренадерские дивизии СС – «Рейх»  и «Мертвая голова».

Одновременно с отражением наступления на «танковом поле» противник стремился охватить фланги атакующих. Благодаря самоотверженности воинов правофланговых 52 гв., 95 гв. и 97 гв. стрелковых дивизий 33-го гв. стрелкового корпуса 5-й гв. армии, развернутых на участке фронта справа, в излучине реки Псел, где действовала дивизия СС «Мертвая голова», замысел противника был сорван. На левом крыле 5-й гв. танковой армии, в полосе дивизии СС «Рейх» и 167-й пехотной дивизии, последняя прикрывала стык с боевыми порядками 3-го танкового корпуса армейской группы «Кемпф», наступали и сдерживали противника 2-й и 2-й гв. Тацинский танковые корпуса, а также 183-я и 375-я стрелковые дивизии 48-го стрелкового корпуса 69-й армии.

Основные силы 5-го гв. механизированного корпуса армии П.А.Ротмистрова , который предполагалось задействовать во втором эшелоне, были переброшены на другой участок фронта, для усиления обороны по реке Северский Донец. Объединенные в группу под командованием заместителя командующего 5-й гв. танковой армией генерал-майора К.Г.Труфанова, они действовали совместно с соединениями 69-й армии В.Д.Крюченкина против наступавших дивизий 3-го танкового корпуса, создававших реальную угрозу глубокого охвата боевых порядков советских войск и выхода противника на коммуникации на северо-восток. В отряд генерала Труфанова вошли 11я гв. и 12-я гв. механизированные бригады, 1-й гв. мотоциклетный полк, 53-й гв. отдельный танковый полк 5-го гв. механизированного корпуса и 26-я гв. танковая бригада 2-го гв. танкового корпуса. Для создания противотанкового рубежа второго эшелона на случай прорыва немцев в этом направлении из состава 3-го механизированного корпуса взяли также 1447-й самоходно-артиллерийского полк и 104-й гв. истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Уход значительных сил с главного направления ослабил возможности войск, собранных для контрудара. Помимо этого до минимума сокращался резерв командующего армией, который ограничивался теперь 10-й гв. механизированной и 24-й гв. танковой бригадами 5-го гв. механизированного корпуса.

Бои на левом и правом крыле по своей ожесточенности не уступали противостоянию в центральной полосе, где наносился  контрудар основными силами армии П.А.Ротмистрова, о чем речь пойдет ниже. Потери дивизий СС «Мертвая голова» и «Рейх» в живой силе и технике 12 июля были примерно такими же, как в дивизии «Лейбштандарт». Заметим, что напряженное положение на флангах не оставляло возможностей для наращивания сил в полосе 18-го и 29-го танковых корпусов, особенно во второй половине дня, когда подобный маневр мог существенно изменить ситуацию в пользу Красной Армии.

Но самое главное, армии А.С.Жадова и В.Д.Крюченкина своим упорным сопротивлением внесли определяющий боевой вклад в результаты самого напряженного дня Прохоровского сражения, вклад не меньший, чем танковая армия П.А.Ротмистрова. Именно они сорвали планы противника по разгрому стратегических резеров и предотвратили поражение войск Воронежского фронта. Поэтому само понятие «танковое сражение» применительно к операциям Второй мировой войны является весьма условным. Даже там, где применение танков было массовым, боевые действия носили и не могли не носить ярко выраженного общевойскового характера, в ходе которых, как известно, особое место всегда занимала артиллерия.

2-й танковый корпус генерал-майора А.Ф. Попова, который понес большие потери в предшествовавших боях и имел на 12 июня в своем составе только 56 танков, был лишь частично боеспособен. Его участие в боях 12 июля на левом крыле танковой армии стало поэтому весьма ограниченным. Гораздо большими возможностями обладал левофланговый 2 гв. Тацинский танковый корпус. Командир соединения полковник А.С Бурдейный для выполнения поставленной наступательной задачи, имевшей целью сковать силы противника, действовал силами 4-й гв. полковника А.К. Бражникова, 25-й гв. подполковника С.М.Булыгина танковых бригад и 4-й гв. мотострелковой бригады полковника В.Л.Савченко, поддержанных корпусными 1500-м истребительно-противотанковым и 273-м минометным полками, а также 755-м отдельным истребительно-противотанковым артиллерийским дивизионом. Одна танковая бригада корпуса, как уже упоминалось, была включена в группу генерала Труфанова. После ухода этой бригады в корпусе вместо 140 осталось только 94 танка.

В дивизии СС «Рейх» находилось в строю 95 танков и штурмовых орудий. Два танково-гренадерских полка дивизии и разведывательный батальон поддерживались 12 противотанковыми самоходами на легкобронированных гусеничных лафетах «Мардер» и 46 противотанковыми пушками, а также примерно 50 артиллерийскими орудиями полевой артиллерии калибром от 105 до 150 мм. Сломить сопротивление столь мощного соединения, продемонстрировавшего к тому же свой высокий уровень в боях предыдущих дней, советскому командованию вряд ли представлялось реальным. Однако, связать противника на этом участке фронта успешным боем было необходимо.

В ночь на 12 июля саперы проделали проходы для танков в железнодорожной насыпи и минных заграждениях. Утром гвардейцы-тацинцы атаковали эсэсовцев, поддержанные огнем только трех десятков 120-мм минометов минометного полка, что не могло нанести обороняющимся реального ущерба. Огневому воздействию не смогли придать достаточной силы участвовавшие в наступлении боевые машины приданного 16-го гв. минометного полка «катюш». Несмотря на это, в первые часы боя удалось потеснить противника на несколько километров, но явное неравенство сил заставило прекратить атаки. В немалой степени помешало добиться успеха отсутствие налаженного взаимодействия с частями 183-й и 375-й стрелковых дивизий, ведущих бой на этом участке фронта, Не обладая достаточной артиллерийской поддержкой, танкисты не смогли воспользоваться огневым воздействием на противника дивизионной артиллерии стрелковых соединений. 

Во второй половине дня танки противника пытались смять бригаду подполковника С.М. Булыгина ударом в ее открытый фланг, но были отражены с помощью батарей выдвинутого на этот участок 1500-го истребительно-противотанкового полка. В ходе боя из 19 ед. 45-мм пушек полк потерял 10, было разбито и повреждено 15 автомашин «Виллис», используемых в качестве тягачей, убито и ранено 35 артиллеристов.

Втянувшись в напряженные бои, корпусу А.С Бурдейного удалось сковать силы противника на левом крыле 5-й гв. танковой армии. Но это было достигнуто ценой немалых потерь. 12 июля две танковые бригады 2-го гв. танкового корпуса потеряли 51 танк (54% от принявших участие в бою), причем 33 безвозвратно. Потери личного состава в трех бригадах – около 400 чел., из них более 160  безвозвратные. Отметим, что потери танковых бригад корпуса и в относительных, и в абсолютных значениях соответствуют потерям  18-го танкового корпуса, который действовал на направлении главного удара юго-западнее Прохоровки.

В это же время, прикрывая полосу между 29-м и 2-м гв. танковыми корпусами, части 2-го танкового корпуса -- 169-я танковая бригада полковника И.Я.Степанова с приданным батальоном 58-й мотострелковой бригады, вела тяжелый оборонительный бой на южной окраине хутора Сторожевого с подразделениями танково-гренадерского полка СС «Германия» из состава дивизии «Рейх», поддержанными 12 танками. Под вечер, выйдя из окружения в направлении Правороти, бригада закрепилась северо-восточнее Сторожевого, но отдельные группы наших бойцов прорывались к своим и после полуночи. За день боя, также немало сделав, чтобы сковать противостящего противника, бригада И.Я.Степанова потеряла 14 танков и осталась с 9 боеспособными машинами (5 - Т-34 и 4 - Т-70), которые были сведены в один батальон.

Две другие танковые бригады корпуса А.Ф.Попова - 26-я и 99-я, имевшие в строю в начале дня в общей сложности только 32 танка (18 и 14  соответственно), а также 56-я мотострелковая бригада (без одного батальона) весь день в боях не участвовали. Только вечером по приказу командира корпуса они с ходу, без достаточной подготовки и поддержки пытались контратаковать дивизию «Рейх» в районе Тетеревино, но успеха не добились, лишившись при этом 8 машин. 12 июля 2-й танковый корпус потерял около 200 чел. личного состава, из них до 60 - безвозвратно.   

В эпицентре событий в излучине реки Псел, где советские войска пытались ликвидировать, а противник, напротив, вскрыть плацдарм, захваченный на северном берегу реки, оказался ветеран сражения на Курском выступе - 52-я гв. стрелковая дивизия, введенная в состав 5 гв. армии. Дивизия, стоявшая в полосе главного удара эсэсовского танкового корпуса с первого дня Курской битвы, всю неделю не выходила из напряженных боев. Насчитывая в своих рядах примерно треть личного состава (3,4 тыс. чел.), что позволяет приравнять ее по боевым возможностям лишь к стрелковому полку, 52-я гв. оказалась достойным противником в ходе неравного боя с превосходящими силами «Мертвой головы». Совместно с воинами 95 гв. стрелковой дивизии полковника А.Н.Ляхова, с ходу вступавшими в бой, а также 11-й мотострелковой бригады 10-го танкового корпуса гвардейцы под командованием подполковника Г.Г.Пантюхова не допустили прорыва немцев в тыл танковой армии.

В ночь на 12 июня эсэсовцам удалось навести переправу через Псел и бронетехника была переброшена на плацдарм. Разведке не удалось вовремя обнаружить появление танков на этом участке фронта, а командованию, соответственно, правильно оценить обстановку, что поставило советские войска в сложное положение.

А.С.Жадов, который с утра находился на КП командующего артиллерией 95-й стрелковой дивизии и понял всю опасность ситуации, выдвинул сюда для усиления возможностей обороняющихся свой резерв – 6-ю гв. воздушно-десантную дивизию полковника М.Н.Смирнова, которая частью сил также приняла участие в бою. Положение осложнялось тем, что советские войска не имели на этом участке танков, подготовленной системы инженерных заграждений и укреплений и, особенно, минных полей. Плохо обстояло дело и с обеспечением боеприпасами. Части 95-й гв. стрелковой дивизии при выходе в район обороны имели по 1 – 1,5 боекомплекта, однако, через несколько часов боеприпасы оказались на исходе, а их вывоз из армейских складов в сложной боевой обстановке не был организован.

Только вечером 12 июля на угрожаемое направление вышли по приказу Ротмистрова 24-я гв. танковая и 10-я гв. механизированная бригады 5 гв. механизированного корпуса, все наличные резервы танковой армии. В бой в тот день бригады не вступили, противник сильно потеснивший наши части, которые понесли большие потери, тем не менее, уже был остановлен. Таким образом, стрелковые дивизии, лишенные танковой поддержки, с опорой на артиллерию, выстояли против сокрушительных «танковых клиньев» [VIII-1].


2.

Сражение 12 июля на Прохоровском направлении названо в истории встречным танковым сражением, решившим в конечном счете исход Курской битвы. При этом зачастую ставится знак равенства между боем на «танковом поле» и боями на всем Прохоровском направлении. Суждение о решающем их влиянии на весь ход военных действий, а также о том, что оно было крупнейшим танковым сражением Второй мировой войны, закрепилось позднее в военно-исторической литературе и нашей исторической памяти. До сих пор это сражение продолжает представляться как встречное и непосредственное столкновение двух лавин танков, наступающей немецкой и устремившейся в могучем отпоре врагу советской. Масштабы происшедшего подчеркиваются количеством участвовавших боевых машин. Этим как бы еще раз подтверждалась определяющая роль и значение танков, их влияние на весь ход Второй мировой войны.

Прохоровское направление в качестве главного и решающего в ущерб значению направления на Обоянь ярко проявилось при освещении истории Курской битвы в послевоенное время. Еще по свежим следам событий, согласно отчету штаба 5-й гв. танковой армии, а также позднее, по воспоминаниям бывшего командующего армией П.А.Ротмистрова, повторяемым в многочисленных публикациях, количество танков с обеих сторон доходило якобы до полутора тысяч. Все это хорошо вписывалось не только в пропагандистский по своему характеру военно-исторический контекст, но подчеркивало «танковый» характер основных военных событий. Главная причина такой трактовки - заинтересованность П.А.Ротмистрова представить действия именно его армии в боях под Прохоровкой ключевым моментом всей Курской битвы. Став после войны доктором военных наук, профессором, начальником Военной академии бронетанковых войск, он в своих книгах старался представлять дело именно таким образом. С опорой на поддержку руководства Министерства обороны, которое командовало военной наукой, сосредоточенной в Институте военной истории этого ведомства, не без давления партийно-идеологических инстанций и с помощью монополизированных средств массовой информации удалось создать заведомо искаженную картину происшедшего.

Недоступность архивов, куда с большими ограничениями допускались лишь исследователи, полностью разделявшие официально утвержденные взгляды на события прошедшей войны, не позволяла разрабатывать иные исторические концепции. В результате активные участники и руководители сражения, в первую очередь гвардейцы М.Е.Катукова, их заслуги и вклад в победу, многие годы оставались в тени. Недаром в воспоминаниях Г.К.Жукова можно прочесть следующие строки: «В своих мемуарах бывший командующий 5-й гв. танковой армией П.А.Ротмистров пишет, будто бы решающую роль в разгроме бронетанковых войск армий «Юг» сыграла 5-я гв. танковая армия. Это нескромно и не совсем так. [Последняя фраза подчеркнута автором с помощью шрифта. – И. А.] Обескровливали и изматывали врага войска 6-й и 7-й гвардейских и 1-й танковой армий, поддержанные артиллерией резерва Главного Командования и воздушной армией...» [VIII-2] Не впадая в противоположную крайность, можно еще раз подтвердить, что бои ни на Обоянском, ни на Прохоровском направлении не могут быть выделены по своей напряженности и оперативному значению. И на том, и на другом направлении, с самого начала и до конца оборонительной операции, шли в равной степени напряженные бои, в ходе которых решались исход и перспективы противостояния на советско-германском фронте.

Не выдерживает критики положение, изложенное Ватутиным в докладе Сталину, а позднее прямо сформулированное Ротмистровым, что 5-я гв. танковая армия под его командованием обеспечила в ходе сражения под Прохоровкой не только оперативно-тактический успех, но успех стратегический. Окончательно исчерпав свой наступательный потенциал, Вермахт якобы именно по результатам Прохоровского сражения 12 июля свернул проведение операции «Цитадель» и под напором советских войск начал отход на исходные позиции.

Тут Ротмистров несколько сместил события во времени. Он не захотел принять во внимание, что с 13 по 15 июля крупномасштабные боевые действия на Прохоровском направлении, как и на других участках Воронежского фронта, продолжались и только в результате крайнего напряжения сил удалось сдержать противника. Успехи немцев в те дни можно назвать частными и ограниченными, но попытки стрелковых частей 5 гв. армии наступать на некоторых участках фронта при огневой поддержке танкистов 5-й гв. танковой армии отбивались противником огнем полевых орудий и минометов. Как и накануне, советская артиллерия не смогла организовать эффективного огня для поддержки наступающих войск, в первую очередь, не смогла на должном уровне провести контрбатарейную борьбу, что негативно отразилось на ходе операции.

Напряженность боев и потери советских войск не дают никаких оснований утверждать, что накал боев  ослаб, что Прохоровское сражение на этом закончилось. Недаром все, что происходило на южном фасе Курской дуги после 12 июля, не находило до последнего времени своего достойного отражения в военно-исторической литературе. Считалось, что исчерпав свои возможности и потерпев неудачу, Вермахт начал отвод войск.

На самом деле главное направление боевых усилий противника сместилось. 2-й танковый корпус СС и 3-й танковый корпус армейской группы «Кемпф» с 13 по 15 июля наращивали активность, стремясь срезать выступ в междуречье Северского Донца и Липового Донца, прочно занимаемого советскими войсками с самого начала операции. Разобщая боевые порядки 4-й танковой армии и армейской группы «Кемпф», выступ заставлял обе группировки отвлекать значительные силы для прикрытия флангов. Манштейн надеялся, ликвидировав выступ, не только уничтожить находившиеся там войска 69-й армии, но и высвободить силы для дальнейшего наступления в сторону Курска, в частности, для  выхода к Прохоровке с юга. Соединениям 48-го стрелкового корпуса 69-й армии, - 89-й гв., 81-й гв., 93-й гв., 375-й и 183-й стрелковым дивизиям, которые понесли серьезные потери в предшествующих боях, во взаимодействии со 2-м гв. танковым корпусом и бригадами 5-го гв. механизированного корпуса 5-й гв. танковой армии предстояли новые тяжелые испытания.

13 июля в ставке Гитлера в Восточной Прусии, куда Манштейн был срочно вызван на совещание, посвященное ходу операции и решению вопроса о ее свертывании, фельдмаршал заявил: «После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу!» Манштейн надеялся, что в случае успешных действий 2-го танкового корпуса СС и 3-го танкового корпуса Гитлер разрешит использовать для наращивания удара резерв группы армий «Юг» - 24-й танковый корпус. Корпус под командованием генерала В. Неринга - 23-я и 7-я танковые дивизии и танково-гренадерская дивизия СС «Викинг», дислоцированный западнее Харькова,  представлял собой значительную силу, в его составе насчитывалось более 180 танков и штурмовых орудий. Вечером 12 июля Манштейн, перед отъездом на совещание в Ставку, направил приказ Нерингу о сосредоточении 23-й танковой дивизии и дивизии «Викинг» в районе Белгорода. Так что ослабления боевого напряжения не ожидалось.


3.

Для реализации планов в междуречье на рассвете 14 июля два танково-гренадерских полка и танковая группа дивизия СС «Рейх» совместно со 167-й пехотной дивизией нанесли удар в восточном направлении в районе Ясная Поляна - Беленихино по позициям 183-й А.С.Костицына и 375-й П.Д.Говоруненко стрелковых дивизий, действовавших во взаимодействии с 4-й гв. и 25-й гв. танковыми бригадами и 4-й гв. мотострелковой бригадой 2-го гв. Тацинского танкового корпуса А.С.Бурдейного. Ко времени начала наступления части гвардейцев-тацинцев, в т.ч. 4-я гв. мотострелковая бригада, которая являлась основой обороны корпуса, не закончили перегруппировки и подготовки к отражению атак. Днем, штурмом овладев Беленихино, эсэсовцы продолжили наступление к Шахово, опорному пункту и узлу коммуникаций в междуречье. Перевес был на стороне противника - в дивизии СС «Рейх» в начале наступления было 83 танка и 24 штурмовых орудия, 2-й гв. танковый корпус противостоял 41 танком, в т.ч. 25 легкими. 26-я гв. танковая бригада, где числилось 39 танков, оставшихся в строю, оборонялась на другом участке, в районе Шахово, фронтом на восток.

К Шахово, навстречу эсэсовцам, на стыке 48-го и 35-го стрелковых корпусов, использовав плацдарм на западном берегу Северского Донца у села Ржевец, перешли в наступление 6-я, 7-я и 19-я танковые дивизии, а также 168-я пехотная дивизия 3-го танкового корпуса. 6-я и 7-я танковые дивизии преодолевали сопротивление двух дивизий 35-го стрелкового корпуса - 305-й стрелковой дивизии и 92-й гв. стрелковой дивизии, командир которой полковник В.Ф.Трунин был накануне снят с занимаемой должности. Долго сдерживать противника стрелковые полки не смогли, однако, благодаря героическим усилиям артиллеристов приданного 532-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка майора И.Г.Ястребского (16 76-мм пушек ЗИС-3) из состава 10-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады и танкистов сводной роты 96-й танковой бригады генерал-майора В.Г.Лебедева (9 танков Т-34), прорыв обороны удалось предотвратить. При этом полк И.Г.Ястребского к 14 час. потерял все пушки, но артиллеристы продолжали бой, отбиваясь от атакующих стрелковым оружием и гранатами.

Прочность обороне в данной полосе, у основания восточного фаса выступа, образованного советскими войсками между Северским Донцом и Липовым Донцом, придавал отряд генерала К.Г.Труфанова - 11-й гв. и 12-й гв. механизированные бригады 5-го гв. механизированного корпус и 53-й отдельный танковый полк 5-й гв. танковой армии. Когда танки противника прошли через боевые порядки 11-й гв. механизированной бригады полковника Н.В.Грищенко, пехотинцы остались на своих рубежах, стойко отражая атаки гренадеров. Немецкие танки были встречены развернутым во втором эшелоне 53-м отдельным танковым полком майора Н.А.Курносова. В результате подвижного боя, действуя умело и бесстрашно, танкистам удалось до вечера сдерживать противника. Из 25 танков Т-34, оставшихся в строю на утро 14 июля, полк потерял 16 машин.

Замкнуть кольцо в районе Шахово, перерезав 12-км горловину «мешка», в котором находились советские войска в междуречье, противнику удалось только утром 15 июля. Н.Ф.Ватутин считал, что клин между Северским Донцом и Липовым Донцом надо удерживать любой ценой. Он не учитывал соотношения сил на этом участке фронта, плохо представляя сложившуюся ситуацию, когда части, удерживающие фронт в полосе наступления ударных группировок противника были смяты либо, не выдержав нажима, отходили к северу. В результате в полном окружении могли оказаться четыре стрелковые дивизии. Понимая критическое положение войск на территории междуречья, командир 48-го стрелкового корпуса генерал-майор З.З.Рогозный, взяв на себя тяжелую ответственность, отдал после полуночи устный приказ об отходе. Связи с командованием армии и фронта у него в это время не было, а угроза перекрытия всех путей отхода стала необратимой. Рогозный, находясь ночью в боевых порядках войск, сохраняя выдержку и самообладание, лично, совместно с оперативной группой штаба корпуса, руководил выводом из окружения обескровленных дивизий. Однако, после завершения операции Н.Ф.Ватутин оценил действия командира корпуса как неудовлетворительные и объявил ему выговор.

Относительный успех противника, которому тем не менее не удалось радикально блокировать и уничтожить советские войска, определился несколькими обстоятельствами. Изначально трудно было надеяться на успех, отражая ограниченными силами наступление на узких участках  танково-гренадерской, трех танковых и двух пехотных дивизий противника, одновременно удерживая растянутый до 35 км фронт обороны. В дивизии СС «Рейх» и трех танковых дивизиях 3-го танкового корпуса перед началом наступления 14 июля насчитывалось до 300 танков и штурмовых орудий, а в бригадах 2-го гв. танкового корпуса и в частях отряда генерала Труфанова в строю осталось примерно 140 боевых машин. Танковые атаки, поддержанные авиационными ударами, отбивала войсковая артиллерия частей и соединений, корпусной 1500-й и армейский 689-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки, 10-я и 32-я истребительно-противотанковая артиллерийские бригады. Поддержка обеспечивалась также корпусным 273-м минометным полком и 16-м гв. минометным полком «катюш», в интересах войск в междуречье действовала 27-й пушечная артиллерийская бригада. Сравнительно сильная артиллерийская группировка испытывала, однако, острый недостаток боеприпасов, запас которых не удалось восполнить накануне. Положение с артиллерийскими выстрелами стало катастрофическим в разгар боя.

На низком уровне оказалась управляемость соединений, так как сформированное буквально накануне ввода в сражение управление 48-го стрелкового корпуса, укомплектованное, в основном, из офицеров, не имевших минимального боевого опыта, не могло эффективно управлять даже прямо подчиненными ему соединениями и частями. Тем более, не было навыков и наработок организации взаимодействия с войсками, действовавшими совместно. Что касается отряда генерала Труфанова, объединившего части 5-й гв. танковой армии, выдвинутые в междуречье, то он вообще не имел штаба либо иного аппарата управления. Командиры, которые в ряде случаев также не имели достаточного опыта и не обладали к тому же должным уровнем оперативно-тактической подготовки, вынуждены были действовать самостоятельно, ориентируясь очень часто на собственную оценку обстановки. Не способствовали устойчивому управлению частые и длительные нарушения связи из-за бомбежек и обстрелов.

Нельзя не отметить, что потери, многодневное перенапряжение и усталость привели к тому, что после 12 июля рядовой и командный состав стрелковых дивизий 69-й армии нередко под ударами противника проявлял нестойкость и в ряде случаев без приказа оставлял свои позиции. С 12 по 17 июля на участке обороны перечисленных выше пяти дивизий заставы и маневренные группы 92-го полка НКВД по охране тыла Воронежского фронта задерживали более 3,6 тыс. чел., оставивших поле боя. 14 июня положение стало особенно напряженным, позиции покидали без приказа взводами и ротами. Как отмечалось в спецсообщении отдела контрразведки «Смерш» 69-й армии, например, в тот день «…заградотрядом в районе с. Кащеево были задержаны два обоза 92-й гв. сд в количестве 25 подвод с личным составом 200 человек». Если учесть, что в составе некоторых дивизий насчитывалось в этот период не более 3,5 тыс., а в стрелковых полках оставалось менее 700 чел., становятся понятными трудности, которые необходимо было преодолеть.

14 июля советские войска, ведущие боевые действия в этом районе, потеряли по далеко не полным данным 2300 чел., в т.ч. не менее 680 безвозвратно. Неполнота сведений о потерях за день связана с тем, что в ходе боев, при поспешных отходах и выходе из окружений штабные документы некоторых частей были утеряны. Боевое донесение штаба 2-го гв. танкового корпуса, отправленное на имя Ротмистрова в ночь на 15 июля, завершается следующим выводом: «В результате тяжелых боев и массированных налетов авиации корпус имеет значительные потери в личном составе и материальной части. Управление нарушено, бригады, кроме 26 гв. тбр, небоеспособны. Прошу отвести корпус за линию пехоты, и дать хотя бы незначительное время для приведение в порядок частей корпуса».

15 июля 26-я гв. танковая бригада подполковника С.К.Нестерова, о которой упоминалось в донесении, сохранившая в строю 24 боеспособных танка, и немногочисленные арьергарды отступающих стрелковых дивизий, отражая танковые атаки противника, получили поддержку 10-й гв. механизированной бригады полковника И.Б.Михайлова 5-го гв. механизированного корпуса, что позволило закрепиться на новом рубеже обороны. При этом 26-я гв. танковая бригада потеряла за день 16 боевых машин, т. е. большую часть наличных, 10-я гв. механизированная бригада – 13 танков из 41 боевой машины танкового полка, находившихся в строю в начале дня. На соседнем участке фронта полосу обороны на новых рубежах удерживали мотострелки 11-й гв. полковника Н.В.Грищенко и 12-й гв. полковника Г.Я.Борисекно механизированных бригад, которые организованно отбивали атаки противника. 

За два дня, 14 и 15 июля, только 375-я стрелковая дивизия потеряла более 2300 чел. Дивизия прикрывала 15 июля отступление других соединений 48-го стрелкового корпуса, вырывалась из мешка последней и, естественно, ей пришлось особенно тяжело. Среднесуточные потери дивизии в 1000 чел. и более мы не встретим ни в одном из соединений Воронежского фронта, даже в самые тяжелые дни операции «Цитадель», что само по себе демонстрирует неспадающее напряжение и ожесточенность боев на последнем ее этапе. Из доклада командира дивизии полковника П.Д.Говоруненко Военному совету 69-й армии о боевых действиях 15 июля: «К 11.30 передовые части прорвались через огневое кольцо, потеряв значительную часть людского состава, лошадей и вооружения. В 12.00 противник перешел в атаку, перекрыл лог Сухая Плота и этим отрезал пути отхода остальным частям дивизии. Арьергарды в составе двух усиленных батальонов не вышли, вместе с ними пропали без вести командир 1241 сп майор Карклин, командир 1243 сп подполковник Фролов, начальник связи капитан Цукасов, два командира батальонов и ряд командиров средней группы.»

В течение дня 15 июля, вырвавшись из мешка, советские войска прочно заняли оборонительные рубежи и остановили продвижение противника в районе Провороти. На следующий день, 16 июля, войска группы армий «Юг» продвинуться вперед уже не смогли. Прекратив наступательные действия, противник перешел к обороне.

Последний этап Прохоровского сражения завершился. Несмотря на ограниченные силы и средства, войска 69-й армии при поддержке частей 5-й гв. танковой армии остановили врага, стремившегося выйти к Прохоровке с юга. 17 июля немцы начали отвод своих войск на исходные рубежи. Но произошло это, как мы убедились, отнюдь не в результате событий на «танковом поле» и началось не сразу после этого легендарного боя.


4.

Картина как всей Курской стратегической оборонительной операции, так и Прохоровского сражения, столь искаженно представленная в советской историографии, подается подобным образом в некоторых работах и сегодня. Конечно, авторы стараются обходиться без крайностей, сохраняя вместе с тем общую картину без принципиальных изменений. Между тем в последние годы в работах В.Н.Замулина, Л.Н.Лопуховского и др. военных историков сделана серьезная попытка приблизиться к истине, опираясь на твердую основу документальных источников.

Необходимо добавить, что сражение на Прохоровском направлении и бой на «танковом поле» под Прохоровкой 12 июля не представляются сегодня некими неповторимыми и уникальными. Это не значит, конечно, что особое место боя на «танковом поле» 12 июля в нашей военной истории следует подвергнуть сомнению. Кроме того это событие, взятое как яркий боевой пример, позволяет в полной мере проследить особенности всего непростого, и трагического, и героического, выпавшего на долю нашей армии и нашего народа. Именно поэтому в предлагаемой работе бой на «танковом поле», хорошо и в деталях изученный, будет рассмотрен особенно подробно.

Рассматривая Прохоровское сражение в общем контексте Курской оборонительной операции Воронежского фронта, не следует терять из виду, что даже по количественному составу войск и бронетехники, а также оперативным результатам оно не может заслонять других боевых событий Курской битвы, в первую очередь в части массирования бронетехники. В первые же часы операции «Цитадель» три дивизии 48-го танкового корпуса сосредоточили на 8-км полосе главного удара около 600 танков и штурмовых орудий. Беспрецедентное количество боевых машин дивизии «Великая Германия», до 360 ед., действовало при этом только в районе Черкасского - Коровино. Преодолев упорное сопротивление стрелковых и артиллерийских частей 6 гв. армии, прорвав главную полосу обороны, немцы уже на второй день наступления вышли ко второй оборонительной полосе. Здесь на участке фронта протяженностью в 20 - 24 км была развернута 1-я танковая армия - 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса в первом эшелоне и 31-й танковый корпус - во втором. Примерно 550 танкам и штурмовым орудиям 48-го танкового корпуса, который понес некоторые потери в первый день операции, но не снизил заметно своего боевого потенциала, противостояло до 430 боеготовных танков из состава только двух корпусов первого эшелона 1-й танковой армии. Всего в бою в этой полосе фронта, без ввода в сражение второго эшелона, которое произошло позднее, с обеих сторон приняло участие примерно 980 ед. бронетехники.   

Для сравнения укажем, что в ходе сражения на Прохоровском направлении 12 июля в составе 18-го, 29-го, 2-го и 2-го гв. танковых корпусов 5 гв. танковой армии, действовавших в полосе протяженностью 18 - 20 км, находилось примерно 520 танков и САУ. Противостоящие им три танково-гренадерские дивизии 2-го танкового корпуса СС в это время имели в строю до 300 танков и штурмовых орудий. Таким образом, с обеих сторон противниками было задействовано примерно 820 ед. бронетехники.

Несколькими днями ранее, 8 июля, на Прохоровском направлении был проведен контрудар силами 2-го гв., 2-го и 5-го гв. танковых корпусов по боевым порядкам танково-гренадерской дивизии СС «Рейх». В составе этих корпусов состояло примерно 350 танков. В эсэсовской дивизии насчитывалось более 100 танков и штурмовых орудий. 12 июля на Прохоровском поле 29-й и 18-й танковые корпуса атаковали примерно таким же количеством боевых машин дивизию СС «Лейбштандарт», которая располагала меньшим почти на треть количеством танков и штурмовых орудий, чем дивизия «Рейх». Даже если учесть, что периодически в полосе наступления двух советских танковых корпусов, на флангах дивизии «Лейбштандарт», могли действовать несколько десятков боевых машин дивизий СС «Рейх» и «Мертвая голова», общее количество бронетехники с обеих сторон ненамного превышало 450 ед., отмеченных нами в контрударе 8 июля. Советские танкисты потеряли 8 июля примерно 100 танков, существенно меньше, чем на Прохоровском поле 12 июля, а противник примерно такое же количество, как в бою под Прохоровкой.

Таким образом, бой на «танковом поле» примечателен массированием сил на ограниченном пространстве и ожесточенностью схваток, а не количеством использованных боевых машин. Нельзя сказать также, что результаты его и влияние на ход Прохоровского сражения в целом превзошли действия той же 1-й танковой армии в первые, самые критические дни Курской оборонительной операции.

Изложение событий, подобное предложенному Ротмистровым, вполне устроило официальную советскую историографию. Причиной может служить, в частности, то обстоятельство, что еще недавно в западной интерпретации истории Второй мировой войны решение Гитлера свернуть операцию «Цитадель», принятое им на совещании 13 июля в присутствии Манштейна и Клюге, связывалось исключительно с высадкой союзников на Сицилии, с решающим влиянием именно этого фактора. Весьма вероятно, как утверждают в своих воспоминаниях некоторые генералы Вермахта, события на Средиземноморском театре и имели определенное воздействие на принятие такого решения. Очевидно, однако, что главным и решающим в этом плане стало положение на советско-германском фронте.

Именно 12 июля войска Западного и Брянского фронтов начали наступление против 2-й танковой и 9-й полевой армий группы армий «Центр» в районе Орла, причем за день до этого, 11 июля, предприняли разведку боем, которую противник принял за начавшийся контрудар. Наступление поддержали войска Центрального фронта, которые к тому времени окончательно остановили наступление Вермахта на северном фасе Курской дуги. Таким образом на операции «Цитадель» был поставлен крест, встреча под Курском состояться уже не могла и отменялась окончательно. Тогда же германскому командованию стало известно о подготовке к наступлению войск Южного и Юго-Западного фронтов, что ставило под угрозу весь южный фланг войск Манштейна. 16 июля это наступление началось, для восстановления положения германское командование использовало свой резерв на данном театре – 24-й танковый корпус. Кроме того 2-й танковый корпус СС, который ввиду окончания операции «Цитадель» мог быть использован в качестве «пожарной команды» на других участках фронта и выводился из сражения на Курском выступе, также перебрасывался на юг. В этой ситуации Манштейн, не достигнув успеха 13 - 15 июля и выполняя решение фюрера, мог решить только одну задачу - с наименьшим ущербом отвести свои войска на исходные позиции. Держать фронт обороны по периметру вклинивания протяженностью в 90 км при отсутствии перспектив осуществить окружение советских войск на Курском выступе теряло смысл и было рискованно.

Не вызывает сомнений, однако, что бой на Прохоровском поле как одно из самых примечательных событий Второй мировой войны не может не привлекать внимания сегодня. И вряд ли положение изменится в будущем. Всегда, когда речь идет о Курской оборонительной операции «танковое поле» под Прохоровкой оказывается на особом положении, т. к. именно здесь наиболее полно проявились все особенности противоборства на Курской дуге. Вот почему и в настоящем очерке мы постараемся остановиться на боевых эпизодах 12 июля под Прохоровкой более подробно.

Очень важно, чтобы при описании боевых действий из рассмотрения не исчезали некоторые важные обстоятельства, их характеризующие, к числу которых относится роль и значение артиллерии. То, что советские войска понесли 12 июля в бою на «танковом поле» громадные потери, не добившись решающего успеха, и это не дает оснований для его завышенных оценок, во многом объясняется именно слабым артиллерийским обеспечением, недооценкой советским командованием его роли, надеждами, возлагаемыми на всесилие «бронированного кулака».

Как и весь ход сражения на Прохоровском направлении, бой этот лишний раз подтвердил, что недооценка артиллерии и недостатки ее тактического использования не могут не привести к самым тяжелым осложнениям, чем и определяется роль, которую сыграли артиллерийские войска в ходе военных действий. С другой стороны, тот бесспорный факт, что поставленных перед собой задач и целей враг добиться не смог, также связан с действиями артиллеристов. Без массированного использования противотанковой артиллерии, без героических усилий противотанкистов, противник вполне мог сокрушить боевые порядки Красной Армии.          

                (Продолжение следует)

Примечания [I-1] - [IX-6] – см. http://www.proza.ru/2011/07/29/1203
Примечания [X-1] - [XI-9] – см.http://www.proza.ru/2014/02/12/1065

Использованная литература - см. http://www.proza.ru/2011/06/16/555

Продолжение - см. http://www.proza.ru/2011/06/16/543

Начало очерка - см. http://www.proza.ru/2012/06/22/933