Борис Бейнфест, Пущино
ФЕНОМЕН ПАЛИНДРОМА
Светлой памяти Бориса Наумовича Гольдштейна
посвящаю эту статью.
Иосиф Бродский сказал: «Язык – начало начал. Если Бог для меня и существует, то это именно язык». Да, в языке заключено всё интеллектуальное богатство каждой нации, ее философия и эстетика, этика и миропонимание, язык – средство коммуникаций и средство самопознания и самовыражения, язык – это паспорт личности и паспорт нации.
Гибкость и выразительные возможности языка поразительны. Формы языка бесконечно разнообразны. Строго говоря, музыка – это тоже язык, и «математика – это язык» /Гиббс/, и танец – язык, и живопись – язык и т.д. Мало того, молчание – это тоже язык! Но здесь, однако, мы будем говорить о языке, о котором говорил Бродский, о языке слов, главнейшем из языков, и более узко, о языке русском, хотя коснемся по касательной и каких-то других языков.
Язык – орудие всех видов деятельности человеческой, язык – сложнейший механизм, саморегулирующийся и самоорганизующийся, саморазвивающийся и самоочищающийся. И в нем, как в любом сложном механизме, есть масса неизведанного, таинственного, как в волшебной шкатулке.
Язык – это еще и игрушка, которую хочется порой разломать, заглянуть внутрь, в самое нутро, узнать, как это всё существует и работает.
Вот придумал человек рифму – удивительную игрушку языка, придающую ему красоту и стройность, звучность и запоминаемость. Поэтическое слово, родившись как игрушка, выросло в огромную и важнейшую составляющую языка, вмещающую в себя помимо сферы интеллектуальной еще – и мало того, в первую очередь! – сферу эмоциональную. Из игры рифма превратилась в серьезнейший инструмент самопознания человека.
Желание так и сяк повертеть слово, посмотреть, что у него внутри, – это естественное желание Homo sapiens‘а, Homo любопытствующего, удивляющегося, интересующегося...
Из этого желания родился феномен палиндрома.
Помните у Маяковского? «Грамота на то и есть! Надо вывеску прочесть! Прочел с начала буквы он, выходит: Куафер Симон. С конца прочел знаток наук – Номис, выходит, рефаук». Влас Прогулкин, персонаж Маяковского, тут же забыл об этой своей мимолетной причуде. Но вот однажды кто-то другой с удивлением обнаружил, что при таком чтении – с начала и с конца – может получаться одно и то же! Казак, потоп, заказ, мадам, наган, радар, шалаш, ротор, ротатор и т.д. Или вот: кулинар, храни лук!
Палиндром – это и есть словесная конструкция, читаемая одинаково слева направо и справа налево.
Ну и что? Чудн;, конечно, но что в этом такого уж интересного и важного? А дело в том, что в языке всё интересно и важно, и игра словами тоже. В конце концов, что наша жизнь? Игра! И в театре игра. И в спорте игра. И в музыке игра. И в любви игра. А разве всё искусство – не игра? Однако же как важны и театр, и спорт, и музыка, и любовь в жизни человеческой!
Итак, любопытствующий Homo sapiens заглянул однажды в слово с конца и обнаружил интересную вещь. И стал искать эти вещи еще и еще, и стал играть в эту игру, и выяснилось, что игра-то интересная и поучительная. И стали заниматься этой игрой вполне серьезные, даже порой очень серьезные люди. Для которых эта игра пусть и не становилась, скажем так, полем их основной деятельности, но ведь и хобби может быть очень серьезным! Например, коллекция марок королевы Елизаветы II уникальна и имеет огромную ценность. Да и любое коллекционирование, если оно всерьез, – не просто досуг, но чаще всего очень полезное занятие, и не только для самого коллекционера. Да, есть профессиональные романисты, поэты, эссеисты, новеллисты и пр., но нет такой профессии: палиндромист. Но уж если этим хобби занимаются доктора наук и крупные писатели, не просто чудаки, а высокие интеллектуалы, если среди них есть выдающиеся, прославленные знатоки предмета и творцы, свои, скажем так, асы и виртуозы палиндрома, значит, что-то тут есть не просто привлекательное, но и загадочно интересное, даже важное, дающее возможность проникнуть еще глубже в тайны языка, найти в нем какие-то неизведанные секреты. Пусть практическая ценность этих секретов невелика, но в отношении палиндромов можно сказать то, что сказал В. Набоков по поводу шахматной композиции: «расточительно бесплодное занятие; но ведь и всё искусство божественно бесполезно по сравнению с рядом человеческих стремлений».
Впрочем, как вам понравится вот это?
Бубнов А. В. «Лингвопоэтические и лексикографические аспекты палиндромии» Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук [10].
Или:
Воскресенский Д. Н. «Китайский палиндром и его жизнь в литературе» [13].
Ого! Куда уж серьезнее!
Эта статья никак не претендует на научность, ее функция – чисто ознакомительная, так что разговор о содержании указанных научных опусов увел бы нас слишком далеко. Просто примем к сведению, что палиндром – не только игрушка.
Давайте обратимся к «Википедии». Вот что сказано в ней:
«Палиндром (от греч. палиф – «назад, снова» и греч. дромос – «бег»), – число (например, 404), буквосочетание, слово (например, топот, фин. saippuakauppias = продавец мыла – самое длинное употребительное слово-палиндром в мире) или текст (а роза упала на лапу Азора), одинаково читающиеся в обоих направлениях. Иногда палиндромом неформально называют любой симметричный относительно своей середины набор символов».
Придумать хороший палиндром – такой, чтобы был в нем смысл и изящество – не такое простое дело. Но как не восхититься такими, например, шедеврами!
Аргентина манит негра.
Торт с кофе – не фокстрот.
Лезу на санузел!
Уведи у вора корову и деву.
Кит на море романтик.
На доме чемодан.
Сенсация: дед яйца снес!
Леша на полке клопа нашел.
Рагу – у бар, рабу – угар.
Изредка так дерзи!
Отчаян я, а что?
Летя, догонит иного дятел.
Яро закусала ренегата генерала сука Зоря.
Знамо, даже у ежа дома НЗ.
(Эти два палиндрома принадлежат Илье Фонякову)
Но невидим архангел. Мороз узором лег на храм, и дивен он.
Он рубил и потел от вина. Холодно – он до лохани. В то лето пили бурно.
Молебен о коне белом.
(Последние три палиндрома от Натальи Дубсон)
Ешь немытого ты меньше.
Не до логики – голоден.
О, духи! От уборки микробу-то и худо!
Анна лежала желанна.
Коту скоро сорок суток.
Не женат, а нежен.
Меня истина манит сияньем.
Ум – он дорога лбу благородному.
Я сличил то и то – вот и отличился.
На, лови волан!
А муза рада музе без ума да разума.
Вижу бабу – жив!
Я умру, хлебороб – ел хурму я.
И мал Иван, а лупил у лип улана вилами!
Ты, милок, иди яром: у дороги мина, за дорогой огород, а за ним и город у моря; иди, коли мыт.
Д. Авалиани однажды вышел за пределы нормативной лексики (в таких случаях Ахматова говорила: «Ну, мы же филологи!»), и вот какое вполне осмысленное чудо создал:
Вот немилая уходит и до ... алиментов.
А вот совсем маленькие находки автора этой статьи.
Рембо обмер.
Утроба аборту.
И чуть подлинн;е:
Лазер у клуба булку резал.
Веер веял для евреев.
Парабеллум мулле б, арап!
Огонь, лети на канительного! (Это на тему борьбы с волокитой.)
Чем длиннее палиндром, тем труднее его составить. Тут со смыслом некоторые проблемы неизбежны. Но все равно удивительно, как можно вывернуть язык наизнанку, при этом сохраняя во фразе все-таки какой-никакой смысл.
Вот примеры «длинных» палиндромов от автора.
И леди в мотеле сажу вон носила; тополя лопотали сонно в ужасе: летом! видели?
Буде себе на уме: укроп – он дал доход? Ладно. Порку ему, а не беседу б.
Некая натянутость сюжета видна невооруженным глазом, но все же бессмысленным его не назовешь.
А вот примеры на других языках [3].
Английский язык: «Madam, I’m Adam» («Мадам, я – Адам», – представился первый человек первой женщине). «Eve» («Ева», – скромно палиндромом ответила она).
NOW NO SWIMS ON MON! (т.е. "заплывов по понедельникам больше не будет!"). Это необычный палиндром: чтобы прочесть его справа налево, надо читать вверх ногами.
Финский язык: до последнего времени считавшееся самым длинным в мире словом –палиндром Saippuakivikauppias (торговец мылом).
Однако недавно найдено еще более длинное (!), 24-буквенное эстонское слово-палиндром, бьющее финский рекорд. Это слово – KUULILENNUTEETUNNELILUUK [16] (его точное значение выяснить не удалось, прибалты его тщательно скрывают. :)
В английском языке самое длинное слово этого типа – REDIVIDER (что-то вроде перегородки).
Латинский язык: Sum summus mus (Я – сильнейшая мышь).
Есть еще в латинском совершенно уникальный палиндром.
SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS (лат.: Сеятель Арепо с трудом держит колеса).
Уникальность его в том, что если разместить слова в столбик, получается словесный квадрат, в котором та же фраза читается 4-мя способами: по горизонтальным и вертикальным рядам – слева направо и справа налево (сверху вниз и снизу вверх).
Мудрено ли, что в древности подобные чудеса воспринимались как некая магия, как некое сакральное откровение. Такая репутация палиндрома сохраняется и в наше время. И, возможно, в этом тоже одна из причин его притягательности.
Вот еще уникальный латинский палиндром.
«Nipsonano mimata mi monanospin» – это было вырезано в византийском храме Софии в Константинополе на мраморной купели. Означает это: «Омывайте не только лицо, но и ваши грехи».
А теперь скажем о тех, кто оставил свой яркий след в палиндромном, назовем это так, искусстве (или, если кратко, палиндромии).
Вот что пишет Википедия [3].
«Отдельные палиндромические словосочетания и фразы известны с глубокой древности. Авторское творчество в области палиндрома начинается, по-видимому, в Средние века. В русской литературе достоверно известно об авторском палиндромном стихе Державина «Я иду съ мечем судия», затем об авторском палиндромном стихе Фета «А роза упала на лапу Азора». Особое впечатление оставляют стихотворные палиндромы. Первую попытку многострочного (и довольно длинного) стихотворного произведения в форме палиндрома предпринял Велимир Хлебников в поэме «Разин». Однако расцвета русский литературный палиндром (преимущественно стихотворный) достиг только в 1970—1990-е года в творчестве Николая Ладыгина, а затем Владимира Гершуни, Елены Кацюбы и Дмитрия Авалиани. В 1990-х годах началось в России и детальное литературоведческое и лингвистическое изучение палиндромии – прежде всего Александром Бубновым и Германом Лукомниковым. Теоретики и практики палиндрома выделили многочисленные пограничные с палиндромом формы: например, оборотень – текст, читающийся слева направо иначе, чем справа налево: «Мир удобен» (Сергей Федин). Среди более редких разновидностей палиндромических текстов следует назвать также слоговые, словесные и фразовые палиндромы, двуязычные палиндромы (в одну сторону текст читается на одном языке, в обратную – на другом) и т. п.
Существуют разновидности, когда чтение производится не в обратном направлении, а в прямом, но с другого места в «размноженном» термине, например, кабанкабан, кольцокольцо. Такие «разночтения» могут встречаться и в ДНК».
Палиндромия в русском языке отмечена такими именами, как упомянутые Гавриил Державин, Афанасий Фет, а также Валерий Брюсов, Арсений Тарковский, Георгий Шенгели, Семен Кирсанов, Андрей Вознесенский (заметим: все они – поэты, мастера игры со словом) и другие, менее известные.
Вот примеры «мимолетных видений» из творчества классиков стихосложения.
Я – око покоя,
Я – дали ладья.
И чуть узорю розу тучи
Я, радугу луга даря.
(В.Брюсов)
Хорошо. Шорох.
Утро во рту.
И клей елки
Течет.
(С.Кирсанов)
Аксиома самоиска
(А. Вознесенский)
А классиками собственно палиндромии, настоящими асами палиндрома были еще не так давно (в конце прошлого века) творившие Дмитрий Авалиани, Владимир Гершуни, Николай Ладыгин. А еще Елена Кацюба, создавшая палиндромный словарь.
Вот примеры их виртуозного творчества. Некоторые выглядят не просто как фокус, а как чудо.
Авалиани:
Муза! Ранясь шилом опыта, ты помолишься на разум.
Вот сила типа кухарки марксистов, вот с искрами крах у капиталистов.
Ах, у печали мерило, но лире мила чепуха. (Та самая божественная бесполезность!)
Ах, у полянок дивен мне вид коня, лопуха.
Римлян дебош обеднял мир.
Роз вид жалок, укола жди, взор.
Икру и Ленин ел, и урки.
Мир, о вдовы, водворим!
Я или суетен или не те усилия.
У тени или мафии фамилии нету.
Цинично коли жил – окончи ниц.
А как вам такое двустишие?
Море могуче. В тон ему, шумен, отвечу Гомером:
«Море, веру буди – ярок, скор я иду буревером».
Ну и т.д.
Гершуни:
Я или мафия? Миг! Имя и фамилия!
О видеомираж! О жар и мое диво!
Я аж орала, рожая!
Нагло бог оболган! / Нам бог – обман! / Тише, поп опешит!
Решу, как акушер: / матушку – к шутам! / Опеленала нелепо.
Меня истина манит сияньем.
Индивид – удиви дни.
Мы доломались. Сила молодым.
И т.д.
Кацюба:
Я и ты – бог, эго бытия
Я и ты – Бах эха бытия
Я и ты – бутон нот у бытия
Я и ты – балет тела бытия
Я и ты – бури миру бытия,
я и ты – бич у тучи бытия,
я и ты – беда в аде бытия,
я и ты – бензин из небытия.
Я и ты были силы бытия.
Я и ты были жилы бытия.
Я и ты – база, фаза бытия.
Я и ты будем мед у бытия.
А теперь хочу обратиться к творчеству ученых высокого ранга, внесших в жанр палиндрома выдающийся вклад. Это, в первую очередь, рано ушедший от нас в 2012 году Борис Наумович Гольдштейн, доктор физико-математических наук, работавший ведущим научным сотрудником в институте теоретической и экспериментальной биофизики РАН в г. Пущино. Его памяти посвящена настоящая статья.
Но прежде, чем остановиться на творчестве Бориса Гольдштейна, два слова о другом крупном ученом, ныне здравствующем Борисе Соломоновиче Горобце.
Доктор геолого-минералогических и кандидат физико-математических наук, приемный сын академика Евгения Лифшица, выдающегося физика-теоретика, соавтора Льва Ландау по знаменитому курсу теоретической физики. Серьезнейший человек, автор интереснейших книг о физиках («Круг Ландау» и др.), но и серьезно увлеченный палиндромами. В чем дело? А еще и в том, наверно, что для математиков палиндром – специфический объект исследования. Сама структура построения палиндрома, его следование законам симметрии или отклонение от них – тут есть поле деятельности и для математика, если для него палиндром – не просто пустяшная забава.
Автор данной статьи обратил однажды внимание на любопытный, на его взгляд, математический факт.
Если к любому трехзначному числу приписать справа то же число, получится шестизначное число, в котором три цифры повторяются дважды. А что это значит? Какую математическую операцию мы проделали? А очень простую: мы умножили первоначальное число на 1001. Это палиндром! Но какой! Полученное нами шестизначное число всегда делится на три сакральных простых числа: 7, 11 и 13. Потому что палиндром 1001 является произведением этих трех чисел. Чудится во всем этом некая мистика, не так ли?
Вернемся, однако, к Б.С. Горобцу. В соавторстве с С.А Фединым Б.С. Горобцом изданы две замечательные книги.
Первая: «Новая антология палиндрома» [5]. Как сказано в аннотации, «книга содержит удивительные фразы и стихи в редко встречающейся в русской литературе форме палиндрома, то есть перевертыша (например, Тише разум – Муза решит), а также в еще более редкой форме гетерограммы (например, Несу разное несуразное). Тех и других – несколько тысяч. Кроме того, представлены листовертни – рисованные слова с различным прочтением при повороте листа бумаги на 180. Приведены списки слов-палиндромов (внимание! Б.Б.) русского, английского, французского, немецкого, испанского, арабского, татарского, удмуртского и калмыцкого языков, иврита и коми, примеры фраз на большинстве из них, а также статистические данные, описывающие универсальный эффект нечетности числа букв в палиндромах».
Чувствуете основательный подход ученого?
Вторая книга тех же авторов: «А роза упала на лапу Азора. Искусство палиндрома» [6].
Кроме того, Б.С. Горобцу принадлежит ряд статей на эту тему. В одной из них: «Опыты междисциплинарного мышления. Конечны ли множества элементов научного и художественного поиска?» он, в частности, пишет. «Как молекулы, так и тексты состоят из меньших частиц – соответственно, атомов, слов и букв, в свою очередь дефинированных. Даже на интуитивном уровне ощущается, что соединение простых элементов с образованием устойчивых ассоциаций – атомов в молекулы и их цепочки, букв и морфем (фонем) в слова и фразы – подчинено некоторым общим закономерностям. К последним относятся правила возникновения связей (например, за счет "притяжения и отталкивания"), которым подчиняются простейшие элементы, в частности правила отбора и симметрии. В совокупности эти правила обеспечивают физическую (термодинамическую, химическую) стабильность ассоциатов, фонологическую приемлемость и устойчивость тех или иных звукосочетаний в конкретных языках».
Другая статья: «Закон нечетности числа букв в русских палиндромах» [8]. В статье, как сказано в аннотации, рассматриваются «палиндромы – законы их образования, способные привести к появлению новых идей в информационных технологиях».
В книгах Б. Горобца уделено внимание палиндромам еще одного ученого, Ильи Абрамовича Леенсона, доцента химфака МГУ. Вот несколько примеров творчества И. Леенсона.
Нажал кабан на баклажан.
Корысть – лук, а культ – сырок.
Воров-то ужас! О, полечу, чучело посажу от воров.
Как видим, наука (ученые) и палиндром – две вещи вполне совместные!
А теперь обратимся к творчеству Бориса Наумовича Гольдштейна. Оно вполне подтверждает только что сказанное.
Автор этой статьи тоже живет в г. Пущино и лично знал Бориса Наумовича (хотя и совсем недолго, уход Бориса Наумовича не дал времени на развитие нашей дружбы). В 2009 в Пущино была издана полнометражная книга Б.Н. Гольдштейна «Палиндромы» [1], где собраны его замечательные находки. В том числе поэмы, где каждая строка – палиндром.
Борис Наумович, физик и математик, работал в области молекулярной биологии, где применение математических и физических методов широко практикуется. Он не мог не обратить внимания на некоторые биологические феномены, по своему строению перекликающиеся с той литературной формой, которая очень интересовала Б.Н. – палиндромами.
Вот маленький фрагмент из книги.
Но колонне мил именно локон,
Не завили вазон
И края арки,
А то барокко работа.
Нет сводов, стен
и нет тени,
камень не мак,
но и он
он розов озорно.
Как специалист в области молекулярной биологии, Б.Н. обратил внимание на то, что подобная инкрустация прямыми и обратными повторами составляет непременную часть так называемых мобильных или прыгающих генов, а также ряда вирусов, вроде известного вируса, приводящего к СПИДу. Эти палиндромные повторы-сигналы опознаются особыми ферментами, которые вырезают и перемещают по геному прыгающие гены или вирусы. Так клетка может перестраивать свой геном и быстро эволюционировать. В 1978 году Б.Н. опубликовал статью, где детально проанализировал это удивительное сходство обычного и генетического языков. Статья была иллюстрирована авторскими палиндромными блестками. Многие из них уже давно вошли в фольклор:
Не гни папин (мамин) ген.
Изредка так дерзи.
Рислинг сгнил, сир.
Отчаян я, а что?
Ум за рамки и к маразму.
Уж редко рукою окурок держу.
Или вот две строчки из его поэмы (она ниже):
Лидер бодро гордо бредил,
А масса налево повела нас сама.
Блеск!
Одинаковые или сходные палиндромные находки нередко делаются независимо разными авторами. Это неизбежно. Один из авторов пишет: «В пору, когда украинская валюта очень низко пала в цене, меня порадовала возникшая забавная фразочка: Цена во браке – карбованец. Просматривая недавно интернетные сайты с палиндромными текстами, я увидел, что еще ранее эту фразу придумал виртуоз Б. Гольдштейн. Утешает, что в биологии хорошо известно свойство конвергенции, когда одни и те же или сходные структуры независимо возникают в ходе эволюции в разных группах организмов. Да и радость находки «всегда с тобой».
Это не единственное признание виртуозности находок Б.Н. Гольдштейна.
В молекулярной биологии есть интересные, палиндромные по строению, конструкции.
В структуре нуклеиновых кислот имеются относительно короткие взаимно комплементарные участки, имеющие «зеркальные» последовательности нуклеотидов, которые могут образовывать дуплексы. Общее число таких «перевертышей» в геноме человека оценено от 100 тыс. до 1 млн. При этом они распределены по ДНК неравномерно. Палиндромы способны обеспечить увеличение объёма информации без увеличения числа нуклеотидов.
Важную роль играют палиндромные последовательности в формировании некоторых типов нуклеиновых кислот, например, в случае транспортных РНК.
Будет ли после сказанного рискованным утверждение, что научные и литературные интересы Бориса Наумовича в некотором смысле пересекались, или, скажем так, перекликались? Вопрос риторический...
Известный бард Сергей Никитин, сам физик по образованию, когда-то работавший в Пущино, в своей статье в «Литературной газете» (1992), посвященной творчеству Б.Н. Гольдштейна, написал:
«В структуре ДНК имеются участки генетических текстов, которые представляют собой не что иное, как перевертыши. Так Природе нужно. И опять же не случайно именно в центре биологических исследований Академии наук, в городе Пущине-на-Оке (первоначальное название Пущино. Б.Б.), живет, работает и творит известный поэт-перевертышист Борис Гольдштейн. Вот несколько его одностиший:
Из научного:
Не гни папин ген
Правда, красиво? А вот вроде бы антиалкогольное:
Ни в дуг двин
Из литературного:
Мог Нину Арбенин и не браунингом
Вариант того же:
Смог Нину Арбенин и не браунингом-с
Казалось бы, всего одна буква, а как изменился настрой! Совсем, как говорится, другой ген. А вот вечная мудрость:
Да, зажил я, лижа зад
Борис Гольдштейн творит не только «нетленки», но он также отражает и современность. Сегодня мне хочется представить его поэму (вы не забыли, каждая строка – перевертыш?).
О-го-го! Родина Вани дорогого!
Дал ад
России – ссор,
дал клад –
ропот, топор,
беду сулил у судеб
– рок слетел, скор…
Мигал бес всеблагим,
но медлил демон
и щепу у пещи
колотил и толок!
Был гул у глыб
и был гул у глыби,
гул слуг,
гам у бумаг…
Или доводили
народ до ран,
или били,
или дубово будили…
Или себя бесили,
или чужого кого жучили,
или быдло колдыбили!
Но взлетел звон
вон от стонов,
и лепет той оттепели
умер – и мир ему!
Не дебил ли беден
навзрыд у дыр зван?
Не дебил – и беден
Навин Иван!
И зевай, а вези,
зови воз
и дуди,
и на возу – пузо Вани!
Катил ли так
к аду чудак!
Тужа, мудрому морду мажут
ту же рожу ужо режут,
туг жупел сослепу жгут –
вот, ну, база бунтов!
То вот
хама замах,
то вот
рода задор,
то вот
жар краж,
то вот
бонз озноб!
А то везде, дед, зевота,
а то худо — духота!
Намутили туман,
на луче – чулан
и тупики пути –
иди, иди!
Пустеет суп
И щи – нищи,
бел хлеб –
ищи, ищи
и ржаного – на, жри!
Я и ты – база бытия,
я и ты босы – события!
Лидер бодро, гордо бредил,
а масса налево повела нас сама!
Иди,
масса, – к кассам!
Ищи
доход!
Я иду, судия,
я ужру буржуя
и обсужу сбои!
Я уж рубил и буржуя,
я уж рублями мял буржуя!
Уж убогого бужу,
уж убил – и бужу!»
Оценка С. Никитина, сам факт статьи в «Литературной газете» дорогого стоят.
А в заключение приведу еще одну поэму Бориса Наумовича – «Укол Блоку». Она издана отдельной книжкой [2].
УКОЛ БЛОКУ
поэма
1
Ветер ретив.
Кармин и мрак.
Ретив ветер!
Атака заката.
И не тихи тени,
И не сини сени!
Летел, летел
Ретив ветер –
И город, и дороги,
И тупики пути –
Нежен,
Колок
Ледок одел.
Холод – идол, ох!
Тот, этот
Ходил и дох!
Атака заката –
Так ал плакат!
Имя – и над зданиями!
От кого, кто?
Нам атаман?
Имя леденили неделями!
А бабушка: – Как шуба, ба!
Так ал, пламенем ал плакат!
Или шубу, шубу шили?
Или шили
Убор гробу?
Шёлка – на клёш,
А тут – а!
Я и ты босы – события!
- Аж «Учредилка», как лидер, чужа!
- Матушка! Нам атамана – к шутам!
Ветер ретив!
Мороз один – и дозором!
Иди – И буржуя уж руби,
И так окати –
Мором!
Тут как тут
Типик кипит,
Тип осип и сопит:
- Уничтожили ж Отчину!
- Мы – дым!
- Мы в аду именем Иудавым!
Типик кипит –
Пи-ит, ти-ип,
И пикантен, и нет накипи…
А вон снова –
Поп как поп,
Долгопол поп – лопоглод!
Отче, что
Хитр, тих?
Или били?
А был – глыба!
И лишили
Сана нас?
Или шили
Саван на вас?
Моли, да кадилом
Намаши, шаман!
Массам –
Намути туман!
Но вон –
Мадам –
Мирово говорим!
И рот во плаче – печаль повтори…
Бах! Ухаб!
Упала! На, на, на – лапу!
Ах, ах! Ха, ха!
Унять тяну!
Ретив ветер,
Летев, светел,
Дарил озноб он, зол и рад.
Молодо подолом
Веев, веев,
Рвал как лавр
Так ал плакат!
И к шуму – кумушки,
И к шумам – ушки:
…Туда денежек ведь девке же не дадут…
…Ту деву уведут…
…Ах, и ласкать – такса лиха…
…Аж «Учредилка», как лидер, чужа…
Не вечер речевен,
И не тихи тени.
Дох еще пешеход
Еле-еле,
Ретив ветер
Летел,
И летя, мчал плач мятели…
Ах, ах! Ха, ха!
Ах, у самих схима суха…
Бел хлеб?
Ищи, ищи!
И ржаного – на, жри!
Иди, иди –
Мило молим!
Молебен о небе, но не белом.
А боль, злоба
Мутит ум, мутит ум
И гонит и ноги…
Идя, лги и гляди,
И тревогу туго верти!
2
Ветер ретив,
На рубеже – буран.
У ребят я беру –
Наган!
Мир огненнен! Горим!
Иди, иди –
И волю лови!
Удивив, идут. Удивив, иду –
Да за ними — назад,
Да в ад!
А-та-та!
Хо! Ох!
Холод – идол! Ох! –
Но Ваня – на вон!
Как Казак,
На воле целован,
Катит и так! –
Лил рубли, лил – бурлил,
Лил «злато», мотал, злил! –
И, катя пятаки,
Дарит – и рад –
Кате так –
Кабак!
- Ну, как, скакун?
Я иду – судия!
Уведу деву,
Я ужру буржуя!
А-та-та!
Мир огненнен! Горим!
Мы дарим – массам мира – дым!
Иди, иди –
И волю лови!
И пули лупи,
И врага рви!
Уничтожу уж Отчину –
Да за зад!
Ушарашу –
Да рад!
Мы в одно – к кондовым –
Миром – морим,
Мором –
Мирим!
И сурово во Руси,
И серее ереси!
3
Иди, иди,
Народ, до ран!
Хотя бери и ребят, ох!
Марш, марш – в шрам, шрам!
Ход – вдох, ход – вдох!
О, горе серого!
О, хилого лихо!
О, голого Голод долог!
Миру – кураж в жару курим –
И буржуя уж руби!
Жара ж
Алела, алела, алела
И ворковала во крови!
4
Ветер ретив,
На рубеже буран,
Летел
На вихре вверх Иван!
И рано фонарики, рано фонари
Катили так
Или разом озарили…
Не знаю, как Блоку, а Хлебникову определенно бы понравилось.
На этом я хотел бы закончить эту мою скромную дань памяти замечательного человека, поэта и ученого Бориса Наумовича Гольдштейна.
Литература.
1.Б. Н. Гольдштейн «Палиндромы»; Пущино, 2009.
2.Б. Н. Гольдштейн «Укол Блоку»; М., 1978.
3.Википедия, статья «Палиндром».
4.«Антология русского палиндрома XX века»; Сост. В. Н. Рыбинский, М., 2000.
5.«Антология русского палиндрома, комбинаторной и рукописной поэзии»; Сост.
Г. Г. Лукомников и С. Н. Федин; М., 2002.
6.Б. С. Горобец и С. Н. Федин «Новая антология палиндрома»; М., изд. 2-е, 2008.
7.Б. С. Горобец и С. Н. Федин «А роза упала на лапу Азора. Искусство палиндрома»; М., 2011.
8.Б. С. Горобец «Закон нечетности числа букв в русских палиндромах»; «Наука и жизнь», 2004, № 11.
9.С. Н. Федин «Двойное течение речи»; «Наука и жизнь», 1998, № 3.
10.А. В. Бубнов «Лингвопоэтические и лексикографические аспекты палиндромии»; Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук; Орел, 2002.
11.Е. А. Кацюба «Первый палиндромический словарь»; М., 1999.
12.Е. А. Кацюба «Новый палиндромический словарь»; М., 2002.
13.Д. Н. Воскресенский «Китайский палиндром и его жизнь в литературе»; Народы Азии и Африки, 1971, № 1.
14.Е. Степанов «Палиндром и палиндромическая поэзия»; Ж-л «Дети Ра», 2009,
№ 5.
15.М. Голубовский «Палиндром: зеркало и игр оргии»; «Вестник», 2004, № 2.
16.Livejournal, 29.04.2010.
25 марта 2014.