Светлый Демон Гл. 51-59

Сергей Бакшеев
Роман вышел в издательстве «Эксмо» в 2013.
Ранее издавался в "Подвиге" (2011)
Если интересует бумажная книга, информация здесь:
http://eksmo.ru/catalog/862/1531714/

Электронная версия доступна здесь:
http://www.amazon.com/dp/B0089TNFCO/

Аннотация:
«Светлый Демон» – это серия триллеров о профессиональном киллере Светлане Демьяновой. Страшные события прошлого искалечили ее душу, превратив в идеального убийцу. Много лет она работала на Заказчика, которого не знала. Получая заказы через Посредника, она не догадывалась, что знакома с ним. Но правду невозможно скрывать вечно. И настало время, когда ей предстоит узнать все страшные тайны о своем прошлом и настоящем.

Серия «Светлый Демон» состоит из трех романов:
1. Светлый Демон (издан Эксмо-2013, Подвиг-2011)
2. Дамский выстрел (издан Эксмо-2013, Подвиг-2012)
3. Зеркальная месть (издан Подвиг-2014 под названием "След рыси")

"Светлый Демон" – первый роман серии.
Трагическое судьба подтолкнула Светлану Демьянову к не женской профессии киллера. Она возвращается в родной город для выполнения странного заказа. Она знает лишь день, когда должна убить, а жертва будет закодирована в утренней газете. Неожиданно для себя она начинает помогать беглому солдату и переходит дорогу хозяину города. Но их конфликт начался не сейчас, а много лет назад. Он один из тех, кто разрушил ее жизнь и превратил простую девушку в неуловимого Светлого Демона.


51

     – Сегодня переночуем здесь, это безопасное место, – объявила я Субботину, показав на низкий замшелый домик, притулившийся к скале.
     – А завтра?
     Я вспомнила жуткое содержание писем профессора Корнеева. А будет ли у девятнадцатилетнего парня завтра? Он даже не предполагает, какой кошмар его ждет.
     – В рюкзаке есть продукты, фляжка коньяка и шоколад. – Бодро сказала я. С любого вопроса мужчин проще всего переключить на тему еды и выпивки.
     – Коньяк? Какой?
     – Французский. Но его немного, а шоколада достаточно. Ты любишь горький?
     – Я любой люблю, – прозвучал честный ответ из интернатского детства.
     Если предстоит долгое ожидание клиента, я всегда запасаюсь горьким шоколадом. Он помогает сохранить силы и концентрацию. Главное, на месте лежки не оставить фантиков. Для въедливых сыщиков я раскидываю окурки, которые собираю предварительно на любой остановке. Пусть эксперты репу почешут.
     Николай зарылся в рюкзак. Фляжку в кожаном чехле он нашел быстро.
     – Я глотну?
     – Под колпачком рюмки.
     После умопомрачительного побега из взорванного дома новичку необходим легкий допинг. Моя нервная система к таким приключениям привычна. Нет выхода – взорви ситуацию! В прямом или переносном смысле, и выход появится. Это еще одно правило моей профессии. На этот раз о реальном взрыве позаботился противник, а мы лишь воспользовались возникшей неразберихой.
     Мы выпили из металлических рюмочек, больше похожих на наперстки.
     – Будет, что вспомнить на старости лет, – крякнул солдат.
     Я отвела взгляд от порозовевшего лица Николая. Это был тот случай, когда пушистые фразы ранят больнее осколков. Бедный юноша, ни мне, ни тебе старость не грозит. Да и сожалеть о нашей смерти никто не будет. Разве что Пифик когда-нибудь вспомнит тебя и свою неугомонную хозяйку. Я весело подмигнула черепахе и выпустила животное на каменистую поляну. Пусть разомнет конечности. Растительности здесь мало, опасаться нечего, да и он уже бит жизнью, что попало, не заглатывает.
     А в первый раз, когда мы с Пификом наслаждались загородной прогулкой, он хрумкал всё, на что натыкался нос. На следующий день Пифик сник, стал вялым и равнодушным. Через несколько дней я забеспокоилась. Он угасал. Поиск в Интернете подсказывал об остром отравлении, а методов лечения найти не удалось. Зато нашлась страничка главного герпетолога московского зоопарка. Смотреть, как мучится любимое существо, стало невыносимо, я позвонила и записалась на прием.
     Нас встретил словоохотливый добродушный дядечка с опрятной бородкой. Наверное, так выглядел доктор Айболит лет в сорок. Он осмотрел Пифика и взвесил его, бесцеремонно положив спиной на весы. Пока беспомощное животное дергало лапой, проявляя недовольство, я узнала, что моему любимцу около четырех лет, он действительно мальчик и очень болен. Побеседовав и пролистав атлас растений, мы установили, что причиной отравления послужили цветы дельфиниума. Герпетолог выписал три вакцины и выдал сложный график уколов, рассчитанный на десять дней.
     «Внутримышечно. Не промахнетесь», – успокоил врач, будто речь шла о ягодицах теленка. Заметив мою растерянность, он наполнил вакцинами инсулиновые шприцы, и сделал первый показательный укол под кожу бедра. Хорошо, что черепахи возмущаются молча, у меня бы сердце разорвалось от его вопля.
     В последующие дни я подкрадывалась к Пифику сзади, чтобы успеть ухватить его за плечо, бедро или хвостик, пока он не скроется под панцирем. Я объясняла ему целесообразность жестоких процедур, и суровый взгляд черепахи день ото дня оттаивал. Через две недели он превратился в прежнего бестолкового непоседу.
     – Тут еще ампулы и шприцы, – вернул меня к действительности Николай, разбиравший рюкзак.
     – Не разбились?
     – Нет. Почему ты их не выбросила?
     – Один раз с их помощью мы уже узнали правду.
     – Правда… Она всегда достается дорого.
     – Неизвестность хуже.
     Я перебрала химический арсенал, прихваченный из подземной лаборатории. По одной ампуле каждого вида, включаю ту, что вкололи Николаю. Прочтя переписку Доктора с профессором, мне стал понятен тот ужас, с каким биолог смотрел на Субботина, но я его не разделяла. Когда знаешь, что срок, отмеренный тебе, вот-вот пройдет, все страхи становятся мелкими и несущественными.
     – Мне надо вернуться в город, – решила я, взглянув на часы.
     – Зачем? Мы еле вырвались оттуда.
     Я не стала объяснять, что приехала в город своей юности не ради того, чтобы вытряхнуть из садиста информацию о секретных ампулах. Помимо необычного заказа меня привела сюда слепая материнская вера, проснувшаяся при упоминании Валяпинска. Много лет я жила с вечной занозой в сердце, которая то отпускала боль, то справедливо мучила. Но раз судьба привела меня в Валяпинск, я обязана узнать правду о том дне, когда Мир Рухнул. Для полноты картины мне не хватает нескольких важных деталей.
     – Я съезжу в город и вернусь.
     – Тогда я с тобой.
     – Нет. Ты остаешься здесь. Отдыхай спокойно. Кроме меня это место никто не знает.
     А тот, кто знает, забыл, надеялась я.
     – А Коршунов? Ты говорила о нем.
     – Его уже нет... Я оставлю тебе телефон и, в случае чего, позвоню.
     – В случае чего?
     Мы смотрели друг на друга, и я ощущала его нешуточное волнение. Не за себя, а за меня! Позабытое чувство мужской заботы обрадовало и напомнило, что я все-таки женщина. Я не удержалась и весело потеребила Николая по макушке, поймав себя на мысли, что точно также заигрывала когда-то с мужем.
     Я смутилась, отвела взгляд и поблагодарила:
     – Спасибо тебе, Коля.
     – За что? – Как и все мужики, он не понимал тонких материй.
     – И позаботься о Пифике... в случае чего.
     На этот раз он не стал переспрашивать. Подобные просьбы делают мужчин сильнее. Я поспешила уйти, пока он рос в собственных глазах.
     Спустившись к джипу, припрятанному в трех километрах от убежища, я решила сменить раскраску МЧС на надпись: «Прокуратура Российской федерации». У меня даже имелся соответствующий мундир. Но поленилась и передумала. В конце концов, оранжево-черные полосы МЧС меня исправно выручали. 
     Спустя полчаса я остановилась у большого кладбища на окраине Валяпинска. Где-то здесь похоронена непутевая и влюбчивая Ирина Жаркова, а возможно и Кирилл Коршунов, который остался один против своры бандитов и спас мою жизнь ценой собственной. Я обязательно отыщу их могилы и поклонюсь им, но сегодня я пришла ради другого человека. Нет, меня не терзает совесть, это не продажный мэр Марчук. Его похоронили с шумными почестями на старом купеческом кладбище практически в центре города. Так уж получалось, что мои клиенты находили покой в престижных местах. Денежные мешки, крупные чиновники и бандитские авторитеты не хотели селиться рядом с простолюдинами даже после смерти.
     Я вошла на кладбище через главные ворота. На мне была собственная куртка, я не прикрывала лицо очками или бейсболкой. В этом месте не хотелось маскарада. Руки прижимали к груди охапку мокрых хризантем. «Дочка, ты стебельки обломай, когда на могилку положишь. Умыкнуть могут», – предупредила старушка, продавшая мне цветы.
     Кладбище закрывалось. Я прошла мимо павильончика администрации, решив, что сама отыщу могилу. Ноги вывели на так называемую «аллею Славы», где хоронили за счет военкомата. Вместо солидных памятников и простых крестов здесь над могилами торчали стандартные пирамидки со звездами. Первые, достаточно редкие, датировались шестидесятыми годами, когда кладбище только открылось. Я удалялась от главной аллеи и даты смерти стремительно приближались к сегодняшним временам. Девяностые годы подарили частокол облезлых звезд.
     Я нашла нужный год и замедлила шаг. Глаза тревожно прощупывали надписи на обелисках. Вот она! Родная фамилия едва различалась на заросшей могиле. Я наклонилась и раздвинула бурьян. Мое сердце остановилось.
     На обелиске вместо одного имени чернели два.
     Одинаковые!

52

     – Почему так долго? – возмутился полковник Барсуков, услышав в трубке голос майора Звягинцева.
     – Вернуться на службу пришлось не только мне, но и сотруднику сотовой компании. Я не хотел привлекать новых людей.
     – Ладно, докладывай.
     – Нужный вам абонент зафиксирован к северу от города, километрах в тридцати-сорока.
     «Ишь ты, вам, а раньше говорил нам!» – заметил полковник. Он давно убедился, что самые толковые специалисты терпеть не могут сверхурочную работу. А вот тупые и недалекие охотно демонстрируют служебное рвение, часами протирая штаны.
     – Где это? – пробурчал Барсуков.
     – Базовая станция находится на трассе между Калиновкой и Егорьевцем.
     – Мобильник что, движется?
     – Пока у нас нет динамики.
     – Ну так обеспечь эту чертову динамику!
     – Если часто посылать сигналы, абонент может обнаружить слежку. Возможно потрескивание соседних электронных устройств, телефон быстрее разряжается, – начал нудное объяснение майор.
     – Слушай, Звягинцев, ты мне дурака не включай. Я же сказал, учту твое усердие. Учту! – и перед тем как отключить связь, он рявкнул: – Работай!
     С нервным оскалом Барсуков взъерошил волосы. Светлый Демон покинула город. Куда? Зачем? Как ей удалось, черт возьми, проскочить сквозь многочисленные посты? В сознании полковника возник ее сегодняшний взгляд в объектив микро-камеры в прихожей мини-отеля. В тот момент он поежился, вспоминая давнюю стычку, когда чудом остался жив. Ни о чем другом он тогда думал. Он видел только ее холодные глаза. А ведь мелькнуло еще что-то!
     Полковник зашел в свой наблюдательный пункт. Отыскал нужную запись. Вот Светлый Демон сняла черную кепку, и вновь взгляд с экрана буравит его. А вот она отвернулась и шагнула к электрическому щитку. Стоп! Полковник увеличил застывшую картинку.
     На ней черная куртка. На плечах видны звездочки. Это погоны! И кепка была с кокардой! Полковник вернулся к началу эпизода. Это фуражка! Вот так дела. Киллерша в форме капитана МЧС!
     Как же он не учел, что Светлый Демон склонна к перевоплощению. Она выбрала эффективное решение. Милиционеры ищут гражданскую женщину, и не обращают внимания на офицеров силовых ведомств. Она утерла нос всему управлению! Спасибо за науку. Но, как говорится, еще не вечер. Она – одиночка, а за ним – система!
     Начальник УВД вернулся на рабочее место, приосанился и приказал дежурному подключить его к общей связи. Дождавшись исполнения, он четким голосом продиктовал срочное распоряжение всем постам и патрульным экипажам.

53

     «Надежда, которая долгие годы теплилась в ее сердце, погасла как уголек под проливным дождем». Писатели любят подобные красивости.
     Со мной всё обстояло не так. Я, прежняя, умерла в тот день, когда Мир Рухнул. Я, новая, родилась после выстрелов в элегантный костюмчик самодовольного мэра. Рождение всегда сопровождается болью, а порой и смертью. Год и три месяца между этими событиями кто-то другой – не я! – пребывал в аду. Во мне новой не осталось ничего от прежней. По крайней мере, я так считала много лет.
     Но вот недавно, собравшись в Валяпинск, я обнаружила внутри себя потайной чуланчик. И неосторожно открыла заколоченную дверцу. Маленький кусочек прежней Светы, сохранившейся в нём, взволнованно затараторил: «А вдруг, он выжил? Ведь тела так и не нашли. Чудеса бывают. Ты верь и ищи! Твой сын жив». С тех пор этот голос не давал мне покоя. И я вернулась сюда из-за него.
     На кладбищенском обелиске я увидела два родных имени: Николай Демьянов и Коля Демьянов. Отец и сын были похоронены в одной могиле. Их годы смерти совпадали. Николай погиб молодым, как и большинство на этой аллее. А у Коленьки разница между датами составляла ужасно мизерные девять месяцев.
     Вот я и нашла вас. Проклятый чулан со старьем можно замуровывать.
     Я не помню, когда плакала в последний раз. Теперь знаю. Стебли цветов, недавно вынутых из ведра с водой, казались сухими по сравнению с моими щеками. Я положила на могилу двадцать две хризантемы. По числу месяцев, когда была счастлива девушка-сирота по имени Света Демьянова.
     Не помню, как покинула кладбище. Хотя главное и самое страшное, прояснилось, без ответа остался еще один вопрос из прошлого. И я решила идти до конца.
     В город я въехала в форме капитана МЧС, старательно наклеив усы. Пока что вызывающий прикид меня не подвел.
     Где-то рядом заиграли колокола. Такого в Валяпинске моей юности не доводилось слышать. Я остановилась, приоткрыла окно. Жилые дома загораживали обзор, звон, как и подобает, шел сверху.

     …Лет пять назад, в период особой тоски, вот также я сидела в машине и слушала колокольный звон, раздававшийся из-за старинной кирпичной стены. Был унылый осенний день, когда уже опала листва, под ногами хлюпает грязь, и еще не выпал снег. Я уже часа два сидела под стенами женского монастыря, не решаясь войти. Зачем я сюда приехала, я сама себе не могла объяснить. Хотелось, и поговорить, и помолиться, а может вообще отринуть неправедную жизнь и остаться в духовной обители навсегда.
     Конечно, это была утопия. Я не помнила, чтобы меня крестили. За всю жизнь в храм я заходила дважды, и то – следя за клиентом, а как ведут себя в монастыре, совершенно не знала.
     Звон монастырских колоколов стих. Из ворот потянулись прихожане, многие рассаживались по дорогим машинам. Мне показалось, что ворота скоро закроют, и я поспешила внутрь. Ноги вывели меня к главному собору. На стертых ступенях я столкнулась с двумя монахинями в черных одеждах. На груди старшей из них поблескивал золотой крест.
     – Без платка не следует входить в храм божий, – сказала та, что с крестом. Она мирно изучала меня, а молодая спутница смотрела осуждающе.
     Конечно же, у меня был платок. Я недолюбливаю дамские сумочки, они сковывают руки, их можно потерять в случае бегства, а это – ворох улик. Я ношу сумочку, если требует имидж. Какая же дама на каблуках без этого пухлого довеска. В остальные дни предпочитаю просторную одежду с многочисленными карманами. Я шлепала себя по бокам, рылась за пазухой и шифоновый платок, уместный больше на пляже, нашла не сразу. Что-то в моей растерянности тронуло пожилую монахиню.
     – Какая печаль привела тебя к нам? – спросила она.
     Если бы монахиня произнесла любое другое слово, я развернулась бы и ушла, но «печаль»… Она попала в самую точку. Я набрала воздуха, чтобы ответить, и застыла. Глаза косили на ту, которая осуждала.
     – Иди, сестра, – вновь угадала мое настроение пожилая монахиня, обратившись к молодой.
     – Хорошо, матушка.
     Здесь каждая обретает мать, позавидовала я, и все между собой сестры. У меня никогда не было ни той, ни другой.
     – Что грызет тебя? – спросила матушка, когда мы остались одни.
     – Я убивала людей, – выпалила я. – Мне за это платили.
     Повисла тишина. Ее лицо не изменилось. Ни осуждения, ни сочувствия. Мудрые глаза наполнены вниманием. Она спросила:
     – Ты думаешь, что это ты вершила судьбы людей?
     Я молчала.
     – Ты думаешь, если бы отказалась, они остались живы?
     Я окончательно растерялась. Я была готова услышать нотации о грехе и спасении души, требование раскаяться и помолиться, но вместо этого матушка произнесла слова, которые меня потрясли:
     – Запомни раз и навсегда. Случайной смерти не бывает.
     Монастырь закружился вокруг меня. Стены, купол, палаты, клочки разорванного неба. А ветер нашептывал: «Случайной смерти не бывает. Не бывает, не бывает…» Меня накрыло странное утешение. Может, оттого я так метко стреляю, что мою руку направляет неведомая сила.
     Матушка не повела меня в храм и не посоветовала молиться. Она сделала лучше – подарила мне черепаху.
     – Тебе надо о ком-то заботиться. Сама не заметишь, как станет легче. У нас живет черепаха, ее потеряла здесь маленькая девочка. Это самец. Мы назвали его Елпидифор. Возьми его себе.
     Матушка протянула коробку. Я достала изнутри несуразную животинку, готовую в любой момент исчезнуть под панцирем от мирской суеты. Сначала Елпидифор прятался, потом высунул шею и долго рассматривал меня черными глазами-бусинками.
     – Пифик, меня зовут Света, – представилась я.
     Он недовольно задвигал в воздухе ножками, намекая, что не птица. Я ему завидовала. В детстве мне очень хотелось иметь собственный домик, в котором можно легко укрыться от неприятностей.
     – А если девочка вернется за черепахой? – забеспокоилась я.
     – Она уже была здесь. Ей купили щенка.
     Так у меня появился друг, который умел слушать...

     Я припарковала машину у вокзала в том месте, откуда неплохо просматривались железнодорожные пути. Спасительная форма капитана МЧС отдавала гарью. Частички взорванного интерьера разрушенного коттеджа накрепко засели в толстой ткани. Я приоткрыла окно.
     Как там Доктор? Выжил? Или он один из тех, кого сегодня небеса призвали на суд божий. «Случайной смерти не бывает», вспомнились мне слова игуменьи монастыря. Наверное, так и есть. В скором времени настанет и моя очередь.
     В рации, настроенной на милицейскую волну, обычный треп сменился голосом со стальными нотами. Большой начальник отдавал приказ. Для пущей убедительности он представился. Я увеличила громкость. Так вот как звучит сегодня заматеревший Барсук! Большие звезды на погонах неизменно увеличивают талию и придают металл голосу. Любопытно, полковник откликнется на прежнюю кличку? Помнит ли он обманутую девчонку, которую пытался убить?
     Ответ прозвучал немедленно. Услышанный приказ напрямую касался меня. Мой маскарад раскусили. Начальник УВД накрутил нерадивых подчиненных. Теперь вся милиция города будет с особым рвением разыскивать опасную преступницу под личиной стройного капитана МЧС. Надо срочно переодеться.
     Я потянулась через сиденья в багажник, не желая светиться на площади. На вокзале всегда дежурят ушлые милиционеры. Краем глаза я заметила движение за окном, и с ужасом поняла, что время на смену имиджа не осталось.

54

     Послышался затихающий перестук колес. На платформу перед вокзалом въехал московский поезд. Стоянка по расписанию десять минут. Мне предстояло действовать в условиях жесткого цейтнота, даже не переодевшись.
     Я вышла из машины. Мне казалось, что черная куртка капитана МЧС превратилась в оранжевый балахон с кричащей надписью: «Хватайте ряженную!». Стараясь сохранять спокойствие, я обогнула здание станции. Седьмой вагон как назло остановился в свете фонарей напротив главного входа. В дверях вокзала маячила пара сотрудников постовой службы. Я дождалась, пока они отвлеклись на двух нетрезвых шумных пассажиров, и проскочила к грудастой проводнице, маячившей у вагона. Прозвучал условленный пароль. Проводница не удивилась и завела меня в служебное купе. Я перевела дух и приступила к решающей фазе рискованной операции.
     Бедная женщина ничего не успела понять. Приставленный к горлу нож, парализовал ее волю. Она застыла с открытым ртом и выпученными от страха глазами. С любым на ее месте случилось бы то же самое, даже с накачанным мужиком. Я только что благодарила ее, и вот – такой поворот. Я сдернула с проводницы китель и толкнула на сиденье. Рука полезла за пластиковыми петлями. В последний момент я постеснялась связывать невинную перепуганную женщину.
     – Потерпи, хорошая. Веди себя тихо и скоро всё закончится. Только не шуми, а то я вернусь!
     Куртку МЧС я бросила на багажную полку и облачилась в китель проводницы. В кармане, как и следовало ожидать, нашелся сотовый телефон. В другом позвякивала тяжелая связка ключей. Я набрала номер пункта милиции на вокзале.
     – Помогите, меня ограбил хулиган с ножом, – захныкала я. – Седьмой вагон, я проводница. Он был один.
     При вызове милиции нужен расчет. Скажете, напал пьяный, они замучат вас вопросами: а что, а как, а сами-то вы трезвы? Сообщите о вооруженном преступнике, начнут докладывать по инстанциям, выпрашивать на помощь ОМОН. А одиночка с ножом, обидевший беззащитную женщину – лучший повод отличиться по службе.
     Три милиционера притопали быстро. Я встретила их в тамбуре в порванном кителе и мокрыми от воды щеками.
     – Он забрал мои деньги и побежал туда. Быстрее! – я растирала вымышленные слезы и показывала на соседний вагон.
     – Как он выглядел? – спросил тот, кто был мне нужен.
     – Невысокий кавказец с перочинным ножом.
     Слова «невысокий» и «перочинный» их обрадовали, а «кавказец» раззадорило. Двое тут же загромыхали по межвагонному переходу. Того, кто был мне нужен, я остановила, вцепившись в плечо.
     – Подождите, посмотрите сюда, – попросила я.
     Он послушно глянул в нерабочую дверь тамбура. Его напарники скрылись. Дальше притворяться не имело смысла. Я стукнула милиционера по затылку тяжелой связкой ключей и выпихнула обмякшее тело между путями.

55

      – Абонент остается в зоне действия той же станции, – бесстрастно доложил Звягинцев. Еще утром майор проявлял недюжинный энтузиазм в решении нестандартной задачи, а сейчас его подмяли усталость и равнодушие.
     В отличие от подчиненного начальник УВД не мог позволить себе подобной апатии. Пока сохраняется угроза его городу, он будет действовать, используя все средства.
     – Сколько времени прошло? – спросил Барсуков.
     – Тридцать минут.
     – Продолжай с тем же интервалом.
     Геннадий Барсуков взглянул на карту.
     Что делает Светлый Демон в сорока километрах от города? Сломалась на трассе или зависла в придорожном кафе? Надо послать толковый патруль, пусть проверят. Хотя базовая станция означает лишь круг диаметром в тридцать километров. Впрочем, там гористый рельеф, и зона приема должна быть поменьше. Скорее всего, солдатик по-прежнему с ней, иначе бы он попался. Почему она нянчится с никчемным человечишкой? А может, у Субботина в этом районе живут знакомые?
     Полковник, в который раз извлек из стола тонкую папку с информацией на четырех солдат, которых он нанял для охраны лаборатории. В современную армию редко попадают благополучные дети, по крайней мере, в батальон затерянный в уральских лесах. А вот тех, за кого никто не заступится, в здешних частях хоть пруд пруди. Среди подобных доверчивых бедолаг полковник и произвел свой выбор в охранники.
     Зашуршала бумага, пальцы извлекли нужные листки. Николай Субботин. Круглый сирота с обычной биографией. Детский дом, школа-интернат, армия. Если не вернется по месту призыва, никто и не хватится. Тем более, его единственный дружок Александр Глынин уже в земле. Оба из одного интерната, который расположен в доброй тысяче километров от Валяпинска. Это хорошо. Среди местных у них не может быть знакомых.
     Хотя…
     Барсуков уже хотел убрать бумаги, как взгляд натолкнулся на адрес детского дома. Это же в соседней области прямо на границе! Интернат далеко, туда мальчика перевели в семь лет, а детский дом, где он воспитывался до этого, рядом. Родители неизвестны. Фамилию дали в детском доме при поступлении. Субботин! А дата рождения…
     Полковник заскрипел зубами.
     Не может быть!

56

     – Привет, старина! – Я как следует встряхиваю старшего сержанта патрульно-постовой службы, чтобы он пришел в себя после удара по голове и падения из вагона.
     Слышится мычание. Уже неплохо. Я шлепаю его по щекам. В глазах появляется осмысленное выражение. Пора. Две петли накрепко цепляют руку мента к вагонному поручню. После секундного колебания, я привязываю вторую его руку к рельсу. Он становится похож на перекошенного пьяницу, распахнувшего кривые объятия.
     – Кто ты? – пучит сержант глаза.
     – Тебя в милицию Барсук взял? За исполнительность?
     – Ты кто?
      – А ты туповат. Поэтому и не выслужился. Придется напомнить. Ты приехал за мной вместе с Ириной Жарковой, на мотоцикле. Отвез в общежитие. Я была с маленьким ребенком. Вспоминаешь?
     В его физиономию будто впивается пчела. Он дергается, пытается отстраниться.
     – Как?.. Как ты меня нашла?
     – Память – хреновая штука, старик. Я вспомнила твой длинный нос и имя Гера. Ведь это означает Георгий? Дальше просто. Ты любишь фотографироваться в форме и выкладывать фотки в «одноклассниках». Там-то я узнала твое место службы и фамилию, старший сержант Караваев.
     – Развяжи, сука.
     – Как тебя звала Жаркова? Гера-Геракл? Так она нахваливала твое достоинство? А ну-ка дай мне его. – Я вцепилась в мошонку, безжалостно сдавила яички. Нет лучшего способа общаться с ублюдком, когда требуются быстрые ответы. – Еще я разговаривала по телефону с девчонкой, которую вот тут на вокзале в дежурке месяц назад вы поимели хором. Она обратилась к вам, потому что ее обокрали. У нее не было документов, и вы потешились. А потом в награду вернули паспорт. А ведь он у вас был с самого начала? Отвечай!
     – Да. Паспорт скинули.
     – Ты узнал, что она из интерната, и изнасиловал ее первый. Ты и раньше интернатских девчонок за людей не считал.
     – Что тебе надо? – мычал Караваев.
     – По-моему, тебя Жаркова перехваливала, сморчок занюханный. – Я безжалостно сжала пальцы.
    – Отпусти!
     – Это вначале для Жарковой ты был Гераклом. В последний год она дразнила тебя Караваем. Так?!
     – Ммм, да!
     – Я разгадала ее последние слова.
     – Какие слова?
     Долгие годы я была уверена, что, падая в реку, Жаркова выкрикнула «Это кара!», то есть возмездие. Всё, что произошло со мной в тот день, когда Мир Рухнул, она устроила, чтобы наказать меня за отнятого жениха. Но недавно во сне я в деталях увидела эту ужасную сцену, и услышала ее предсмертный крик по-другому: «Это Ка-ра-вай!» Я проснулась и не могла понять, о каком каравае меня предупредили? И тогда я вошла в Социальные сети. Я почти никого не знала из выпускников Валяпинских школ, но эту носатую рожу на фотографии вспомнила сразу. Милиционер стоял у входа в комнату милиции при железнодорожном вокзале. Он чувствовал себя местным царьком. Георгий Караваев. Гера Каравай!
     – Ты видел меня, когда я стояла на обрыве с ребенком? Ну!
     – Дааа.
     – И что ты сделал?
     – Я не трогал тебя!
     – Ты же мог спасти девчонку, которую обманул!
     – Ты сама. Сама!
     – Вместо этого ты крикнул! Что?
     – Чтоб ты сдохла, сука!
     – Сука – это мать щенков. Этим словечком меня не проймешь. Даже в тот день! Ты хотел увидеть триумф своего плана. Говори, как было дело!
     – Это была шутка.
     – Что?! – Наверное, я слишком сцепила пальцы и дернула кисть. Его глаза лезут на лоб. Я ослабляю хватку. – Рассказывай быстро, подонок!
     – Ирка меня достала. Она цеплялась за меня, а сама хотела вернуть твоего мужа. Она говорила только о нем и тебе. Она мне смертельно надоела своим нытьем, и я предложил ей соблазнить Кольку Демьянова, хотя бы для видимости. Она бы ласкалась с ним, а я в это время привез тебя, чтобы ты увидела измену. Ты же чокнутая, помешана на семье и преданности, тебя бы это убило.
     Он осекся, сказав неосторожное слово, и сморщился, в ожидании боли.
     – Говори! – требую я.
     – У Ирки ничего не получилось. Коля не поддался. Но она вцепилась в эту идею, и хотела вас рассорить. Тогда я вспомнил про Барсука. Он ходил к твоей подруге, а со спины, да еще в темноте, напоминал его.
     – С Леной был Барсуков?
     – Да! И он был в курсе нашего плана, занавесил окно, но не закрыл дверь! А твоего благоверного я позвал для перевозки мебели. Но никакой мебели не было! Мы усадили его в общаге пить пиво, и я подбросил в комнату Ленки его куртку!
     – Сволочь!
     – Отпусти меня, я всё сказал.
     – А Лена? Она тоже была заодно?
     – Нет. Бабы дуры, им не понять красоты замысла.
     – Красоты?!
     – Это была только шутка!
     – Ах, шутка. Ты тихо посмеивался, когда я потеряла голову. Ты ржал, когда я не в себе стояла у обрыва. А чтобы совсем стало весело, ты подтолкнул, крикнул в спину что-то мерзкое!
     – Я не хотел.
     – Сейчас я тоже пошучу. – Я убираю руку. – Слышишь? Поезд отправляется.
     Его глаза, успевшие расслабиться, захлестывает новая волна ужаса. Он распят между вагоном, готовым тронуться, и неподвижным рельсом. Рука нервно дергает веревку.
     – Бесполезно. Я умею вязать узлы.
     Он пытается достать зубами до пластиковых петель.
     – Не получится. Зубки сломаешь.
     – Развяжи меня! Это убийство!
     – А мне кажется – хорошая шутка. Я попробую смеяться. Ты громко смеялся там, на берегу, когда меня не стало? Когда погиб мой ребенок!
     Поезд трогается. Веревка натягивается. Тонкие прочные петли впиваются в кожу. Руки демонстрируют максимальную растяжку. Сейчас затрещат суставы.
     – Спаси!
     В чужих мучениях смешного нет ни капли. Поэтому я стараюсь убивать безболезненно. В руке щелкает выкидное лезвие. Я смотрю в безумные глаза Каравая и замахиваюсь ножом.

57

     Безотказный «кореец» уносит меня от вокзала. Я врубила мигалки и мчалась по улицам, не соблюдая знаков и светофоров. Милицейская рация безостановочно крякала о нападении на сотрудника милиции женщины в форме проводницы. Передавали приметы, по которым можно было схватить четвертую часть женщин от тридцати до сорока. Потом появилась более точная информация. Интересно, это Каравай так быстро очухался от пережитого ужаса?
     Когда я замахнулась ножом, он уже мало что соображал. Лезвие перерубило натянутую веревку. Каравай упал и повис на пластиковых петлях, они резали его кожу, но не обрывались. Поезд протянул его несколько метров.
     – Беги! У тебя есть шанс! – не выдержала я.
     Крик подстегнул его. Караваю удалось подняться, пробежать и лечь животом на ступеньки удаляющегося вагона. Подонок, как чаще всего и бывает, выжил.
     На выезде из города меня пытались остановить, перегородив дорогу. Пришлось расчетливо боднуть милицейскую тачку. На курсах экстремального вождения я занималась до тех пор, пока мне не предложили перейти в преподаватели.
     Колеса быстро отмеряли километр за километром, отдаляя меня от Валяпинска. А память не отпускала. Туман времени рассеялся, а боль нет.
     В тот день, когда Мир Рухнул, я видела в полумраке спину Барсука. И он знал об этом! Он так шутил на пару с Караваем. Для пущего эффекта беспринципные постановщики подкинули куртку моего мужа. Они предвкушали горючие женские слезы. Как в мультфильмах: кого-то расплющивает грузовик, а зрители смеются. Но я не мультяшка, я живой человек! Как долго они насмехались над обманутой девчонкой? День, неделю, месяц? А Лена Баринова? Она была всего лишь статистом или активной исполнительницей? Она сказала, что ничего не знала. В принципе, я ей верю. В интернате шутили жестоко. Там мало было святого и запретного, но над семьей, даже вымышленной, не глумились.
     Я вспомнила, как мчалась по этой же дороге на угнанных милицейских «жигулях». На сиденье в подсыхающей крови валялся пистолет с теплым стволом. Я выстрелила из него пять раз. Два раза в мэра, два раза в Барсука, один в его напарника. Все пули достигли цели. Я навсегда запомнила эти выстрелы, как впрочем, и все последующие, предназначенные для моих клиентов.
     На поляне рядом с охотничьим домиком меня встретил настороженный Кирилл Коршунов. Я остановила милицейскую машину и тут же испугалась. А если и он в сговоре с Барсуком? От отчаяния я не могла сдержать слезы, пальцы вцепились в окровавленный пистолет. Одной рукой я размазывала сопли, другой целилась в единственного человека, которому доверяла.
     Кирилл подошел и обнял меня. Я выронила пистолет и разрыдалась. Он гладил по напряженной спине, пока я не затихла.
     Кирилл спрашивал молча. «Что случилось?», прочла я в его глазах, когда он отстранился.
     – Барсук хотел меня убить.
     Он перевел взгляд на пассажирское сиденье в пятнах крови. Я покачала головой и ответила:
     – Ты же учил не убивать невинных.
     Он посмотрел на милицейскую машину, вздохнул. «Что будем делать?»
     – Я хочу отмыться.
     В тот момент у меня было стойкое ощущение, что я с головы до ног покрыта омерзительной липкой грязью. Кирилл меня понял, а может, даже предвидел мое состояние. Когда я вошла в дом, там уже была теплая вода. Я без устали драила тело, стирала одежду и только, переодевшись во всё чистое, почувствовала, что продолжаю жить. С тех пор после каждой отнятой жизни я возвращаю свою лишь после того, как тщательно отмоюсь. Это превратилось в ритуал.
     Чистая и обновленная я вышла на нашу поляну. Подбородок медленно описал полукруг от плеча к плечу. Всё выглядело, как и прежде. Неслышный ветерок шевелил листья осин, солнце окрашивало изумрудом верхушки темных елей, перекрикивались невидимые птицы. Только я стала совсем другой.
     – Они приедут сюда за тобой... Нам надо уходить, Светлая, – сказал Кирилл, покусывая травинку. По-моему, он тоже изменился.
     «Нам» прозвучало обнадеживающе. Я не одна, нас двое. Если бы и он от меня отвернулся, я бы не выжила. Мы собрали самое необходимое, половину из которого составляло оружие и боеприпасы. Долго топали через лес, петляя и меняя направление. На закате Кирилл привел меня на труднодоступный утес к «гнезду Коршуна», заверив, что здесь нас не найдут.
     Уже следующий день показал, что он ошибся.

58

     Геннадий Барсуков с кислой миной переваривал очередной доклад подчиненных. «Пища» была отвратительной.
     Светлый Демон бульдозером прошлась по Георгию Караваеву, который когда-то предложил устроить для нее небольшой спектакль. Представление, задуманное, как комедия, закончилось трагедией. Для нее. Для них всё так и осталось удачной шуткой. Но сегодня пошутила она.
     Барсуков поморщился. Этак обиженная зрительница и до него доберется. Ведь он запомнился ей не только голой задницей, он поучаствовал в следующей кровавой постановке. Кто ж мог подумать, что из обманутой девочки получится непревзойденная исполнительница самых сложных «заказов».
     Сколько утихомиренных «клиентов» числилось на счету Светлого Демона, Барсуков не знал. Молва и журналисты, наверняка, приписывали ей больше, чем есть на самом деле. Издержки славы, как говорится. Но и официальных сводок было достаточно, чтобы понять, что имеешь дело с незаурядным исполнителем. Роман Витальевич Мосягин умело обломал юную Светлану Демьянову, заставил ее работать на себя, но не до конца разгадал сильный характер. Кирилл Коршунов натренировал девчонку в стрельбе до невероятных результатов, а старший лейтенант Барсуков не сумел остановить на взлете неуловимую ракету.
     Вот и результат. Опасный и непредсказуемый.
     Теперь она вернулась в родной город и копается в прошлом. Это сулило серьезные неприятности, но давало шанс, что его не шлепнут с помощью «оптики», а предварительно захотят поговорить. Что еще она хочет узнать? И главное. По чью душу Светлый Демон прибыла в Валяпинск?
     Полковник глядел на карту с отмеченной базовой станцией, около которой зафиксирован телефон. Областная дорога, пронизывающая деревеньки, а вокруг заросшие лесом горы. Грибные и ягодные места, охотничьи угодья.
     Охота! Мозг пронзила яркая молния воспоминаний. В бытность простым опером Барсуков не раз мотался в этом направлении. Там расположен охотничий домик, где скрывался Кирилл Коршунов. Бывший офицер спецназа, оставшийся не у дел, хранил в лесу оружейный арсенал и обучал братков стрельбе. Его Мосягин привлек и для обучения Демьяновой. Туда же она умчалась после покушения на мэра! И сейчас она там. И не одна! Если бы хотела покинуть Валяпинск, то поехала бы дальше. Нет, она засела в укрытии, чтобы переждать ночь и вернуться!
     Барсуков в сотый раз за день сдвинул рукав на запястье. Девять часов до Катастрофы.
     Он позвонил.
     – Звягинцев, наша птичка на прежнем месте?
     – Координаты абонента без изменений.
     – Это хорошо. А теперь срочно свяжись с оператором и сделай следующее…
     Затем Барсуков набрал Кондратьева.
     – Виктор, возьми с собой десяток лучших ребят. Вооружитесь по-взрослому и ко мне. Остальным отбой. Поедем в лес, на охоту.
     Третий звонок полковника достался Тархану.
     – Тархан, твоих людей два раза обидела женщина. У них есть возможность отомстить. Я знаю, где она.
     Геннадий Барсуков не стал бы полноправным хозяином города, если бы не привык подстраховываться. Грязные дела надо делить на всех. Ему достаточно забрать жизнь солдата-сироты. Смерть Светлого Демона лучше списать на иногородних милиционеров.
     На станции в поезде она действовала одна, а телефон оставался за городом, продолжал рассуждать начальник УВД. В машине МЧС, протаранившей патруль, заметили только водителя. Она промчалась через город, а телефон не двигался. Две цели разделились! Субботин ждет ее в лесу! Без Светлого Демона он легкая добыча.
     Полковник вспомнил, что приказал послать толковый экипаж на проверку трассы в районе базовой станции.
     А ведь ее можно опередить!
     Он связался с патрульной машиной, объезжавшей придорожные кафе.
     – Старший лейтенант, Елизаров, – откликнулась рация.
     – Старлей, говорит Барсуков. Хочешь стать капитаном? – Полковник объяснил, как добраться до бывшего убежища Коршуна, и дал последний наказ: – Там прячется Субботин. В переговоры не вступать. Патронов не жалеть. Всё ясно?
     – Так точно.
     – Действуй! Капитан.

59

     Патрульная машина, которую я боднула на выезде из Валяпинска, удачно перегородила дорогу. Мне удалось оторваться от погони. Конечно, успех был временным. Менты наверняка сообщили приметы моего автомобиля в поселок, который будет через пятнадцать километров. Там уже готовятся к жаркой встрече.
     Я помнила здешнюю местность и свернула с трассы, чтобы объехать поселок по грунтовке через ферму. Рация на милицейской волне продолжала крякать, но связь была неустойчивой. В какой-то момент я уловила: «в лесу… Субботин… патронов не жалеть».
     Они вычислили Николая! Вот и настало то «в случае чего», которого я опасалась. Накаркала, как говорится! Мобильник проводницы оставался у меня, я вытащила его, чтобы предупредить Субботина об опасности. Он не справится один, ему надо срочно покинуть домик. Я натыкала цифры, послала сигнал и обнаружила, что сеть не работает. Промчалась несколько километров, вот поселок, здесь должна быть связь! Повтор номера – опять безрезультатно! Я швырнула бесполезную трубку. Не оставалось сомнений, что менты сработали оперативно и заблокировали сим-карту проводницы.
     Я вернулась на шоссе и больше не таилась. На удивление не встретила ни одного поста. Это плохо! Все патрули уже в лесу. Их главная цель девятнадцатилетний мальчишка! Успею или нет?
     Наконец показался нужный съезд в лес. Под колесами затрещали ветки и шишки, машину раскачивало в вымоинах. Отбросив осторожность, я стремилась подъехать поближе к тайному «гнездышку Коршуна». Но вот впереди сплошная чаща. Пора выходить.
     Я скинула китель проводницы с вытачками на груди под «дыньки-колхозницы», вспомнила о бедняжке. Никогда не завидовала женщинам с большим бюстом. То, что для мужиков удовольствие, для нас дополнительная проблема. Вечно таскай эту тяжесть, задыхайся в жару, бретельки лифчика трут, а если приходится бегать и прыгать, как в моей профессии, вообще караул! Мне повезло, я стройная худышка и, должна заметить, не испытываю недостатка в мужском внимании. Веди себя как красавица, и самцы попрут, как мухи на г… О господи, как пчелы на мед. 
     Я накинула удобную куртку, сунула в карман то, ради чего встречалась с проводницей, и не стала маскировать автомобиль. Ночью в лесу случайные люди не ходят, а если появятся «неслучайные», мало надежд, что их целью будет ограбление или угон. Я ограничилась незаметными индикаторами на двери и капот.
     Предстояло пройти несколько километров по ночному лесу. Такие задачи меня не пугали. Толковый Посредник снабжал меня любым оружием и устройствами, а порой сам подсказывал, что мне может пригодиться. Я нахлобучила на лоб французские очки ночного видения, подождала, пока адаптируются глаза, и пошла привычным широким шагом. В отличие от дневного перехода приходилось чаще вертеть головой, чтобы компенсировать недостаток периферийного зрения.
     Я шла около получаса, и всё это время думала о Николае Субботине. Электронные письма профессора Корнеева раскрыли ужасающую тайну ампулы VRA13. В ней содержался особый вирус из разряда бактериологического оружия. Им нельзя было просто отравить воду или распылить в воздухе. Для его доставки не требовались самолеты или ракеты. Он применялся иначе.
     На первом этапе вирус обязательно должен попасть в кровь живого человека. С этого момента инфицированный организм становится бомбой замедленного действия. В первые дни зараженный человек не чувствует никаких изменений. Вирус имеет латентный период сто двадцать часов. В течение этого времени вирус живет и развивается в организме. Он трансформируется и переходит на следующую поражающую стадию.
     Через пять суток человек, получивший дозу, превращается в источник смертельной опасности. Обновленный вирус начинает распространяться воздушно-капельным путем. Достаточно пройти рядом с зараженным человеком, и ты на первом этапе агонии. Ты тоже становишься разносчиком убийственной заразы. Вначале это похоже на очень сильный грипп. Первые сутки еще терпимо. Однако никакие лекарства не помогают, температура тела неуклонно повышается и уже на вторые сутки человек неизбежно погибает, успев заразить всех, кто соприкасался с ним.
     VRA13 оружие против мегаполисов. Не нужны террористки-смертницы, не надо распылять отравляющий газ, как в Токийском метро. Достаточно на шестые сутки запустить десяток инфицированных вирусом в скученную подземку. Они поездят по разным линиям с легким покашливанием и неприметным насморком, и всё – многомиллионному городу грозит эпидемия современной чумы.
     Профессор Корнеев еще в первом письме предупредил, что самый верный способ остановить смертельный вирус – это убить и сжечь инфицированного на первой стадии заражения. Жестоко, но эффективно.
     Мне стали понятны поспешные действия Доктора с телом несчастного Глынина. Биолог работал с людьми, как с подопытными крысами, и уничтожил одного из них после неудачного эксперимента. А вот второй экземпляр сбежал.
     Полковник Барсуков встревожился и санкционировал облаву на ничего не подозревающего безоружного солдата. Хозяин города раскопал в заброшенном подвале фармзавода Ее Величество Смерть, и теперь проснувшаяся актриса в балахоне с косой ждет своего часа, чтобы выйти на широкую сцену. Кривая дама умеет проставить незабываемое зрелище, и уже назначила время представления.
     Не давал покой еще один вопрос. Почему Барсуков, уже зная масштаб грозящей опасности, не уничтожает остатки ампул? Для чего он их хранит? Или для кого? А если Тархан появился на стройке не просто так? Если он покупатель? Этот боевик, сначала прощенный и обласканный властями, а вскоре униженный и загнанный в угол, готов мстить всему миру.
     Беспокойство за солдата подгоняло меня. А вот и заключительный подъем. Наш тайный домик уже рядом. Я обязана опередить патруль, ведь мне помогают очки ночного видения. С их помощью удобно смотреть вперед, но не под ноги.
     Я оступилась и упала. И сразу пронзает тревога. Но не из-за падения. Перекатываясь через спину, я услышала глухую автоматную очередь. Стреляли из «Калаша» внутри помещения. У меня нет такого оружия. А значит…
     Я опоздала!


Со временем опубликую оставшиеся главы 60-79.
Те, кто хочет поддержать автора и узнать развязку истории, может приобрести бумажную или электронную версию книги.