– Ты с чем здесь? – спросил он, обращаясь ко мне, когда оба мы сидели на балконе нашей больничной палаты. – Замена клапанов? Шунтирование? А, всего лишь центура! Ну, тогда ты новичок тут. Молодой ещё! А я здесь, можно сказать, обжился. Считай, дом мой теперь тут.
– Представляешь, я же в этой больнице ещё ребенком лежал. Еле спасли меня тогда – задыхался я от астмы... Ты заметил, какие длинные здесь коридоры? Особенно этот, в нашем отделении. Когда в детстве мне довелось здесь побывать, то мы с другими детьми всё фантазировали насчёт этого коридора. Он нам тогда казался очень таинственным. Мы рассказывали разные небылицы друг другу о таинственных существах, появляющихся в этом коридоре ночью, и чудесах, что в нём творятся... Я, помню, ещё пытался проверить, кто же в нём на самом деле живёт и что там происходит, но ночью нас не выпускали из палаты, а если я убегал, то меня ловили всегда на середине. Тогда с этим строго было... Детское отделение теперь в отдельном корпусе. Дети там, наверное, так же фантазируют, как и мы, чтоб скучно не было. И вот теперь всё те же длинные коридоры, в которых так легко запутаться или даже затеряться. Но ты не поверишь, чудо со мной случилось именно здесь. Правда, совсем не из тех, о которых фантазируют дети.
– Это было, когда я уже взрослым стал. Я тогда от воспаления лёгких умирал, а все думали, что у меня грипп, ну и лечили соответственно. В общем, вместо того, чтобы лечить, меня ещё и травили всякими лекарствами. Я тогда уже вообще ни на что не реагировал. А её увидел – и снова как будто свеча в душе у меня зажглась. Это она мне точный диагноз поставила – считай, спасла. Я её из своей палаты увидел, когда она по этому коридору шла. Она тогда ещё студенткой была и в этой больнице ординатуру проходила. Когда я выкарабкался наконец, нашел её. Весна была, а она в то время институт заканчивала. С красным дипломом закончила – отличницей была! А красивая как сама весна! Вдобавок умная и добрая очень. Но это всё так, к слову... Ну, а в тот день я ей подарил белые тюльпаны.
– Откуда ты узнал, что я люблю именно белые тюльпаны?! – удивилась она, широко раскрыв глаза. Ах, какие у неё глаза! Как небо – если радуется. А если печалится, то – как море.
– Встретил я её именно здесь! И вот теперь снова здесь. И помру здесь. Всё здесь! Интересное совпадение, правда? Самые яркие впечатления моей жизни связаны с этой больницей.
– Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Мы вышли из палаты.
– Вот этот коридор, – сказал он мне, помолчал и снова заговорил. – Она придёт, обязательно придёт, и ты сам всё поймёшь. Я потому и живу, что хочу её увидеть. Мне очень нужно её увидеть. Не умру, пока не увижу!.. Когда придёт? Если бы я знал, когда она придёт! Вот, жду её тут. Но придёт обязательно! Не веришь? Ты можешь не верить, но я-то знаю. Откуда? Да не всё ли равно? Знаю, и всё. Это же необычное место, я тебе уже говорил. Здесь иногда происходят чудеса, а значит, она появится.
– Давно ли расстались? Давно. За это время дети успели вырасти, внуки – родиться.
– У меня? Нет.
– Почему?
– Да так... Зачем вообще? Чтобы не выделяться, быть таким же, как все? Только потому, что так принято у людей? Не хотел я и боялся ещё жизни загубить своей нелюбовью. Кто мне виноват в том, что её потерял?..
– Ты меня больше никогда не увидишь, – так сказала она мне в момент нашей последней встречи. Сказала и сдержала своё слово... Потом я долго пытался её отыскать – считай, всю жизнь. Но только всё бестолку. Её телефон превратился для меня в набор бессмысленных цифр, дом, где она жила, опустел, а потом туда вселились чужие люди. Бесполезно искать её в социальных сетях – у неё другая фамилия, а может, даже имя. Все эти годы я вспоминал её, когда мне было плохо. Теперь я часто вижу её во сне. Одно время мне снилось, что вот мы на разных берегах стоим, а потом оказывается, что это вовсе не вода между нами, а бездонная пропасть, которую не переплыть и не перепрыгнуть. И я всё пытаюсь дотянуться до неё, тянусь изо всех сил, думаю, как же мне эту пропасть бездонную миновать... А однажды ночью, во сне, вдруг почувствовал, как что-то внутри меня будто оборвалось. С тех пор я в этой больнице частым гостем был… Сколько мне этих центур уже делали! Я даже шутил по этому поводу, что каждый раз как новенький... Пока мне сердце не заменили на искусственное. Это ноу-хау нашей медицины: вместо сердца в тебя вставляют особый механизм с кучей всяких датчиков, которые регулируют давление и всякие разные процессы в организме. Живи да радуйся. Работает этот механизм как часы. Да собственно это и есть часы, самые обыкновенные часы – тикают в тебе, каждым ударом своим кровь перегоняя куда нужно, и вообще отмеривают все процессы в моём организме. Врачи говорят, эти часы лучше настоящего сердца. Действительно, работают мои часы безупречно. Только подзавести иногда... И привык я к ним настолько, что порой даже думаю: а может, и не было у меня никогда сердца? Я бы в это поверил, если бы не память о прошлой жизни. Мне жизнь, считай, подарили, да и часы эти во мне прижились, как настоящее сердце. Казалось бы, живи да радуйся… Но мне другое надо. Мне бы стрелки моих часов обратно перевести – в детство или в юность, в то время, когда у меня было сердце. Но этой возможности в моих часах не предусмотрено. Только подзаводить не забывать... Если вдруг остановятся мои часы, сам понимаешь... Да к тому же, с этими часами я могу жить только здесь, в этой больнице. А я вырваться хочу отсюда, из этого коридора, где меня заперли врачи. Мне бы ключи найти от... От меня самого. Тогда бы я перевёл стрелки назад, в свою жизнь. Вся надежда у меня на неё – она поможет мне найти эти ключи и перевести стрелки часов туда, где у меня было сердце. Вот и жду её... Почему так волнуюсь, если всё равно придёт?.. Беда ещё в том, что наши светила допустили один просчёт: слишком быстро бегут эти часы. Сами торопятся и меня торопят, приближая мою старость и смерть. Механизм во мне вроде как новую жизнь мне подарил, но отменить старость и смерть не в его силах… Поначалу я радовался: новое сердце, новая жизнь, новый отсчёт... А получилась та же гонка, по тем же правилам. Обогнать мои часы невозможно, остановить – нельзя. Можно лишь попытаться и успеть: сделать, если есть силы, сказать недосказанное, если уж совсем времени не осталось. Это как бомба с часовым механизмом. Я так ясно это ощущаю, только не могу на часы посмотреть, чтоб узнать, сколько же мне ещё осталось. Вся надежда на ключ, который я безуспешно и так долго ищу. Я знаю, этот ключ у неё. Ну, или она поможет мне его найти. И тогда мы сможем перевести стрелки назад или обезвредить этот чёртов механизм... Она придёт, должна прийти... Откуда я это знаю? Интуиция мне подсказывает, сердца-то уже нет давно...
– Почему расстались, если такая любовь? Ну, это обычная история. Я ведь из богатой семьи, можно сказать, из аристократической. Родился с золотой ложкой во рту, как это принято называть. Помню своё детство: только птичьего молока в нашем доме не было. А она была простушка, как её мои родители окрестили, из села.
– Тебе не пара, – говорили в один голос отец, мать и все наши многочисленные родичи. Но я упёрся: женюсь и всё. К тому времени я уже институт заканчивал. У родителей я единственный сын был, да ещё поздний ребёнок. Они всю жизнь надо мной тряслись, и я знал, что после института хорошую должность получу, при должностях-то и связях родителей. А моё решение им придётся принять. Так я думал тогда. Но родители хитрее оказались: отец как-то договорился обо мне в институте, и вместо аспирантуры я улетел за океан делать докторат. В общем, купился я на красивую жизнь.
– Через три года вернусь, всё у нас будет, и мы поженимся, – говорил ей я, улетая. Она не плакала, не просила. Только и сказала: «Ты ведь не вернёшься». А я стал убеждать её, что обязательно вернусь, что так лучше для нас обоих, и что нужно только немного потерпеть и тогда перед нами откроются большие перспективы и что так везёт одному на миллион, и что таким шансом грех не воспользоваться...
– Тебе нужно так много? – спросила она.
– Я хочу всё! – ответил я. Это была единственная правдивая фраза, которую я сказал за целый вечер. Да, мне хотелось всего, и всё было мало: успеха, красивой жизни и – что греха таить – женщин тоже. Любовь – хорошо. Но жизнь ведь гораздо многообразней, в ней столько удовольствий!.. А самое главное, она слишком коротка, эта жизнь, и можно не успеть взять от неё всего сполна... Честно говоря, тяжело мне было с её бескорыстием и скромностью. Да и хотелось взять от жизни всё. Молодой я был и жадный до жизни.
– У меня есть только любовь, – сказала она, – решай, что тебе нужно.
И я решил, улетев за океан. Перед самым нашим расставанием она и сказала мне те слова:
– Больше ты никогда меня не увидиш».
Спокойно так сказал, без слёз и истерик. Сказала и сдержала своё слово. Ну, а дальше всё получилось как в индийской мелодраме или как в сказке о золотой рыбке...
Когда в стране всё рухнуло, отец умер, а все наши связи и деньги превратились в ничто. Поэтому после защиты доктората я решил не возвращаться домой, тем более, что передо мной открывались блестящие перспективы на новой родине, как я тогда называл эту страну. Работой я был доволен, но друзья детства предложили мне войти в очень выгодное дело. Вариант казался мне совершенно беспроигрышным, я вернулся, вложил в это предприятие всё, что у меня было и ещё осталось после отца. Я даже продал родительский дом. Мать к тому времени тоже уже умерла. А ещё через год я сгорел: бизнес оказался мне не по зубам, и я вдруг оказался всем должен до гробовой доски. Слава Богу, работа для меня всегда была, вот и тянул как мог. Самое приятное во всей этой истории то, что всех своих кредиторов я скоро оставлю с носом. Адвокаты кредиторов звонят мне два раза в неделю: в понедельник и четверг. Беспокоятся, сколько я ещё проживу. Забавно!..
– Целыми днями над ними смеюсь. Всегда забавно со стороны, когда люди самих себя перехитрят. Да, днями смеюсь, а ночью такой холод, что ничего не помогает от него. Всё из-за этого механизма, будь он неладен! Знал бы, не соглашался бы на замену сердца. Мало того, что работает совсем не так, как мне обещали, ещё и холодно мне всё время. Не греет меня искусственное сердце... Искусственное, это ведь не живое... Хотя, когда её вспоминаю, то кажется, будто горячей волной меня обдаёт, и я согреваюсь. Ещё и поэтому увидеть её хочу. Холодно умирать.
И действительно, по ночам он всё ворочался, укрывался кучей одеял, хотя было совсем не холодно, а спал очень мало. Сам даже в шутку называл себя терминатором.
Через два дня после этого разговора у него случился приступ, он не то бредил, не то просто нёс какую-то ахинею, называл уже несуществующие адреса, торопился и кричал всё время, что опаздывает. Ему делали какие-то уколы и ставили капельницы. Наконец, он пришёл в себя и ночью спал как младенец.
Потом я вдруг увидел его несущимся по коридору посреди ночи.
– Куда ты?! – удивился я. – Ты несёшься так, что молодые и здоровые позавидуют тебе! Неужели она пришла?!
В ответ он лишь весело улыбнулся и бегом скрылся в коридоре.
Сон казался мне настолько реальным, что я даже не поверил в то, что спал и всё это мне привиделось. Отодвинув занавес, разделявший наши больничные койки, я увидел незнакомого пожилого человека.
– Здравствуйте, – сказал я.
В ответ он поздоровался и внимательно посмотрел на меня.
– А где?
– Тут только два варианта, – усмехнувшись, ответил мой новый сосед. – Либо он вернулся домой, либо переселился туда, откуда не возвращаются. Хотя, может быть, и задержался временно в реанимации...
– Вы не знаете, что произошло ночью с моим соседом по палате? Я так крепко спал...
– Ночью он вышел в коридор, искал кого-то, все говорил про какие-то ключи и вдруг ему стало плохо, – ответила медсестра, не вдаваясь в подробности. Ну вот...
– Можно только попытаться успеть, – вспомнил я его слова.
Прошло ещё два дня. Меня выписали из больницы и проходя по коридору, я столкнулся уже на самом выходе с энергичным юношей, как две капли воды похожим на моего несчастного соседа. Юноша явно спешил, бережно прижимая к груди огромный букет белых тюльпанов... Сходство с моим соседом по палате было совершенно мистическим, только этот был очень молод.
– Постойте! – крикнул я юноше.
Но юноша как будто ничего не видел вокруг и мчался куда-то. Скорее всего, к возлюбленной. А у меня не было сил, чтобы догнать его и узнать, чем же закончилась история моего соседа.