Была в Париже этой ночью синей я.
Там в стиле самой нежной юности
Вивьен пленяла талией осиною
И за champagne выделывала глупости.
Там бубликами, как восход румяными,
Шаляпин соблазнял, дымя сигарами.
И институтки, по апрельски пьяные,
Слеталися к нему и une, и парами.
Там станом гибким и чахотной бледностью
В сердцах мужчин рождала paradiz
Сама Дункан. А Серж, пылая ревностью,
Бордовым заливал с стихами лист.
Un haut gar;on, в смертельный час с усладою,
Кричал – Где Лиличка? Верните ее мне.
Я без нее ничто, я в пропасть ада падаю…
И Лиличку ищу на самом дне!
Там был clochard, без уха, дик и взбалмошен.
Проклятья слал на весь цветущий свет.
Твердил, тряся главой обмотанною ветошью,
Что он еще напишет свой портрет.
И снилось мне, так образно, так близко
Эпох смешенье в дьявольский фокстрот.
Что где то в глубине звенит Вертинский
И странный негр манто мне подает.