Ю. МАРАХТАНОВ
Две партии
Рассказ для чтения с шахматной доской
die PUTIN - Niederlassung1
“Утопия есть слово греческое: «у» по-гречески значит «не», «топос» - место. Утопия – место, которого нет, фантазия, вымысел, сказка”. В.И.Ленин «Две утопии»2
Глава 1.
белые – мои, чёрные - Валерия Ивановича.
Микроавтобус «Мерседес», выделенный нам областной писательской организацией для весьма благородных целей, мчал с крейсерской скоростью. Мы побаивались и спорили: сколько времени до главной цели – Верхней Вереи?
Водитель, крепкий и надёжный, как валун из ледникового периода, усмехнулся:
-Я охрану Путина возил. Приехали на второй день пожара. Думал – жители машину перевернут. Орали: «Чего припёрлись?!» Охранники звонят Путину: «Не надо сюда ехать». А он решился.
Мы молчали, вспоминая телевизионные картинки о событиях конца июля 2010 года.
Сейчас везли книги сгоревшей библиотеке, жителям. Летели из областного центра, но ещё ехали и машины с Арзамаса, Сарова, Мурома… Три часа дороги.
Обворожено всё вокруг снегом. Сугробами, будто из детства. Невольно приходят в голову мысли: «Сколько же невостребованной русской земли…»
Который час едем, а ни конца, ни края. Не знаешь чем и заняться. Валерию Ивановичу позвоню, предложу шахматы по sms-переписке. Здесь, в автобусе - некому, хотя комплект карманных шахмат у меня всегда с собой, если дорога неблизкая. А ему отказаться, значит, струсить. Обнаглею и возьму “белые”. Я же досуг предложил.
1.d4 d5 2.c4 d:c4, - любимый ферзевый гамбит с жертвой пешки. Будто душу на распашку. На, возьми великодушно. Пусть у тебя будет лишняя.
У меня дома книжка “Damen-gambit bis Holla;ndisch” Марка Тайманова в 470 страниц. Все варианты. Правда, она на немецком языке. Её мне подарили как победителю новогоднего шахматного турнира областного Управления местной промышленности. О, какие гринспоны и кульманы там играли! Им так хотелось выиграть напоследок, перед отъездом в Израиль.
Помню наизусть первый десяток ходов.
3.e3 b5 4.Kc3 a6, - всё логично. Выиграл материал, теперь защищает. Как олигарх.
5.Kf3 e6 6.e4 Cb7 7.Ke5 Kf6 8.Cg5, - души не чаю в связках!
8. … Ce7, - теперь надо оглянуться и подумать. Чего суетиться? Ходов-то осталось… дай Бог – двадцать. Не гроссмейстеры оба.
Мимо - очередной безликий райцентр. С обязательным памятником. Кому? Ну, не Ельцину же. Указательный палец отломан. Помешал? Но хоть куда-то указывал. Скучно. Могли бы и транспарант повесить: «Здесь проезжал Путин».
9.f3 0-0 10.a3 K:e4? – вот и ошибочка. Хотя…
Можно и так играть, и этак… Мы с Валерой при любой встрече – за шахматы. С виду спокойные, а искры летят. Наши жёны – двоюродные сёстры. Между ними тишь, да гладь.
За пешкой Валерий Иванович погнался и я уже без двух. Распожертвовался. Играем небрежно и живём на авось. Даже не так: с надеждой на обязательный положительный результат. Как раньше – в СССР.
У меня есть друзья, но сыграть партию я предложил Валере. Так случилось, что стали родственниками, но противопоставлены друг другу со школы.
Она была с математическим уклоном. В “девятые” классы набирали из нескольких районов города. По наивности я думал, что равны все: учишься ты в классах «А», «Б» или «Г», «Д» и далее от начала алфавита. Оказалось: есть высшая лига и первая. Меня подвела характеристика.
В седьмом классе я совершил эксперимент. Друг надоумил, с детства шебутной. (Кто знал, что кандидатом химических наук станет). Пока родители на кухне рубили капусту (тяпкой, в деревянном корыте), снабжая меня любимыми кочерыжками, я, втихаря за родину, изготавливал взрывчатку. Сделал, соскрёб с фильтра осадок, слепил кубик и положил сушиться. Наутро и забыл об осторожности.
«Ходи» - это sms от партнёра. Я и пошёл.
11.C:e7 K:c3 12.b:c3 Ф:e7.
Всё быстро, буквально километра три проехали. Как-то и напряжение спало. Райцентр скоро. Наверное, тихо, умиротворённо, их – таких – сорок сороков по России, а уж деревень вокруг них – тьма тьмущая. В одну из них мы и едем. Книги везём. Одна всё глаза мне мозолит. «Справочник слесаря по КИП и автоматике». Ну, на хрена она там?! Ленина – избранное, правда. Что там теперь? Пожарище? Я их с детства боюсь, не огня самого, а последствий.
Взрывчатки не стало вмиг. Только что крутил перед глазами кристаллический кубик – взрыв, и темнота перед глазами. Вся тишина и покой частного дома: с запахами свежесолёной капусты, антоновских яблок в ней; уютными комнатами со скатёрками маминой вышивки, - исчезли в одночасье. Чего вспоминать теперь, ладно без глаз не остался, всего недельку с повязкой и полежал. Характеристику только испортил, да не избежал расспросов… Конкретный рецепт до сих пор помню, но помалкиваю.
-Вот и райцентр, - сообщил водитель. – А нам прямиком в Верею. Тут неподалёку, километров десять.
Я посмотрел на доску карманных шахмат, где на зелёном сукне откидной крышки вперемешку катались “съеденные” фигурки. Сделал каверзный ход на фланге.
13.a4… - Валера ответил почти сразу, будто напротив сидел, - … Kd7, - не нравится ему мой конь в центре.
14.a:b5 a:b5 15.Лb1 Лa5 16.K:c4 b:c4 17.Л:b7 Kb6, - отдышаться надо, тем более свернули с трассы на дорогу в Верею. И стало не до шахмат.
Вопреки всем правилам, километровый отсчёт начался с “нуля”. Будто всё остальное осталось позади. И дорога свежеочищена, и асфальт хоть яичко кати. Остановка от ветра защищена. Да и лес вокруг прореженный, избавленный от лишнего и неглавного. Этакий классический не эндшпиль пока, но уже и не бурелом миттельшпиля.
В райцентре подсадили экскурсовода. Она, как и мы, сидящие в автобусе, коллега по перу. Писательница из местных. Из молодых, да ранних, которых появилось в нашей областной писательской организации сразу много, на деньги мужей, спонсоров… как сыроежек после дождя – симпатичных, но не всегда съедобных. Сейчас тарахтела без умолку, и получалось: их райцентр, чуть не столица области, ну, а Верея – памятник Юнеско. К ней, молодой, пробивной, я относился с прохладцей. Её проза трудно проникала в душу. Она, писательница, боялась быть искренней или хитрила. В начале её пути, я высказал это. Она ответила на ходу: «Ты перед всем миром наизнанку. Только он этого не заметил». А она мне в дочери годилась. Сидит вот сейчас, гордится, что пожары на их район свалились, деньги потом немереные.
Подъезжали. Я решил озадачить Валеру напоследок, ладью за коня пожертвовал.
18.Ce2 Фd6 19.Л:b6 c:b6, - странный поступок короля. Кинул с барского плеча жертву на алтарь отечества, а дальше что? Уж теперь грудь нараспашку и вперёд! Не в меня. На отдых. Рокировался.
20. 0-0 b5.
«Какая история у Вереи? – думал я. – И сколько ей?» Спросил.
-Двести пятьдесят лет, - с гордостью ответила писательница.
-И что от этой истории осталось?
Она удивилась моему неведению:
-Ничего.
Через три улицы от нашего дома, в низине, текла небольшая речушка. На дальнем берегу находился стадион. Всё перед глазами до сих пор стоит в чёрно-белых, сероватых, как в фильмах Алексея Германа, тонах. Даже летом с трудом можно было различить цвет. Уже не говоря о зиме. Песок, запылённые крыши, пыльная же бузина под тусклыми окнами, неокрашенные с войны дома и заборы, лавочки в трещинах.
Мне только что исполнилось семь лет. Уже сумеречный день августа, и вдруг окна дома озарил цвет. Красно-жёлтый. Я подумал: «Закат сегодня не с той стороны». А все гости вместе с родителями выбежали на улицу. Рядом со стадионом горели бараки. Вернее – один, затем полыхнул другой, а тут же занялся и третий, последний.
Тамошняя жизнь не нравилась мне никогда, пугала. В их лавке воняло керосином, вокруг бегали крысы, орала гармонь, смертным боем муж валтузил жену, та вопила дурным голосом на всю округу… Там играли в карты, а не в шахматы, как у нас. А однажды я с отцом шёл на футбол, хотел купить семечек. Но отец запретил брать их у босой торговки-татарки из ближнего барака. «Почему?» - обиделся я. «Я видел, как она греет в них ноги». С тех пор я не люблю семечек.
Чужая жизнь, не домашняя.
Теперь всё это исчезало на глазах. Приехали пожарные, тянули рукава к речке. Но как-то не спешно, обречённо. Я подпрыгнул от радости и азарта. Отец посмотрел так, как дал подзатыльник. «Ты дурак? – процедил он сквозь зубы. – Люди горят. У них горе». Я и припух. А к нам из-за речки уже летели, искря на лету, головешки, куски рубероида… треск стоял повсюду.
Бараки исчезли. Пожарище разгребли со временем, а перед стадионом насажали сосёнок. Теперь там небольшой парк. И тихо, как на кладбище.
Как-то я спросил у Валеры:
-Ты где жил в детстве?
-Около стадиона, в бараках. Мама, брат и я. Отец нас бросил.
-Ты?
Он удивился.
-И что такого?
-А как ты в нашу школу попал? Да ещё в «А»-класс.
-А ты по какому праву её присвоил? – он посмотрел на меня жёстко.
Не раз мы будем соприкасаться в этой теме. Но до сих пор мне кажется: он обиделся.
-Приедем когда-нибудь? – неожиданно подал голос, спавший всю дорогу писатель-ветеран.
-Уже, - для всех сообщил водитель.
Прильнули к окнам, кроме экскурсовода. За ними увидели новёхонький, с иголочки посёлок. С не-русскими домиками, одинаковыми, как братья-близнецы.
-Niederlande! – присвистнул ветеран.
-Каналов не хватает, - возразил я.
-Зима.
Мы ехали по центральной улице посёлка, одной из трёх. Девственные сугробы без единого следа и вмятин охраняли дома.
-Улица Ленина, - прочитал я вслух на одном из домов.
-Это уж, как водится, - откликнулась молодая писательница, - и в огне не горит, и в воде не тонет. А что тут в июле творилось!
-Видела?
-Рассказывали. Сами сегодня расспросите.
Остановились у большого, явно не частного строения. Поднялись на высокое крыльцо, огляделись. Я удивился.
-Откуда же огонь пришёл? Вокруг леса нет на пятьсот метров.
-По небу, - охотно подключилась к разговору местная женщина. – Ох, какая гибловка была! Меня Галина Евгеньевна зовут. С приездом. Проходите внутрь.
Я не люблю показных экскурсий. Но здесь к параду не всё было готово. Работала бригада таджиков, достраивала в нескольких кабинетах. Я даже не удивился, как они сюда попали. У нас в городе они целый микрорайон заселили.
-А что… - спросил я Галину Евгеньевну, - в посёлке не живёт никто? Ни одной собаки, ни кошек. Сколько домов-то?
-Около трёхсот, - она засуетилась как-то, - ну, пойдёмте дальше, глянем, что тут у нас.
-Это здание подо что предназначено?
-Культурный Центр.
-А напротив?
-Дом культуры.
-Сколько же метров квадратных здесь будет?
-Тыщща пятьсот.
Коллеги смотрели на меня настороженно. Знали, дипломатичностью я не отличаюсь.
Стало неинтересно. В зале я положил на пол пакет со своими книгами, и по длинному коридору отправился на улицу. На крыльце закурил. Телефон запиликал.
-Да, Валера.
-Твой ход.
Я вынул из кармана шахматы, вгляделся в позицию.
21.Фb1… - он будто просчитал всё… Фa3.
-Я sms пришлю.
22.Лc1 Лfa8
«Доигрался!» - пожалел я себя.
На соседнем крыльце восседали три молодых мужика, смотрели на меня с интересом. Но когда я подошёл, поздоровался, кивнули молча в ответ. Безразлично, не по-деревенски.
-Вы местные? – опять промолчали. – Что сами не работаете вместо таджиков?
Один нехотя поднял голову.
-А зачем? Весной Путин приехать обещал. Слезу пустим, опять помогут.
-Мужики, посёлок-то пустой. Трубы инеем покрылись. Ни тропинки к домам. Чего так?
-Приезжие почти все. Дачники.
-А это для кого? – кивнул я на Культурный Центр. Ещё и Дом культуры.
-Хрен его знает.
Снова телефон подал голос. Валера не унимался. Я отошёл, опять вытащил шахматы, неуместные здесь, на январском морозце.
23.Фc2 Фa2 24.Фe4 Фb2 25.Лb1 Лa1
-Приехали, - сказал я вслух. – Сдаться что ли? И тут осенило.
26.Ф:a8+! Л:a8 27.Л:b2 Лa1+, - так за две минуты всё перевернулось на 180 градусов. Не было ни гроша, да вдруг алтын!
Математическая школа и экономическое образование не давали покоя. Подмывало к расчётам. Но не на улице же. Тем более к КЦ подтягивались люди. Непонятно откуда, как партизаны. Проигнорировав удобства бутафорских, одинаковых цветовой гаммой домов, с чуть тёплыми батареями, не рассчитанными на русскую зиму, - повылазили из замаскированных в горельниках землянок.
-Мужики, - на крыльце появилась Галина Евгеньевна. – Помогли бы книжки разгрузить.
-Уж это, как водится: деньги таджикам, а мы бесплатно чаль.
-Люди в подарок привезли, - она с укоризной смотрела на земляков.
-Ладно, - поднялись они, - командуй, бургомистр. Куда от тебя денешься, за руку с Путиным здоровкалась.
Я пошёл поучаствовать. Народ подтянулся. Сообща закончили быстро, минут за пятнадцать.
-За всю жизнь столько не прочитать, - резюмировал один из мужиков с красным, здоровым румянцем на деревенском лице.
«А я ещё своих припёр. Нужны они кому?» - усмехнулся я про себя.
-У нас программа какая?
-Сейчас, сейчас, - успокоила всех Галина Евгеньевна. Повернулась к верхнему концу улицы, откуда двигалась машина. – Вот и в сборе все.
-Власти? – спросил я.
Она отмахнулась: - Районные.
«Как же она перед Путиным, да на третий день после пожара? » – удивился я. Стало её жалко. И всех этих жителей, так и не разобравших за полгода – что же тут происходит.
Поначалу ад, пламя, огненный котёл из которого спасались ночью – оставив животных, нажитое веками, пьяных соседей… Молились потом – верующие и не очень – прося прощения у Бога, что не до чего было… И помощь, как манна с небес. Молились опять, благодаря Его, что не при Ельцине случилось.
Я вернулся в Культурный Центр, чересчур помпезный, огромный, предназначение которого не понимали даже районные власти. В зале готовились к митингу. Подошёл к подоконнику, выложил на столешницу одну стопку последней книги, другую. Не на полу же им лежать.
Один из гостей бросил взгляд… третий… пятый…
-Ваша? – сличили с фотографией на обложке.
Наверное, я выглядел сейчас не уверенно. Отвык за последние годы от публичности. Не при советской власти. А за автографами уже выстраивалась очередь.
-Правильное название, - старичок держал в руках мою книгу «Опять надо жить…» Сам написал?
Я улыбнулся.
-Вот теперь похож. Знаешь, как мы здесь спокойно жили? А теперь. Турист на туристе. А чужое всё. С иной стороны, а как по-другому? Денег жалко. Прописано человек восемьсот, да чужие больше, с городу. Кто б посчитал, сколько денег ушло. Уполовинь даже. Ну, не все же по назначению дойдут, - очередь ворчала. – Да сщас я. Подписывай, писатель. Пиши: “Кузьмичу”, ну, а дальше, чего сам решишь. У тебя телефон всё пиликает. Не забывают. Вот и нас не забыли.
-Кузьмич! – волновалась очередь. – Чего ты там?
-Не на пожаре, обождёте.
Кто-то фотографировал, районная власть молчаливо ждала окончания действа.
И книжки кончились. Не рюкзак же их было везти.
После дежурных мероприятий, речей, подарков Культурному Центру, - когда садились в автобус, опять подошёл Кузьмич.
-Биографию твою прочитал. На пенсии уже?
-Да.
-Ты прости.
-За что?
-Прибавку к пенсии нам обещали в августе, красавица эта. Читал в одной газете, что на погорельцев российских пенсионный фонд израсходовали. Обещали, а не вышло. У меня дочка прикинула: за полгода, что прошло, с мильонов сорока нас, пенсионеров, 700 рубчиков в месяц – это ж около двухсот мильярдов рублей. Неужто на такую сумму домов повыгорело? Да ты сам посчитай. Извиняй. Писать про нас будешь?
-Я не журналист. Не знаю.
-А и чего писать-то. Обыкновенна жизнь. Книжки ваши почитаем теперь. Очки вот только новые не справил пока. Мои-то сгорели. Что у тебя телефон-от надрывается?
Впервые творческая командировка обошлась без пьянки. Доигрывал в сумерках.
28.Kрf2 Лc1 29.C:c4 g6 30.Л:b5 Л:с3 31.Cb3 Kрg7 32.Лb7 Лd3 33.C:e6 Л:d4 34.C:f7 Лf4 35.Ce6+ Kрh6 36.Cg8 чёрные сдались. 1:0.
Разговоры с народом.
“Воры, публичные мужчины, продажные писатели, продажные газеты. Это – наша «большая пресса». Это – цвет «высшего» общества. Этих людей «все» знают, у них «везде» связи… Бесстыдная наглость крепостников, обнимающаяся впотьмах с бесстыдной продажностью буржуазии, вот она – «Святая Русь»”. В.И.Ленин «Капитализм и печать»3
Глава 2.
Белые - Валерия Ивановича, чёрные – мои.
Ещё в январе, по горячим следам первой партии, сыграли следующую. В коневом эндшпиле, где Валера меня объективно сильнее, я сделал неправильный ход конём, и белые при помощи комбинации прорвали мою позицию. Замечательно, что его вовсе не прельщал быстрый выигрыш. Он предпочёл вместо этого усилить позицию, централизовав своего короля. Довёл до цугцванга, когда моя обязанность сделать ход, влекла за собой невыгодные последствия. Поизгалялся не по характеру своему, в общем-то, добродушному и отзывчивому.
Стремясь доказать, что не на таковского напал, я тут же предложил третью партию. Два, жутко морозных выходных, когда носа из дома не высунешь. Ни Валере в большой свет, а уж тем более мне на работу, где не только сопли арендатора мёрзнут, но и масло в станке. Разыграли батальное сражение, ходов на восемьдесят. Но ничего друг от друга не добились. Холодная фраза: «Шансы сторон примерно равны», - витала над доской по всей партии. Общий счёт остался ничейным: 1;-1;.
Наверное, тогда мы немного подустали от общения, пусть и виртуального.
Незаметно как, подкатила весна. Шахматы – побег от примитива и обыденности. Прорыв. А шла обыкновенная личная жизнь. Свой день рождения Валера пролежал в больнице. Потом реабилитационный санаторий для сердечников с различными – каждому – дистанциями-дорожками. До шахмат ли?
Я иногда посылал ему sms-ки с короткими стишками, напомнить, что я жив…
Я не против власти.
Я весь тихо “за”.
Только как взглянуть
Мне в её глаза.
Нахожусь в прекрасной оппозиции,
Когда ничем властям не помешаю.
Мне по фигу: “милиция”, “полиция”.
Я – “ноль”, и моя хата с краю.
Валера не писал стихи. Песни бардовские пел. Искренне. Но некоторых поэтов понимал лучше меня. Рубцова, например, или прозаика Платонова. Хотя и кандидат математических наук. Цитировал. Не академические писатели подловили меня на платоновской фразе, которую я взял в название книги «Опять надо жить…» Это он позвонил и напомнил рассказ классика. А я и не скрывал. Предлагал редактору “закавычить”. Но мудрый В.А.Николаев сказал: «Не надо. Я в предисловии к книге объясню». Что и сделал.
Весна не давала покоя. Государство жило своей жизнью, народ – иной. Время, когда я с государством, а, значит, и народом был на “ты”, давно ушло. Сколько там было людей в системе нашего многоотраслевого управления? Десятки тысяч на полусотне подведомственных предприятий. Я возглавлял в управлении отдел труда, заработной платы и кадров. Наверное, господь послал такой уровень общения с людьми будущему писателю. В кабинете не сидел, колесил по всей области, посёлкам, деревням и весям. Не по бумагам и отчётам познавал жизнь. Что-то внедрял, чему-то учился, впитывал.
Как и теперь, в разгар новой весны, но теперь не праздничной.
Когда мне трудно, я начинаю перелистывать альбомы с иллюстрациями картин великих художников. Читаю монографии, их письма. Вот и наткнулся на испанца Франсиско Гойя, его картины “И вот его дом горит…”, “Нет помощи”.
“… серия офортов «Капричос»… не только саркастически изображает окружающую его действительность, но и даёт оценку современному ему обществу, беспощадно бичуя его пороки, особенно аристократии и духовенства”.4 А Эжен Делакруа пишет в своих письмах: “Начать зарисовывать как можно больше моих современников <…> людей нынешнего времени – в духе Микеланджело и Гойи”.5
Пауза между партиями затянулась. Не театральная. Народ, вопреки Пушкину, не “безмолвствовал”, высказывался. В преддверии выборов. Я позвонил ещё одному другу, чиновнику. Он не кичился должностью, а без затей тянул лямку.
-Не виделись давно. Давай встретимся.
-Вот уж выборы пройдут…
Подумалось: «А этих выборов у нас, как навоза в коровнике».
Я сижу у станка, а передо мной премьер по телевизору отчитывается. Я и возгордился. Советы даю заочные. Если вы хотите иметь власть, реагируйте на жалобы. Тогда народ подумает, что вы нечто можете. Вся и сила-то чиновничья во мнении народа, а не в пенсионных благах, которые себе вы уже гарантировали. Что наша пенсия? Месячные. Месяц ждёшь – в три дня проходит. А то и вообще – климакс.
Утром, когда ехал на работу в автобусе, водитель попался дёрганый, нервный. Всю дорогу с кем-то по телефону палачился. Бил по тормозам, будто ногой по любовнику, которого вдруг обнаружил. Стоячие пассажиры висли на поручнях, ругались. Одна тётка не выдержала очередного маневра, упала, пакеты по полу.
-Да, не у каждого русского есть подушки безопасности, - посочувствовала пожилая женщина.
Пострадавшая поднялась, уселась на освободившееся сиденье:
-Руки затерпнули с ношами этими. О-ох, никому-то мы в этой жизни не нужны.
-Одна живёшь? – поддержала тему соседка.
-Давно.
-А муж?
-Он мне всё говорил: “Если мне хорошо, то мне плохо”. Пил.
-И что?
-Пил-пил, да повесился. Да я не раскисаю. Думаю иногда: “Люди в блокаду выживали, а сейчас… чего ныть-то?”
И мы не ноем. Жена вот только. Проснулась утром в слезах.
-От своих слов: “Хочу к маме”. С детьми что?! С внучками?! Или просто устала…
И моими поисками мучилась. Ей было не до шахмат.
А весна наступала. Весна – Гойя – и, конечно, “испанская партия”, которую Валера белыми использует. Я подготовился. Созвонились. Погнали.
1.e2 e4 2.Kf3 Kc6 3.Cb5 – популярный дебют. Валерий Иванович любитель классических вариантов. Но ещё с 13 лет, я по шахматной секции помню некоторые фокусы в исследованных вдоль и поперёк, казалось бы, вариантах. Вот, например, острый ход, предложенный мастером К. Янишем.
3. … f5 – задумался Валера. В Интернет договорились не лазить. В честности Валеры я не сомневаюсь. Хотя там есть подобные мату Легаля или хитроумной жертве Симагина в «Дебюте трёх коней» слона на h8, изюминки. Их так любил наш руководитель шахматной секции. Он нравился мне и тем, что был похож на гроссмейстера Таля.
4.С:с6 – какой-то суетливый ход.
4. … d:c6 5.K:e5 Фd4 - позвонил, не sms прислал.
-Юр. Я твой предыдущий ход неправильно прочитал. Давай, мой ход аннулируем.
Я поправил записи, согласился.
- Бывает. Ходи. Подумал: «Если бы в жизни переходить можно было»
6.Kf3 Ф:e4 7.Фe2 Ф:e2 8.Kр:e2 Cd7 9.Лe1 – готовит своеобразную рокировку. Надо и мне, но на другой фланг.
9. … 0-0-0 10.Kрf1 Cd6 11.d3 h6 12.h3 g5 13.Ke5 Ce8 14.Kc3 Kf6 15.b3 Ke4 – заигрался. Товара накопилось…
Первую партию я играл в дороге. Эту – на работе. Однообразие и тоска производственного процесса. Термопластавтомат, штампующий изделия из полиэтилена. Каждые 15 секунд – цикл. На литнике 16 штук изделий, которые надо ещё успеть обрезать ножницами. А рука-то после перелома болит. Господь что ли наказал меня этими переломами? За 60 лет ни одного, а тут за две недели три. Попили пивка в кафе, ступени скользкие. Оступился и упал на копчик. Предлагали лечь в больницу. А работать кто за меня будет? Полежал два дня и поплёлся на работу. Лифт стоял. Начал по ступенькам спускаться и прострелило. Свалился. Вечером рентген и перелом плюсовой кости в левой ступне. Врач пошутил: «Бог троицу любит». «Типун вам на язык». Я и директор, я и рабочий. Зачем мне больничный лист? Работать надо, на пенсию не проживёшь. Клюшку в руку и опять к термопластавтомату. Два дня прохромал. Выходил из автобуса, в спину подтолкнули, выпал. Лучше бы мордой, нет, руку подставил. Опять какую-то кость сломал в правом запястье. Кранты.
16.K:e4 C:e5 – как мне мешал его конь на е5, послал с радости sms-ку. “Не надо было с верного тебе Буцефала пересаживаться на махновскую лошадь. Конёк-то засланный”.
17.d4 C:d4 18.c3 Ce5 – я ждал долго, пока не понял: Валера задумался. Накрутили мы в центре. Гроссмейстеры выдали бы анализ наших взаимных ошибок. Каждому из нас казалось, что играем безупречно, на подъёме. А получалось с наскока.
Я ладно. Жизнь так прожил. Но Валерий Иванович человек обстоятельный, впрочем, как и подобает кандидату математических наук. Он даже молчит длинно, со вкусом. Позвоню.
-Чего припух? Или слон на е5 оглаушил?
-Оглаушил, но сейчас, извини, не до этого, дела делаю.
Наверное, лекции. Вдалбливает который год ясные для него постулаты не совсем адекватным студентам. Или дома репетиторствует. Студент бросил удивлённый взгляд на шахматную доску. Валерий Иванович спросил: «Играешь?» «А зачем?» И Валера не нашёл, что ответить.
«На кафедру пошёл. Доцентов с кандидатами напрягать, - льщу я самому себе и сооружённому миттельшпилю. – Они, конечно, побросали все дела и всей кафедрой бросились отстаивать честь мундира». Хорошие ребята. Помню, как они самозабвенно рубились в футбол. Валера стоял в воротах. Просчитывал варианты атак и пресекал их. Уже тогда сердце-то пошаливало.
-Вот теперь ходи.
«Ну, давай»
19.Cb2 f:e4 20.Л:e4 Лd5 21.Лb1– а почему не Лe1? Какая мясорубка бы завязалась. Может быть, ему просто некогда? Или устал. Вечер уже. Вот звонит.
-До завтра отложим?
-А чего тогда с ходом поторопился? Я тут… - неуклюже зацепил доску на табурете, стоящем рядом со станком, та упала на пол и шахматы рассыпались. – Ладно, до завтра.
Утром в субботу я продолжил партию. Опять на работе. Это евреи по субботам отдыхают. Послезавтра отгрузка. Жена должна придти помочь – продукцию развесить и расфасовать по пакетам. А ей это надо? Она покладистая, не ропщет, если я не наседаю.
21. … Cg6 – Валера ответил почти моментально с комментарием: «Полный липец».
22.c4 C:b2 23.Л:b2 C:e4 24.c:d C:d5 25.Лe2 b5 26.f3 Лf8 27.Kрf2 h5, - десять минут и ушло на всё про всё. Опять перерыв попросил. И у меня запарка.
В цеху хлопнула дверь. Жена пришла. Взглянула на доску.
-И как? - спросила она с надеждой на ничью между мной и мужем её сестры, и мир во всём мире.
-Выигрываю.
-Вижу, - кивнула озабоченно на груду литников с необрезанными изделиями. – Как только всё успеваешь. Давай я обрезать буду.
-Займись своим делом.
Она возражать не стала. Валера не наседал. Есть время подумать. Только запястье переломанное стричь устало. А левой рукой не умею. Молча и методично, иногда бросая взгляд на шахматную доску, делаю своё дело. Именно своё, потому что никакому государству до меня дела нет. «Поначалу договаривались о сутках на ход. Нет, торопимся жить». Ассоциируем, компенсируем недополученные эмоции игрой в шахматы. Я гонял по полю его лошадей и улюлюкал в след, думал – хватит ли хотя бы у одной из них достоинства на самопожертвование? Уважал своих монументальных слонов, которых люблю с детства. А Валерий Иванович их недооценил. Но он упёртый. Так партию не сдаст. Уж если в 90-е выдюжил, когда до высших образований дела никому не было, то и сейчас не уступит.
А пока играем, Хосе Мубарак в отставку ушёл. Доконали. Как там в “Джентльменах удачи”: «И канай отсюда». Под вечер.
28.Kрg3 Kрb7 29.Лe5 Лg8 30.Лe7 Лg6 31.Лe5 g4 - это ключевой ход. Теперь безнадёжно. Долго он мыслил над этим мини-“шедевром”.
32.h:g h:g 33.f:g C:g2 34.Kр:g2 Л:g4+ - преимущество. Моё. Всё. Приехали. Дальше – дело техники. Ему, Валерию Ивановичу, неприятно. Доигрываем.
35.Kрf2 Лd4 36.Лe2 Kрb6 37.Kрe1 c5 38.Лc2 Лh4 – ему надо размена ладей избежать и отвечать хотя бы Ла2. Но он запросил перерыв до вечера. И мне домой пора. Жена свою работу выполнила, ушла, и я опять один. Пора заканчивать.
Зайти в “Уголок” пивка попить, фольклор народный послушать.
И придумывать ничего не надо. Вчера у собственного подъезда. Сосед – часть народа. Привычно пьян, качается у домофона. Жена отчитывает его металлическим голосом. Я приложил ключ-код, сказал:
-Проходи.
Он посмотрел на меня жёстким взглядом.
-Нет. Пусть эта сука сама мне откроет!
Дебют Рети.
-Чем занимаешься?
-Пью квадратное пиво.
-Не понял.
-Стакан пластиковый, сожмёшь и… ромб, параллелограмм, квадрат. Доиграем?
39.Kрe2 Лh2+ 40.Kрd1 Л:c2 41.Kр:c2 b4 42.Kрd3 Kрb5 43.Kрc2 a5 44.Kрb2 c4 белые сдались. 1;-2;.
-Юр, а почему ты так не играешь у меня на даче?
-Баня, выпивка, последствия… - дача у Валеры хорошая, человеческая.
В шахматы одолел. Выиграл, а радости нет.