Об Александре Пушкине и Наталье Гончаровой
Чистейшей прелести, чистейший образец...
Какое обращение к любимой!
Из слов соткать пленительный венец,
И облик описать неповторимый.
Как песня звонкая лесного ручейка,
Нам о весне всегда напоминает,
Так Пушкин Женщину восславил на века,
Небесный образ на Земле оставил.
Поэт тянулся к совершенству,
Создав бессмертный идеал.
Необъяснимое Блаженство
При встрече с Ней он испытал.
Стройна, в воздушном белом платье,
Так молода — шестнадцать лет.
Тогда откуда было знать ей,
Что влюбится в нее поэт.
Лицо ребенка, стан царицы,
Пред нею меркла красота
Любой прелестной светской "львицы",
Во взгляде кротком — чистота.
"Не пара!" — слышалось повсюду,
"Не жить" — злословили не раз.
Но, несмотря на пересуды,
Огонь любви к ней не погас.
Он разгорался с новой силой,
"Моя мадонна, ангел мой!"—
Так обращался Пушкин к милой,
Хоть их любовь была земной.
За двое суток до венчанья
В столице друга посетил,
И, испытав судьбу заранее,
Цыганку спеть поэт просил:
"Спой, Таня, что-нибудь, на счастье,
Быть может, слышала, женюсь.
И песня дружеским участьем
Навеяла не радость—грусть.
Заплакал Пушкин, как ребенок,
А песня дальше понеслась...
Был голос неподкупно звонок—
С судьбой мелодия слилась.
Но, к испытаниям готовый,
Он, с сердцем пламенным в груди,
Мечтал о жизни лучшей, новой,
Не знал, что будет впереди...
Наталья срочную записку
В день свадьбы Александру шлет.
Когда венчание так близко,
И в церкви собрался народ,
Вдруг, оказалось, нет кареты,
И не добраться ей никак.
Наталья верила в приметы,
То был судьбы недобрый знак.
Тот случай всем хлопот прибавил,
А, может, чей-то был кураж?
Но Пушкин деньги вмиг отправил,
Чтоб заказали экипаж.
Венчались в храме Вознесенья,
В последний день перед Постом,
Родителей благословенье
Легло на головы крестом.
Обряд торжественный и пышный,
Паникадила зажжены,
И их любовь скрепил Всевышний
Союзом мужа и жены.
Все хорошо. Но вот приметы
Рождают снова разговор;
То к свадьбе не было кареты,
Кольцо упало на ковер
При их обмене, говорили,
Поэт внезапно побледнел...
Его событья поразили,
Не так венчаться он хотел.
Писал друзьям: "Женат и счастлив!"
Хотел всегда лишь одного—
(В делах возлюбленной участлив),
Чтоб не обидеть никого.
Сестер Натальи привечая,
(Они всегда в кругу семьи),
Желанью "женки" уступая,
Имел суждения свои.
"Семейной жизни нет без тайны,
Никто о нас не должен знать".
Чтоб не нарушилась случайно
Любви и счастья благодать.
Писал жене он: "Будь здорова,
Мой ангел, береги детей".
Не мыслил счастья он иного,
И от Натальи ждал вестей.
Она, блистая красотою,
Сердца умела покорять,
Но не наружностью пустою —
Душой, что всю смогла б отдать
Тому, кто был помолвлен с нею.
Священны были дом, семья,
Всего дороже и роднее
Ей были дочки, сыновья.
Мария, Саша и Наталья,
Григорий, самый младший сын.
Как дети с Пушкиным играли,
Как веселились вместе с ним!
Какие сочинял он сказки,
Что много лет уже живут.
В них—полноценной жизни краски,
Души неутомимый труд.
К уединенью сердце рвалось,
В Михайловское — рай земной.
Где так легко ему дышалось,
Но оказался путь иной...
Горяч и смел, всегда в движенье,
Он к униженью не привык,
И жизнь его, как откровенье—
Свободным быть хотя б на миг.
Чужих характеров, поступков
Свидетелем он был не раз,
И, дорожа мечтою хрупкой,
Мог написать любой рассказ.
В стихах и прозе отмечая:
Нелепо спор с глупцом вести.—
Вот она истина простая!
Но сам себя не смог спасти...
Письмо циничной светской сплетни,
Где унижали Натали,
Явилось каплею последней.
К дуэли распри привели.
Над Черной речкой ворон кружит,
Побагровел январский снег...
Немилосердно ветер вьюжит,
И время прекратило бег.
Поэта на руках Никита
Так бережно заносит в дом.
Но сердце старика разбито,
Как будто вдруг ударил гром.
"Нести меня, наверно, грустно?"—
Никиту Александр спросил.
Но как сдержать в порыве чувства?
Хватило б у Натальи сил...
Без суеты и многословья
Померк земного счастья свет.
Как тяжела ты, ноша вдовья...
Как быть одной в расцвете лет?
Жить без того, кто был защитой,
С кем были лучшие мечты
Навек в одно дыханье слиты.
"Жить будешь, будешь, будешь ты!".
Просил он принести морошку,
Ему б глоток живой воды,
Чтоб поправлялся понемножку,
И рядом не было беды.
Чтоб все произошло, как в сказке,
Проснись, удалый молодец!
От поцелуев и от ласки
Открой глаза свои, певец!
Он чувствовал, что умирает,
И терпеливо ждал конца
Так тихо, словно свечка тает
Жизнь непреклонного борца.
Как талисман, в душе хранимый
Большого сердца жаркий пыл,
Достоинство и честь любимой
По-рыцарски он защитил.