Наверное, я не открою Америку, если скажу, что мы просто все живем на этой планете, и все это, отпущенное нам время состоит из обыденных дел, поступков, радостей, огорчений, и всякого такого серьезного, ну это я про внешнюю политику и внутреннюю. Глупо спорить. Как писали раньше в газетах, «… весь Советский народ, с воодушевлением…». А ведь по сути все жили своей жизнью, и это была лишь строчка в газетной колонке, а вот народ был и он состоял из нас. Ну, из нас, каждого в отдельности, со своими проблемами, трудностями счастьем и прочими заурядными вещами, но иногда в промежутках между обыденным мы уделяли внимание мировым проблемам, потребовать свободу Анжеле Дэвис или Луису Корвалану. Сказать свое гневное «нет», проискам Американской, Израильской, или еще какой-то там военщины. Все развивается по законам диалектики, и наверное, это так и есть. Точно, так и есть. Но у нас в жизни, происходит порой совсем не подающееся какому либо объяснению события. Они не вписываются в разумные, логические рамки. Я собственно про это.
Вот вы знаете, что мечты сбываются? Да, сбываются. И я даже знаю, как сделать, что бы то, что задумал, случилось. Ни, чего сложного с одной стороны. Но с другой! Сто раз подумайте, перед тем как это сделать. Даже если это касается чего такого, не особо важного, ну, такого, мелочного. А уж если ты просишь важного, то думайте раз четыреста.
Поверь, я знаю, что я говорю! Я это сделал.
Я видел одну киношку, такой себе средний фильмик. Он шел, по какому то, местному каналу в средине девяностых. Тогда всякую дрянь крутили. Но вот я его смотрел…
Короче, в чем там было дело. Двое мальчишек поймали гнома. Ну, раз его поймали, я так понял, такое бывает редко, это если не углубляться в вопрос про само существование гномов, эльфов, и иже с ними. Так вот, гном за свое освобождение должен был исполнить три желания этих мальчишек. Те загадывали, а он исполнял. Он исполнял слово в слово, так как они ему говорили. Ни чего хорошего из этого не получалось, пацанам пришлось отказываться от этих выполненных гномом желаний, так как исполненное не шло им на пользу. Они конечно к нему с претензиями, ну, «мол, ты, что сделал?!». А он им их желание, слово в слово, «так сами просили так. Как вы сказали, я так и сделал.».
Очень трудно сформулировать свою мечту, ту о которой вы просите.
А если все же тебе удалось, и ты все там правильно изложили, то приготовься к тому, что за ее осуществление вам нужно будет заплатить, и это совсем не деньги. Это должно быть действительно очень для вас важное, очень ценное. Да. Не пытайтесь обмануть, не пройдет. Нужно отдать за исполнение своего желания, то что действительно является для тебя очень, очень важным.
Я знаю. Я это сделал. И оно сработало. Я заключил договор, правда, не знаю с кем. Он соблюдается и до сих пор, и как я понял разорвать, его у меня нет шанса.
Ты скажешь плевать, ты, мол, скажи, как все это сделать, а я уже сам разберусь. Это не тайна, технология не составляет секрета. Хотя требует соблюдения некоторых условий.
Все очень даже легко. Стоишь, подымаешь руки к небу и очень откровенно говоришь, это очень серьезно, ты почувствуешь внутри, что ты все произносишь искренне. И вот ты излагаешь, глядя в небо свою мечту, или чего ты там хочешь, что бы было. А когда все сказал, говоришь, что ты, за это даешь, вернее от чего ты отказываешься. Вот и все. Дальше начинает сбываться, а то, что у тебя было, я имею введу, то, от , чего ты отказался, оно уходит, так, неуловимо, совсем незаметно, ты лишаешься того, чем ты расплатился. Так, что ни чего сложного. Не надо в полночь ни чего варить и ни куда идти. Но подумай, ой как сильно подумай, перед тем как это сделать.
Не убедил? Тогда. Давай так, я тебе все расскажу, вот возьму, и все про себя расскажу. Только, постарайся меня не перебивать, и внимательно слушать. Хотя бы просто из-за приличия, ведь это было, и это происходит со мной. Я заключил договор и как потом…
С чего начать? Пожалуй… Ну, что бы соблюсти интригу, что ли? Начну не с самого начала.
В средине осени восемьдесят четвертого, отдав Родине долг, я возвращался из армии.
Попал я в армию потому, что провалил вступительные экзамены в институт, ну и той же осенью, меня тю-тю. Я занимался спортом, так, что попал в десант. Как говорится, не я один там был. Еще со школы я дружил, с такой себе, Леной. Она жила в соседнем дворе, мы учились в одном классе, за одной партой сидели. Одним словом первая любовь. Не, там ни чего такого, нежные юношеские целомудренные отношения, где-то по воспоминаниям трогательные,… но не более, чем. Когда меня провожала в армию, ясное дело слезы, «я тебя обязательно дождусь»…, все такое. Вначале письма, потом реже, суше, короче. А за полгода, до дембеля, я перестал от нее получать какие либо известия. С моей стороны, быть честным, что бы я переживал очень, то нет. Да и мне было, чем заняться и о чем думать и за, что переживать. Ведь долг Родине я отдавал не обычный, а такой, своеобразный. Интернациональный. Так, что особо переживать, то, что она мне перестала писать, как-то было не остро мной воспринято. Тем боле я там был не один такой.
Я возвращался домой. И, что самое главное, на своих двух. Это действительно было главное. Я в то время, совсем упустил из виду, даже не вспоминал, а если точно сказать, то забыл про договор. А он уже во всю действовал, и мое условие уже было соблюдено полностью. Но я был счастливый, у меня все было впереди. А впереди…, мне надо было расплатиться за этот договор. Но тогда… Я шел уверенной походкой домой. Проходя мимо «Детского мира», так уж забавно вышло, что я столкнулся с Леной прямо нос к носу. Она выходила из магазина, и мы чуть не налетели друг на друга. Немая сцена. Она разглядывала меня, а я, ее. Вернее сказать, ее живот.
-Леша! Послушай Леша. Я знаю, что… Ты только меня выслушай, я все тебе сейчас объясню. Но, ты должен меня понять. Хотя бы просто выслушать…
Начала она растеряно говорить с трудом подбирая фразы.
- Да ладно тебе. Все нормально. Не переживай. Ну, не дождалась, и честно говоря, правильно сделала. Жизнь прекрасна, я это точно знаю. И у тебя, и у меня еще впереди, столько много всего. Так, что все нормально.
- Как это ладно? То есть, ты не злишься на меня?
- Нет.
- И, что ты не…? Ну, ты не собираешься…?
- Морды бить?
- Да, вот это то все…
- Нет. Лен, мы с тобой с шестого класса дружим. Мы с тобой друзья. Ну, подумаешь, не дождалась. За то вон, нашла другого, и правильно сделала.
- Так, ты не обижаешься?
- Да, за, что? Все правильно.
- Слушай, как-то все неожиданно. Я, честно говоря, тут представляла… Ой…
- Ну, я тоже себе много чего представлял. Лучше давай я тебя поцелую, правда, в щечку.
- Да, конечно! Лешка, вернулся!
Обнялись, поцеловались. Наверно, глядя на нас, прохожие думали, черт знает, что. Дембель, посреди улицы, обнимается явно со своей девушкой, и судя по ее фигуре, она, явно его не дождалась. Не совсем нормальная ситуация. Могли конечно и подумать, что это и сестра… А вообще мне все ровно. Но забавно.
Мы еще немного поговорили про нее, про того, кто у нее и про того, кто собственно его ей сделал. Какие новости во дворе.
На ее вопрос «как ты?» Я ответил «нормально» Вроде как бы и все. Дома меня встретили, мама, папа. С этим все понятно.
Мне нужно было жить дальше, согласно заключенного мною договора, неизвестно с кем.
Я собирался на следующий год поступать в институт. Для этого, записался на подготовительные курсы, устроился на работу, лишь бы числился на той работе. На следующий год я поступил на строительный факультет.
Ах, да. Я не сказал, что за договор.
До конца службы оставалось уже чуть меньше двух месяцев. Наша рота сменялась с «боевых». Дождавшись колонны, мы должны были вместе с ней возвращаться на базу с высоты 3234, которую мы контролировали.
Я проснулся после дурацкого сна. Впереди меня, выстроившись в затылок, друг другу стояли солдаты. Они медленно двигались и дойдя до непонятного черного квадрата который висел в воздухе, исчезали в нем. Я услышал, что кто-то сзади сказал. «- Это квадрат судьбы. Мы в него войдем, и все. Оттуда уже не кто не возвращается! Что там, ни кому не известно. Многие впереди сопротивлялись и не хотели входить в квадрат, но их все, равно не смотря на отчаянное сопротивление, всех туда затягивало. Очередь дошла до меня. Я тоже делал попытки не войти в этот квадрат, но невиданная сила втягивала меня в черную бездну. В самый последний момент, я проснулся.
Предчувствие было гадким. Я понял, меня сегодня убьют. Выйдя из палатки, я поднял руки к небу и стал говорить. Я не знаю, к кому я обращался, к силам добра или силам зла, но я обращался искренне, я говорил правду. Она исходила из меня, она была во мне. Я просил сохранить мне жизнь, я очень хотел жить. Ведь, по сути, мне было то всего пустяки. Двадцать один. Как же это мало. Я ведь ни чего-то и увидеть в своей жизни то, по сути, не успел. Взамен я отдал свою способность любить. Подумаешь, сопли с сахаром, любовь. Мне тогда казалось, это, так, телячьи нежности. Без нее живут, и не чего, живут. Главное жить, дышать полной грудью, полноценно воспринимать окружающее тебя. Я верил в то, что говорил, обращаясь к чему-то всесильному и не ведомому мне, моему разуму и вообще, к тому, чего на самом деле не должно было бы быть вообще. Я многого тогда не понимал.
Мне показалось, что на последнем моем слове небо вздрогнуло. На самом деле это прошла рядом, надо мной «вертушка». Колона была на подходе. Пора было возвращаться на базу. Мне стало даже немножко стыдно за мои заклинания. Но по какой-то причине я перестал бояться, мне не было больше страшно.
Первый и второй курс я не замечал ни чего вокруг себя, вернее сказать ни кого. Я все свои силы бросил на учебу. Мои одногруппники, пришли в институт сразу после школьной парты, и им было легче. Я же после службы в армии, растерял свой багаж знаний. Армия не только вычистила из моей головы дурь, но и знания, которые должны были пригодиться мне в институте. Я заметно отставал. Но тут я должен сказать честно, не кривя душой, преподаватели на мои трудности в изучении наук закрывали глаза. Ведь я был там. Там, это туда куда не хотели попадать призывники, там -откуда приходят цинковые гробы, там -это от куда приходили седые мальчишки, к седым матерям, там- это «пропавший без вести» не дает ни каких надежд на возвращение. Там, -это откуда возвращаются калеками на всю оставшуюся жизнь. Там, война. Там, -это откуда я вернулся.
Нет, я не бравирую, что вернулся от туда, я хотел забыть это все, но я не мог. Память не давала мне вычеркнуть этот участок времени из моей жизни. Иногда во мне отдавалось тупой болью воспоминания, а порой острым лезвием резало мою и без того незажившую душу.
На третьем курсе мне стало заметно легче с учебой. Я нагнал знания. Я даже стал преуспевать, там, где нужно было чертить. Как оказалось у меня великолепная графика, и мои чертежи ставили в пример остальным студентам. Собственно с этого и началась моя дружба с одной однокурсницей.
Ты вообще знаком с черчением? Там нужно в правом нижнем углу вычерчивать такую табличку- «штамп». Мне было нудно его делать. Ну,… нудно, и я это не особо любил его вычерчивать. А вот ей на оборот. Зато все остальное у нее не выходило. Она, ну в смысле, ее звали Юля. Я чертил ее задание, а она, значит, делала эти дурацкие штампы на моих листах ватмана. Я болтал с ней о пустяках, в перерывах. Вообще то я был довольно замкнут и нелюдим. Трудно я сходился со своими сокурсниками. По своей сути они были еще дети, не обремененные, какой то житейской тяжестью. А я был немного старше их, и жизнь я воспринимал немного по-другому. У меня уже сформировались личные принципы, которых я придерживался. Ну и ладно про это.
И так, в моей жизни появилась Юля. У нас завязались довольно мутные отношения. Конечно, мне было приятно, что она была не далеко от меня. Но не более того. У меня к ней ни чего не было. Я в смысле чувств. Когда ее не было рядом, я этого не ощущал дискомфорт, как и не ощущал радости, когда она была рядом. Она просто была, или ее просто не было.
Кажется, ну, так, на мой взгляд, самая точная формулировка наших отношений.
Летом произошло очень важное событие. Меня вызвали и вручили ордер на однокомнатную квартиру в недавно сданном доме. На окраине, в новом жилищном массиве. Чуда не было. Мой отец случайно встретил кого то там… Этот кто-то там, поговорил, с кем нужно. В результате я получил жилье. Оно мне было положено по закону.
Отец сказал: «…,что Лешка, женишься, свой угол будешь иметь, а то со стариками одна беда выйдет».
Вот так.
Я по-прежнему продолжал жить у родителей. Я был студент, и на стипендию не мог себя содержать, сделать ремонт, купить необходимую мебель. Мои старики это понимали.
Отношения между мной и Юлей продолжали оставаться на прежнем уровне, и не смотря на интимные события которые все же произошли, благодаря больше ее инициативе, чем моей. Новой фазы наша дружба не приобрела. Она не требовала, а я не добивался.
Все это кончилось тем, что на производственной практике она кого-то нашла и после института вышла за него замуж. Ну и, слава Богу, и как говорится, дай ей счастья. После того как были вручены дипломы, я ее больше не видели, про нее не слышал.
Окончив институт, к тому времени у нас уже было «свободное распределение», я устроился в Гипропроэкт, инженером, гордо называя себя строителем. А ведь это самая мирная профессия. Ну ладно.
У меня началась самостоятельная жизнь, хотя конечно помощь от моих родителей была весомой.
В моей квартире стали появляться необходимые вещи.
Коллектив на работе состоял из, по отношению ко мне, довольно зрелых и семейных. Женская составляющая организации, в которой я работал, была замужняя. Так, что завести роман не было перспектив, даже гипотетически.
И на сколько я помню, для меня этот вопрос остро тогда и не стоял.
После работы я возвращался домой. А дома телевизор. Я по-другому видел жизнь, как-то серьезнее, да и развлечений на тот момент особых то и не было. Это сейчас клубы ночные, кабаки. А тогда, это не имело такого распространения.
Так, что домой, к телевизору.
Перестройка, провозглашенная Горбачем, заканчивалась, ломая логику событиями. Вильнюс, Рига с ее ОМОНОМ, Фергана, Приднестровье, Нагорный Крабах, и прочие горячие точки стали обыденным в новостях. Это было так далеко от меня. Я не хотел себя отождествлять с этими событиями. С меня хватит. И ни кто, слышите ни кто, не имеет права меня, в чем-либо упрекать! Слышите! Ни кто!
Да ладно… Я спокоен… Все нормально. Все. Забыли.
Там в Беловежской пуще, кто надо, договорился. Раз так, то так, договорились, ну и пес с ними.
Вместо денег в обиход вошли непонятные купоны-карбованцы. Их покупная способность улетучивалась с такой скоростью, что порой за ценами не удавалось угнаться. Миллион, десять миллионов. Страшно вспомнить. Порой казалось, что это уже не в состоянии остановится. Постоянно возникал вопрос, о разделе черноморского флота и этому тоже не было видно ни конца, ни края.
Моя организация прекратила свое существование и как само собой разумеющееся, я оказался без работы.
Выход был один. Толкучка. Вот я, бывший инженер- строитель, занял место на рынке, среди прочего, разношерстного по своему составу «торгового люда». Там были разные. И профессора, и проходимцы, без каких либо принципов, криминал, валютчики, менты. Прямо Ноев ковчег. Особых дивидендов от своих торгов я не получал, но на плаву держался, вернее, сводил, кое-как концы с концами.
Постепенно я обтерся на рынке и стал своим. Я уже следил за моментальными и взбалмошными, капризными и по своей природе, скачками валюты, успевая пересчитать цены на товар.
Среди тех, кто окружал меня на рынке, я имею в виду тех, кто занимал торговые места рядом со моим, так вот, там была Лариса. Приехала чуть меньше десяти лет назад, из села в город, пробовала устроить свою жизнь, не получилось, и в память о этой неудачной попытке у нее осталась дочка.
За время моих заработков на рыночной основе, мы все, рядом стоящие, передружились между собой. Помогали, когда это было необходимо, ну и отмечали наши маленькие праздники. Вот, после отмечания такого вот праздника, я вызвался помочь донести ее там вещи или еще там что-то… Не важно. К ней домой.
У нас как-то само собой все вышло. Она была женщина, а я был мужчина. И ни каких обязательств. Самец и самка. Не было вопросов, каких либо обид друг на друга, не возникало. Были просто мы и все. Потом я уходил, а она оставалась. А я возвращался, к себе домой и чувствовал себя готовым к «обороне», как тогда, далеко от сюда, в далекой исламской стране в местности, которая имела нелепое название высота 3234. Там было опасно, но было чувство надежности на уровне подсознание за каменными глыбами и набитыми мешками. От этого становилось уютно. Мой дом,- моя крепость.
Время текло и все вокруг менялось.
Торги пришлось прекратить. Стало не выгодно. Лариса, со второй попытки, получила визу и умотала на заработки в дальнее зарубежье. Толи в Италию, или еще куда. Пройдет много времени, и я узнаю, совершенно случайно, что она удачно там вышла за муж, и все у ней нормально.
А вот я устроился охранником в частной структуре и охранял офис незначительной фирмочки. Там у меня был примерно такой же романчик с уборщицей. Оксана, кажется, ее так звали. Могу ошибиться. По стечению, смешному стечению обстоятельств, она тоже уехала как и Лариса, даже в том же направлению. Про нее ни чего не знаю.
Не утомил?
Я как раз подошел к главному, так сказать соли рассказа.
Отстояла на майдане «оранжевая революция», наступила весна.
Мне улыбнулась удача. Я нашел хорошую работу, в очень даже богатой конторе, вернее, солидной фирме по строительству. Отрасль стремительно возрождалась, я был не плохим спецом и за полгода занял место начальника проектного отдела. Мое благосостояние возросло. Но я старел, еще немного и мне за сорок, причем так хорошо за сорок. Я один, я старею. Родителей уже не стало. В начале у отца сдало сердце, потом мать от рака. Мне стало страшно, по чему я так и не создал своего очага, семью, у меня нет детей… Как- то это, не правильно, так как- то… И я вспомнил, всплыл из глубины моей памяти тот самый договор, заключенный с высшими потусторонними силами, на высоте 3234. Но, не придал этому должного значения и отогнал от себя эту мысль, присвоив ей категорию «дурацкая»
А потом на должность главного бухгалтера в нашу фирму пришла она. Она, это Сазонова Ольга Васильевна.
Вот знаешь, по тому, что я до этого не знал, до этого момента. При встречи, вот когда, встречается мужчина и женщина и между ними… Ну, понимаешь? Вот это она, та самая, та которая твоя, и вот если тебе, очень сильно повезло, то для нее ты, тот самый ты. Это становится ясно в первые сорок секунд знакомства. Говорить ни чего, не надо. Все сразу становится понятно и без слов. Между ними происходит, ну, это на уровни химических реакций, у них внутри. Это сердце бьется не так, по особенному, это вот тут в груди мембрана начинает ходить. Это так трудно рассказать, это надо, это обязательно надо, хотя бы раз, но почувствовать, это здорово, это ярко. Это очень по-хорошему, по- доброму…
Я это почувствовал. Обрадовался ли я этому? Да. Я вдруг почувствовал, что я очень, очень и очень, люблю эту женщину. Я еще понял, я уловил, что и ей я то же небезразличен. Какой, к чертям собачьим договор, так, от страха я его сам себе придумал. Просто так выходило, ну, так у меня, получалось. И все. Нет, не существует, ни какого договора. Моя фантазия. А я счастлив, на самом деле, счастлив, и меня не смущает даже ее обручальное кольцо. Плевать. Уведу, заберу. Я десантник!
У нас начиналось все медленно, еле уловимо. Хотя я чувствовал, что это можно сравнить, со сжатой пружиной, которая вот-вот сработает.
Вначале мы здоровались во время обеда, как бы совершенно случайно встретившись в одном и том же кафе. Чуть позже, в том же кафе, мы стали обедать вместе, за одним столиком. Говорить о работе. Еще потом, мы стали говорить не только о работе. Ну, и еще потом, мы стали говорить совсем не о работе.
И вот, в один прекрасный день, мы все рассказали и объяснили друг другу. Сумбурно, не грубо, но все же перебивая один другого, и как подростки, стесняясь своих эмоций.
Поразительно, меня не смутила ее фамилия. Вот по идеи, я ведь должен был догадаться,… но я не догадался. Я был счастлив, счастлив, как ни когда не был в своей жизни. И меня ни чего тогда не смутило. Сколько то Сазоновых на белом свете, хэ, и не сосчитаешь.
Мы стали отпрашиваться с работы, находя, придумывая причины. И встречались у меня дома.
У нее с мужем уже давно были разлады, по сути, они уже давно были чужими людьми. У нее была дочь, которая вышла за муж, и жила в другом городе. Муж имел отношение, к нефтяному бизнесу, вернее сказать, возглавлял его. Одним словом неладилось у нее с ним. Просто уходить, не к кому было, а вот теперь есть. Появился я, у нее. Это ее слова, которым, между прочим, я обрадовался как ребенок. Вот не вру, очень обрадовался. Она то и на работу пошла, что бы почувствовать, себя самостоятельной, независимой от него вместе с его нефтедолларами. А так, она была обеспеченной и не в чем не нуждалась. Да плевать мне было на обеспеченность ее, мне нужна была только она, и все равно мне, богатая, бедная, любая, лишь бы моя. А я все, все, для нее сделаю… Я себя отдам, за нее. Вот ее не было рядом, я задыхался, мне не хватало части себя, она есть рядом, все нормально, я дышу, я живу, я целый.
Все было предельно ясно, она разводится в самое ближайшее время и выходит за меня. И я живу только для нее.
…………………………………………………………………………………….
Она поинтересовалась моими планами на вечер.
- Оль, у меня сегодня праздник, такой , сугубо мужской. Сегодня второе августа.
- Ты, что, десантник?
- Да, я служил в ВДВ. В молодости… Когда в армии… Слушай, а ты откуда про день десантника знаешь?
- Бурно отмечаете всегда.
- Да я вышел из того возраста, когда в фонтанах купаются и в берете по городу ходят.
- Слава Богу. А еще, мой муж, тоже был десантником. Он каждый год отмечает, напивается… и орет, как там у вас, «Слава ВДВ, войска дяди Васи! Ура кричит. Я так от этого устаю.
- Ну, понятно все с твоим мужем…
- Слушай! А поехали ко мне, то есть к нему?
- Да ну. Ты, чего? Это, как-то, уж через, чур. Неудобно.
- Ой, прямо там. Познакомитесь. Все равно он уже такой как «надо» Зато, ты сможешь бывать у нас вполне официально, мало ли… А так, вы знакомы будете. Поехали? Мне так будет легче пережить, этот ваш праздник. Ну, я его и так еле терплю. А тут еще, пьянка эта, пригласит целую ораву и начинается… Поехали, ну пожалуйста, я тебя очень прошу.
И мы поехали, на ее джипе. На ее джипе, к ней домой, знакомить ее любовника, меня значит, с ее мужем. Авантюра.
- А кстати, почему войска дяди Васи?
Спросила она меня по дороге.
- Маргелов Василий Филиппович. Командовал, долгое время, воздушно десантными войсками СССР. По этому и дяди Васи.
- Понятно теперь.
Она вела машину, а я любовался ей. Мне бы серьезно подумать, ведь ситуация на самом деле сложная. Замужняя женщина, муж нефтяной бизнес имеет, без скандала не обойдется. Ну, не простая ситуация, что не говори. А я в облаках летаю, вокруг меня фейерверки. Опьянел я от счастья. Чего так? Да просто, я первый раз за всю свою жизнь, себя по настоящему, счастливым почувствовал, по настоящему, счастливым.
Остановив машину возле добротного трехэтажного особняка, построенного с размахом. Пультом она открыла ворота и въехала во двор.
……………………………………………………………………………………
Во дворе празднование было в самом разгаре. Много гостей, уже изрядно охмелевших, и провозглашавших разного рода дружеские заверения в сторону хозяина дома, седого мужчины моих лет, с широкими плечами и с заметным животом, и под действием изрядного количества влитого в себя алкоголя.
- А вот это, и есть мой муж. Драгоценный.
Со злой иронией произнесла Оля.
Того, кого она обозначила, как своего супруга, после того как ему сказали, что во двор заехал джип его жены, он отвлекся от проведения празднования и направился к нам.
- Оля. Если он начнет себя как-то, не так, я его…
Он подходил ближе, одна пола его белой рубашки вылезла из брюк и была застегнута на две пуговицы, остальных просто не было, они были вырваны, что называется с мясом. С правой стороны на лацкане пиджака багровым пятном, поблескивал орден Красной звезды.
Я не сразу узнал его, все же прошло двадцать лет. Юрка Сазонов.
-Леха! Леха бля! Ты? Салам бача!
-Юрка! Сазонов! Юрка! Ты?!
Я вообще не считал себя сентиментальным, но когда мы крепко обнялись, у меня глаза были на мокром месте. Слезы сами потекли из моих глаз, не спрашивая на то моего разрешения.
- Леха! Ведь я думал, что тебя тогда в «двухсотые» списали. Я тебя мертвым считал все это время! А ты живой, сученок!
-А вот знакомься, это моя жена, Олька Васильевна. Пошли ко мне в кабинет! Это отметить надо, ну блин, такой праздник. Леха! Братан! Ты живой!
…………………………………………………………………………………….
Меня сдунуло с брони взрывной волной. Рядом грохнул взрыв. Затем еще и еще. Звуки вокруг меня тонули в моей «ватной» голове. Кажется, меня контузило. Краем глаза я увидел, как покатившийся в пропасть бензовоз, превратился в пылающий факел.
Я стрелял в сторону склона ущелья, откуда стреляли по мне. Я лежал на совершенно открытом месте и был удобной мишенью. Нужно было подняться и спрятаться за броней остановившегося рядом БТРа. До него было метров десять, не больше. Вокруг меня шел бой, гремело, щелкало, ухало, взрывалось. Все пространство заполнилось переливающимися, черными, красно-оранжевыми красками. Колону нарвавшуюся на засаду, интенсивно обстреливали с подготовленных позиций на склоне ущелья.
Я поднялся и рванул, что было сил, в сторону БТРа.
Ногу прожгло, и я упал на живот. Перевернувшись на спину, я продолжал стрелять. Опять боль обожгла мое тело. Кровь.
Но я стрелял. Перед глазами поплыл белый туман. Силы терялись, я уже плохо координировал свои движения.
Только бы не плен, это же…
Я почувствовал, что меня кто-то схватил за ворот и тянет в сторону остановившейся колонны.
Надо мной грохочет очередями автомат. Из последних сил я поднял голову и увидел, что меня за броню тянет Юрка. С которым мы с самой учебки вместе, с которым из одного котелка, с которым последний глоток воды, на двоих из фляги, в прямом, а не в переносном смысле.
Затянув меня за спасительный борт БТРа, он сменив рожок в «калаше», продолжал вести огонь.
- Санитар! Санитар, сука! Сюда бля! Санитар!
Ко мне кто-то подбежал, и я почувствовал укол.
- Ты как, бача? Спросил меня Юрка.
Ответить у меня уже сил не было. Я сжал кулак с поднятым вверх большим пальцем. Потом туман, потом темнота.
Как вспышка сознания, я понимаю, что я уже внутри «вертушки». Потом, госпиталь в Ташкенте. Оттуда я и ушел на дембель, когда выздоровел.
………………………………………………………………………………………
На его рабочем столе, в кабинете, среди всего стояли в рамках всего две фотографии. Там где он с Олей и мы с ним вдвоем, молодые, в обнимку на фоне БТР и чужих гор.
Юрку окончательно развезло, и он отключился в кресле.
А я? Я ушел. До города было километров семь, уже стемнело, а я шел и шел. Потом остановился и завыл. Громко завыл, от безысходности, оттого, что … все, я не смогу переступить, предать наше прошлое, предать, подставить, сделать… Того рисковавшего собой Юрку, вытягивавшего меня, раненого из под душманских пуль, изо всех сил тащившего меня за спасительную броню. Я выл на луну от бессилия, от разрывающегося моего на две части сознания, между Ольгой и Юркой. Пусть, даже если они между собой не смогли, пусть, даже если между ними все закончилось, но меня между ними, именно меня, не должно было, быть. Почему так все вышло?! Это не честно! В голове басом прозвучало ДОГОВОР!
Утром я пришел на работу и дождавшись шефа, в общих чертах обрисовав ситуацию, я задним числом написал заявление «по собственному». Забрал «трудовую». Больше всего мне не хотелось встретить ее в коридоре. Я не представляю себе, что я бы мог ей объяснить, ведь ей тоже не сахар на душе. Я ее не встретил.
Я больше не встречал не ее, не Юрку. Иногда мне кажется, что боль прошла, а иногда так сожмет, что дышать не могу.
Я переехал в другой город, устроился там на работу, не такую престижную, не такую чистую, теперь я не в офисе, я теперь на строй площадке, непосредственно. Зато по специальности. Я строитель, самая мирная профессия. У меня никого нет, да и, наверное, уже не будет.
Прошел ровно год, ведь сегодня второе августа. День ВДВ. Так, что… Слава ВДВ!
А ты, перед тем как загадаешь свое желание ,чтобы оно исполнилось, очень хорошо подумай. А сможешь ли ты, за него расплатится?