Поэзия гражданской войны

            


ПОЭЗИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ УРАЛА: 1917-1919 гг.


                Дай тебе Боже, родная земля;
                Мудрых вождей и великих,
                Чтобы не слышали эти поля
                Криков проклятий диких.
                Чтоб не лилась невинная кровь,
                Слез неутешных не лилось,
                Чтоб вековечно святая любовь
                В грешных сердцах воцарилась.

             Период 1917-1919 гг. отмечен в истории нашего государства судьбоносными событиями. В эти годы в стране свершились февральская революция (1917) попытка июльского переворота, октябрьский переворот (1917), прошли выборы в Учредительное собрание (ноябрь, 1917) и началась гражданская война.
            
Историческим фундаментом этих событий была первая мировая война. Наслаивающиеся друг на друга исторические действия не могли пройти мимо сознания творческой мысли, не могли не заставить откликнуться на происходящие события
            
Когда зарождалось массовое занятие поэзией на Урале, основной темой поэзии были любовная и сатирическая лирика, но  с 1906-1907 гг. в России приобретает право на жизнь публицистическая лирика. Наряду с традиционными направлениями поэзии, публицистическая лирика, если так можно выразиться, в последующие годы занимает все более широкое пространство, особенно в начальный период гражданской войны.
            
Необходимо отметить, что процессы, происходившие в русской поэзии периода гражданской войны, изучены недостаточно и, зачастую, односторонне. Поэтические тексты публиковались только по классовым критериям. Советские историки литературы беспочвенно пытались доказать зарождение пролетарской поэзии со времен народничества в книгах «Поэты-демократы 1870-1880 годов», «Революционная поэзия 1890-1917 гг.», в трехтомнике «Пролетарские поэты 1895-1917 годов», «Поэты революции», «Революционная поэзия 1890-1917» и других изданиях.
            
Даже в перечисленных названиях книг не трудно заметить, что составители поэтических сборников останавливались на роковом годе в истории нашего государства – 1917. Он был для них Берлинской стеной, за которой происходило что-то, что они знать объективно не хотели. Но обязательно подвергали разящей критике, не давая при этом возможности ознакомиться с текстами самой литературы. 1917 год для советской идеологической литературы был действительно стеной, за которой все, что, было, должно было быть забыто, или замарано идеологически выстроенными словами.
            
Надо отметить, что в советское время появлялись поэтические тексты, извлеченные из периодической армейской печати, в виде сборников «Пролетарская поэзия 1918-1919 гг.», составители М. С. Кашеваров, К. В. Боголюбов, «Красный набат», составители М. Г. Китайник и А. С. Фрумкина, но это были тексты стихов только большевистской ориентации. Населению страны внушалась идея всенародной поддержки действиям большевиков, ее «гуманные» цели в революции, героизм и патриотизм их сторонников и бойцов, и замалчивалась негативная реакция народа на большевистский переворот. О непопулярности РКП(б) среди населения страны свидетельствуют результаты выборов в Учредительное собрание, которые коммунисты проиграли полностью эсерам.
            
Но начнем сначала. 1917 год Россия встретила военными сводками и списками погибших на полях сражений. Один из известных уральских поэтов-фельетонистов Вячеслав Чекин в стихотворении «С Новым годом» отмечал: «С Новым годом! Год прошедший/ Воевал, как сумасшедший. /Не Германия одна. /С ней другие племена /Нивы сталью бороздили, /Груды трупов породили /И, былых веков кумир /Был в законе общий мир».

Война опостылела всем слоям русского общества, и поэтому автор, как бы выражает общее мнение уральцев, когда обращается к грядущему году с призывом: «В Новый год, пошли нам Боже, /Прочный мир, почетный мир».
            
Но прочного мира, к которому призывал поэт, не получилось. Историческое колесо России, неожиданно повернуло в ту колею, о которой мечтали и к которой стремились многие поколения россиян-бунтарей, романтических революционеров, поэтов и интеллигентов – рухнула династия Романовых, в стране свершилась февральская революция.
            
Тема февральской революции, восторженное приветствие ее результатов, была основной во всей уральской периодической прессе. Приветствие и одобрение свершившегося факта мы находим в стихах Ф. Рябова (Курган, «Народная газета»):

             Рухнули стены отжившего царства,
             Пали железные цепи к ногам –
             Ржавые цепи те – лжи и коварства
             Порваны правдой на гибель врагам.

             Эти же мотивы находим в стихах Л. Беленникова, И. Антонов-Изгнанника (Оренбург), И. А. Грамолина (Курган), Ф. Майорова (Шадринск), В. Силина (Тобольск), Вячеслава Чекина, Кузьмы Аристова, Василия Прохорова (Екатеринбург). Николай Анзоре в стихотворении «Гимн празднику свободы, писал:

             Ликуй товарищ, пал старый строй
             И нет ему больше возврата,
             Нет Кайнов прежних, их свергли долой!
             Теперь не пойдет брат на брата.

             Эти авторы открыто, не скрывая своего имени, приветствовали февральскую революцию. Но были и такие, которые не хотели показывать своего Я. В «Пермской земской неделе» была опубликована целая подборка стихов: «Уйдите…», «Перед последней битвой», «Нас много…», «За свободу»:

            Затоплена кровью родная страна,
            От боли и мечет и рвет:
            То в муках тяжелых рождает она
            Свободный и сильный народ.
            И вам, палачи, - здесь не место теперь.
            Уйдите! Окончен ваш путь…

            Февральская революция – это революция российской интеллигенции со всеми ее идеологическими мечтами о свободе, любви к отечеству, с ее неприспособленностью к реальной жизни и решительным практическим действиям. Авторы революции забыли предупреждения А. Пушкина о русском «беспощадном бунте» и предсказания Ю. Лермонтова:

           В тот день явится мощный человек,
           И ты его узнаешь - и поймешь,
           Зачем в руке его булатный нож:
           И горе для тебя! – твой плач, твой стон
           Ему тогда покажется, смешон;
           И будет все ужасно, мрачно в нем,
           Как плащ его с возвышенным челом.

           Сознание интеллигенции и поэтов было опьянено политическим успехом, отсюда близорукость суждений: «Дни кошмарного гнета прошли…», «Теперь не пойдет брат на брата». В стихах этого короткого исторического периода звучат мысли о полной победе и достижении всего желаемого интеллигенцией. Борис Горбунов «Вестник Пермского края»:

           Добились всего, что нам было так страстно желанно –
           Свободы и права.
           И нет ни насилья, ни жуткого мрачного ига…
           Оковы разбились!
           Низвергнуты рабства, надетые силой, вериги!
           Мы счастья добились!

            Но события 1917 г. развивались молниеносно. В апреле большевики заполнили прессу своими апрельскими тезисами, а летом осуществили попытку переворота. Период эволюционного развития событий закончился. Слабые лидеры февральской революции растерялись при первом столкновении с серьезным противником власти.
            
Конечно, подобные события не могли остаться незамеченными творческими людьми. Издававшийся в Челябинске единственный в регионе сатирический журнал «Пулемет» (к сожалению, автору удалось обнаружить всего два номера 3, 4, за 1918 г.) опубликовал стихи, отразившие эту политическую ситуацию. Некто Пронька Гражданин писал:

            По латински ведь «Республика»,
            Значит, властвует народ.
            А «советская» вся публика
            Говорит «наоборот».
            Что французом понимается,
            Как свобода и права,
            То «совдепом» отвергается,
            Будто сорная трава.

            Проньку Гражданина поддерживает соавтор журнала Георгий Никифоров:

            Не клеится дело:
            Подкузьмил «авось»,
            Взялись неумело,
            Разбрелися врозь.

            Июльские события комментировали поэты-сатирики в Екатеринбурге и Перми. В. Чекин в «Зауральском крае» писал: «Ленин, Ленин, Ленин, /Ленин без конца /В хаосе событий /Левого дельца. /Адвоката мира, /Как не поверни /Он глаза «мозолит» /Руси в эти дни. /Окружен созвездием /Темных молодцов /С каждым днем наглеет /Вождь большевиков».
            В Перми под псевдонимом Зеленый Какаду опубликовал «Балладу о большевиках», где отметил:

            Сам Ленин от гнева народа бежал
            И с ним Эндельбаум-Зиновьев.
            Им климат России не понутру стал
            В Берлине поправят здоровье.

            Большевистская печать в 1917 г. на Урале вела себя сдержанно после проведения широкомасштабных погромов «грабь награбленное», да и назначенные на ноябрь месяц выборы в Учредительное собрание требовали определенной сдержанности. Но при этом коммунисты в своем личном поведении не всегда были на высоте. Так, узнаем из газет, что один из поручиков екатеринбургского гарнизона вызвал одного из лидеров города большевика Сосновского на дуэль, от которой тот, ссылаясь на партийную дисциплину, трусливо отказался. Другой большевик Суслов в Кунгуре сам стал жертвой своей пропаганды.
            Некто Кунгуряк так описал в стихах эту сцену:

            Раз большевик по улицам бежал,
            Не спорта ради, нет, а свой живот спасал:
            За шкуру он свою дрожал:
            По улицам неслась громил и пьяниц стая…

            Незадачливый большевистский лидер города Кунгура был спасен от погромщиков его же классовым врагом – кадетом.
            Поэт Филарет Чернов публикует в «Пермской земской неделе» полную тревоги за родину балладу-призыв, он предлагает отказаться от «злобно-бесплодных словесных турниров» и:

            Тише!.. Внимание!.. Все личные нужды и боли
            В час этот ссудный да будут забота, заботы!..
            Только б Отчизны не выдать! Знамя спасти нашей воли!..
            Только бы к счастью народа были дороги открыты!..

            Мудрые слова! Но кто слушает и слышит поэта из политиков, да еще во времена, когда на карту поставлена вся политическая жизнь вождей, разве для них  трагедия отдельной жизни имеет значение, когда речь идет о классах, о власти, об истории. Здесь уже нет места человеческой сентиментальности. Понятия любви, долга, отечества - все трактуется в угоду классовой позиции, и при этом правитель любой партии считает себя правым. Ради своей партийной правоты, ради реализации своей политической идеи, вожди идут на уничтожение национального богатства, жизни миллионов людей.
            
Партия большевиков переходит в наступление, ее сторонники в периодических изданиях активизируются.
            
18 октября 1917 года в газете «Уральский рабочий» Е. Аникина фактически выступает с предупреждением о готовящемся октябрьском перевороте:

            Мы накануне грозных дней –
            Мы накануне битвы –
            Оставьте тихие молитвы!
            Земля полна огней.

            Как понимать содержание этого стихотворения - как предупреждение, опубликованное с разрешения партийного руководства или как предвидение поэта? Сказать определенно невозможно.
            
Но вот стихотворение Ф. Сыромолотова (Федича) «Готовься к бою»,  человека закаленного, в 1905 году он руководил всеми дружинами боевиков Екатеринбурга (сколько его бойцы ограбили горожан, молчат даже архивы). Поздней этот поэт-партиец-боевик добывал золото для партии на Южном Урале.
            
Стихотворение Ф. Сыромолотова было опубликовано 9 ноября, то есть через считанные дни после осуществленного переворота. Если бы этот переворот поддержал русский народ, то стихотворение данного автора было бы мертворожденным плодом, но автор знал, что писал:

            В дыму и пламени восстаний
            Куется пролетарский меч…
            Пора от выспренних мечтаний
            От охов, вздохов, воздыханий –
            Кругом звенит картечь…
            Сомкнув ряды, рука с рукою
            На буржуазно-злую рать –
            Готовься к бою!

            В этом стихотворении много недосказанных слов, намеков, приказов. Против кого «куется пролетарский меч»? Ответа нет, но есть многоточье. «Пора от выспренних мечтаний». Что сделать? Приказного слова нет, но оно понятно всем колеблющимся. «Кругом звенит картечь…» - без всяких переходов заявляет поэт, но гражданская война еще официально не началась. Значит, Сыромолотов, как член партии большевиков, признает незаконность захвата власти, которую надо удерживать, для чего и «звенит картечь», наверняка, с апреля 1917 года. Слова «буржуазно-злую рать» можно попросту пропустить, слова-ширма, за которой скрывались действительные цели.
            
Завершающие слова «Готовься к бою!» в совокупности с пропусками, намеками, призывами понятны профессиональным революционерам – это приказ.
          
В большевистской периодической печати через публикацию стихов и статей под определенным психологическим уклоном начинается обработка умов, как членов партии, так и их сторонников. Появляются слова с ярко выраженной негативной экспрессией: «ненависть», «злоба», «враг», «вампир» и другие.
            
«Бороться – значит, ненавидеть страстно» - С. Турчанинов, 4 октября.
            
«Стисни зубы. Без слов /Опрокинь ты на них злобу – силу твою…» - Леонид Огонек, 5 ноября.
          
«Враг близок – он за углом стоит…» - Екатеринбург, 1 сентября.
            
Революционеры-большевики, прошедшие тюрьму, каторгу жаждут реванша, они готовы к бою. В стихотворении «Песня революционеров» В. Иляков заявляет:

            Ведь вы знаете, как мы страдали,
            Больше этого мы не могли.
            Но теперь вам, вампиры, злодеи,
            Царству вашему будет конец.

            28-29 ноября 1917 года в России состоялись выборы в Учредительное собрание, это было действительно демократическое волеизъявление избирателей, в котором принимала участие вся периодическая печать Урала, всех политических партий и направлений. Выборы в российском масштабе большевики проиграли.

Но в отдельных населенных пунктах они выиграли выборы. Таким незначительным успехом в рамках государства для большевиков был город Екатеринбург. Как сообщала газета «Уральский рабочий» 30 ноября 1917 года в городе они набрали 44% голосов избирателей, кадеты – 31, 5%, эсеры – 15,5%, но уже в рамках екатеринбургского уезда большевики потерпели поражение от эсеров. Поэтому опубликованное стихотворение Мужика Вредного «Петроградский послевыборный астрономический бюллетень» мог их порадовать, но только в рамках одного отдельно взятого города.
            
Верные своей партийной логике большевики разогнали в начале 1918 года Учредительное собрание, тем самым совершили еще один политический переворот.
            
В стране началась гражданская война.
            
После разгона Учредительного собрания становится понятной логика стихов Ф. Сыромолотова, С. Турчанинова, призывы Н. Штирнера.
            
Гражданская война началась не только с физического уничтожения политических противников, она перекинулась на страницы газет. Здесь велась борьба за умы, за сознание людей, а это коверкало души, устои жизни, сотнями лет складывающиеся  в государстве.

Духовная гражданская война ломала литературный русский язык, засоряла его словами никогда до этого не появлявшимися на страницах российской прессы, упрощала форму стихов, в угоду идеологическому содержанию, нарушала ритм, музыкальность стиха. В отдельных случаях стих стал играть роль плаката, призыва, приказа. Российское общество разделилось на классы не только на поле боя, но и на страницах газет, по языку, по форме изложения материала.

            События конца 1917 года вызвали растерянность и среди интеллигенции Урала. Евгений Радомирский в стихотворении «Карета свободы» писал:

           Сказка сгибла… Пожары, проклятия, вражда…
            Где восторг, упоение народа?
            О, ужель унеслась навсегда, навсегда
            Золотая карета Свободы.

            В своей растерянности интеллигенты ищут выход в традиционной форме, в обращении к Богу. Андрей Чагин, который в добавление к своей фамилии подписывался – солдат, публиковался в газетах Екатеринбурга, Кургана, Оренбурга, Челябинска - в стихотворении «Молитва Христу» писал:

            Ты слышишь? Чернь толпы – гудит, как море,
            Она безумна в слепоте своей…
            Ее  бесчинствам равного нет горя,
            Страшней ее нет в мире палачей!

            Автор заключает: «Христос! Явись на землю в дни кошмара… /И в граждан преврати «свободных палачей».
            
С этого стихотворения в лексиконе «белых» появляются новые слова: «чернь», «шайка», «ухорезы», «праздный раб», «хам», «рожа», «бандиты», «громилы».
            
Кузьма Аристов в стихотворениях «Проснитесь все», «Будь смелым», «За единую Русь» тоже употребляет слова с негативной экспрессией «тираны-изуверы», «злобная толпа», «злобная чернь», но все же он не обобщает понятия «злобная чернь» с понятием «народ». Стихотворение «Проснитесь все» К. Аристов заканчивает призывом:

            Долой державной кучки гнет!
            Пусть будет радостно свободным
            И властелином – сам Народ!

            1917 год уходил в историю, он не принес российскому народу ожидаемого мира. Напротив, еще более осложнил внутреннее положение в стане.
            
Но человек всегда живет надеждами на лучшее. Все тот же Вячеслав Чекин встречает Новый год новым стихотворением:

            А теперь прощаясь с стариком,
            Говорим, пришедшему на смену –
            Девятьсот восемнадцатый тебе:
            - Выходи бескровным на арену…

            Новый год! Да сгинут преступления,
            Да закроет пасть свою тюрьма.
            Новый год! Пусть годом возрождения
            Будет он Свободы и Ума.

            В своих Новогодних пожеланиях В. Чекин как всегда ошибался. Начало 1918 года ознаменовалось властью большевиков и отмечено было жестким, а можно признать, и жестоким отношением не только к буржуа, религиозным деятелям, но и к собственному народу. Такие действия власти нашли отражение на страницах газет, которые еще не были закрыты большевиками, и стоит только удивляться смелости авторов и издателей. Беспредел творился на Урале до средины 1918 года, когда чехословацкие солдаты захватили Челябинск, затем Екатеринбург и гражданская война пришла на территорию Урала.
            
В Тобольске, в газете «Земля и воля», 26 февраля неизвестный автор А. Р. клеймит «вождей позора, обвиняет их в предательстве и спрашивает:

            А что творите вы? – насилье,
            Вы проливать зовете кровь,
            Родную кровь. В своем бессилье
            Вы темный люд зовете вновь
            На путь попранья свободы.

            Такие упреки были не беспочвенны. Священник Алексей Егоров в газете «Тобольские епархиальные ведомости» опубликовал стихотворение «Памяти святого страдальца Епископа Тобольского Гермогена», которого без суда и следствия назвали «врагом народа» и казнили:

           Но кто тебя таким признал,
           Где твои судьи, где они!
           Зачем никто не указал
           Твоей преступности – вины?
           Ты пал, как жертва злобы дикой
           Людей, забывших свою совесть…

          Такой же участи был, подвергнут Епископ Пермский.
         
В районе Северского и Полевского заводов были собраны частушки о Красной Армии, о совете, о Ленине, о большевиках Г. Гусляром и опубликованы в газете «Горный край». Как известно, народный фольклор возникает оперативно и всегда отражает суть событий:

            Красна армия, воюет,
            А буржуйчиков не бьет –
            Лишь с крестьянами дерутся,
            Да с рабочих деньги рвет.

            Пей, крути, гуляй ребята!
            Нонче легкие суда;
            25 в совет заплатишь
            И не садят никуда.

            Осуждение действий и политики большевиков находим в стихах Кузьмы Беспалого   «Космополит», «Комиссародержавье» - в журнале «Уральское хозяйство». Бурелома - «К бегству «лесной коллегии» в журнале «Лесное эхо». Деомида Иванова - «Дни минувшие» в газете «Вестник Западно-Уральской железной дороги». До-ре-ми - «Ликвидация совдепа» в газете «Курганская свободная мысль». Владимира Менестреля  -«Коммунисты» в Челябинске и Перми.
            
Насилье и жестокость большевиков были повсеместны на Урале.
Поэтому не случайно восстание чехо-словаков было встречено восторженно частью уральского населения. Неизвестный Л. М. в газете «Курганская свободная мысль» 20 июня 1918 года признавался:

            Чехам-героям, идущим на немцев
            Родину-мать защищать,
            Нас поддержавших в тяжелое время
            Я бы хотел привет передать!

            Гражданская война вдвойне жестока, чем обычная. Здесь каждый выстрел несет смерть соотечественнику, и как страшно умирать на своей родине, от руки своего человека, выпустившего в полет пулю, изготовленную на отечественных заводах. Вдвойне переживаешь сейчас, когда прошли десятилетия после тех событий, те моменты, те сцены из жизни, которые дошли до нас в стихах.
            
В. Павловский в стихотворении «Лес шумит» начинает издалека: «Чуть брезжит утро, лес шумит, /Еще природа крепко спит». Но вдруг бой и… «Он умер! Кончены мучения! /И стихло, все… А лес… шумит». Родина потеряла еще одного труженика, семья - или брата, или сына, или отца.

Гибли дети. Это сцена из стихотворения Вл. Костинского «Закатилась звездочка» в газете «Пермская земская неделя». Крестьянин потерял главную свою опору в хозяйстве – коня, его угнали «в азиатский край чужой». Горьки думы крестьянина, читаешь и представляешь реальную картину скорби, как образно показал ее Пахарь-Мужичек в стихотворении «Прощание пахаря с Гнедком».
            
В советской литературе много сказано о зверствах «белых», но всегда замалчивались зверства «красных». Но это был, к сожалению, обоюдный процесс.

Поэт Д. Бронин горячо приветствовал освобождение Перми от «красных». Радость его приветствия была вдвойне понятна, так как освобождение Перми привело и к освобождению его из тюрьмы. «Безумье и ужас» назвал он свое произведение, где изложил свое прочувствованное ощущение пережитого кошмара.
            
«Белые» армии наступают, уже взята Пермь, уже сам Колчак на Урале. Его встречает в  Перми высокопарными стихами Риголли в газете «Сибирские стрелки», а через десять дней Рустений в стихотворении «Они идут» торжественного провозглашает:

            Пусть ночь еще нависла над страной,
            Пусть льется кровь и мучится народ, -
            Уже идут спасательной толпою,
            Идут полки сибирские вперед!

            И вдруг полное поражение. Почему?

Не все было в порядке в войсках Колчака.
Накопилась усталость от войны у солдат. Яркой тому иллюстрацией является стихотворение солдата Гилева, который в момент затишья между боями делится своими сокровенными думами ни с кем-нибудь, а с полевой сумкой, неразлучной спутницей, которая ему основательно надоела. Солдат вопрошает у сумки: «Скоро ли уж сгинут /Распри и вражда, /И настанет время /Правды и труда».
            
Армия и тыл «белых» разобщены. Тыловикам кажется, что армия обязана принести им мир, покой, прежние устои власти. Они забывают о ее нуждах, живут своей обычной жизнью.

А что солдаты? Солдаты в стихах напоминают о себе. С.М. Лесной в курганской газете «Земля и труд» поместил стихотворение «К тылу»: «К тебе товарищ сытый, /К тебе, мой друг обутый, /Я шлю свой зов голодный, /Откликнись и внемли!». Оказывается: «Солдат раздет. /Солдат разут. /Бывает без мытья /Подштанников и прочее…». С. Лесного поддерживает в той же газете Арсений Смарагдов: «Помогите всем, чем можно…». Иначе можно войну проиграть. И предупреждает:

            Я поэт сошел до прозы,
            И в огне чеканных строк
            Нет ни злобы, ни угрозы
            Я лишь только вам пророк.

            В Перми те же настроения. Горемыка в газете «Освобождение России» вопиет:

            Слышишь? Родина зовет!
            Вся в слезах… обнажена
            Простирает к сыну руки…
            В непосильной, тяжкой муке
            Молит помощи она!

            Александр Малинин выступает с призывами о помощи в двух газетах «Сибирские стрелки» и «Освобождение России». Но решительной поддержки от населения армия Колчака не получает. Об этом смотри стихотворение «В наши дни» Федора Сун – ва.
            
В рядах «белой» армии нарастает апатия не только среди солдат, но и среди офицеров. Безразличие: ради чего вся эта война?
            
Штабс-капитан Макаров, постоянный автор газеты «Сибирские стрелки» в стихотворении «Тоска» признается:

            Тоска опять… Мучительные думы
            Вновь крепко завладели сердцем и умом,
            И призрак смерти, хладной и угрюмой,
            Как неизбежный рок, зареял надо мной…

            Армии Колчака, Деникина, Врангеля потерпели поражение не только потому, что не имели достаточного обеспечения. Нет. Они потерпели поражение потому, что не обладали искусством пропаганды. Стихотворная пропаганда не слабое оружие. Колчак был признанный ученый, прекрасный минер и командующий флотом, но он гнал армии вперед, не зная зачем. Восстановление старого строя?! Старых порядков?! Но это восстановить в прежних рамках было просто невозможно.

Его сторонники: журналисты, писатели, поэты не поняли большевиков, не рассмотрели их методов борьбы. Они видели в них только внешнюю сторону: хам, сер, дик, вор. Смотри стихи П. Шершень, Кузьмы Беспалова, Гусляра, Старого Воробья и других. В этом указанные авторы были правы. Но за время войны «белые» сами немало проявили жестокости, это уравняло как бы обе воюющие стороны.
            
Сторонники Колчака не имели целей борьбы, целей пропаганды, потому и не рассмотрели то, как изменились «красные» за годы боев.

«Красные» отказались от публицистической лирики, они перестроились на пропагандистско-агитационную лирику, прибегая при этом к откровенной лжи.

Вождям октябрьского переворота было что терять, в случае поражения их не могли спасти все богатства России, которые они могли бы прихватить с собой в случае бегства (достаточно вспомнить сейф Я. М. Свердлова). Вожди революции перехватили аграрную программу у эсеров, пообещав крестьянину бесплатно землю, развернули пропаганду какой-то заоблачно-прекрасной жизни и на этой почве поддерживали и воспитывали своих поэтов-агитаторов. Принялись отвергать все прежние устои жизни страны.
            
Их поэзия в годы гражданской войны была цельной, они демонстрировали силу воли, целеустремленность и не допускали мягкотелости пораженческих стихов.
Н. Новиков писал в «Уральском рабочем»:

            Довольно тоскливых напевов
            О розах, любви и весне! –
            Мы знаем поэзию гнева
            И песню о радостном дне.

            Н. Новикову вторит В. Курочко в Перми в стихотворении «Рабочей молодежи»:

            Желание все, душа и сердце
            В борьбе за лучшее бытье!

            «Радостный день», «лучшее бытье» - что это такое? В чем смысл этого понятия никто не знал и никто его не расшифровывал, но к нему стали стремиться.
            Стихотворение В. Воинова в газете «На Красный Урал» построено как интервью по телефону. Кто-то задает крестьянину вопрос, а он отвечает:

            За что сражаться? Эх, сынок.
            Уж не за тряпочку в петлицу,
            Не за нагайку, да шинок,
            А за кормилицу землицу.

            Вот чем взяли крестьянина большевики в самый переломный момент гражданской войны. Крестьянин полностью распропагандирован, пришел воевать добровольно и не за награду – «тряпочку в петлицу», а за «кормилицу землицу», которую у него в скором времени отберут, но об этом еще никто не догадывается. Крестьянин «за землицу» готов умереть: «не хуже всякого умру, /Уж это парень будь спокоен». А если повезет в бою?

            А если нашенским огнем
            Да расчихвостим ихну милость,
            Такую жизнь себе загнем,
            Что и во сне тебе не снилось!

            Вот это образец пропагандистко-агитационной лирики. Здесь вся лживость, изворотливость, политическое кувыркание большевиков.
            
Революцию проводили пролетарскую, поднимали на щит рабочего, но всегда помнили, что Россия крестьянская страна и крестьянин ненадежный союзник. А когда отступать стало некуда, стали заигрывать с крестьянством, до поры до времени. Уже в 1921 году вспыхнут крестьянские восстания против большевиков, но об этом в следующей статье.
            
Обратите внимание на язык стиха. Какая доверительная, мягкая речь, ни одного городского слова. Это разговор крестьянина на завалинке после тяжкого трудового дня. Да после такого стиха крестьянин-солдат достанет кисет, завернет цигарку из домашней махорки, прокашляется и скажет: «Это по-нашински».
            
Но в гражданской войне, как с той, так и с другой стороны воюют люди одного и того же сословия – крестьяне. Как быть? Как объяснить «красному» бойцу-крестьянину, что он стреляет в солдата «белой» армии и тоже крестьянина? И в этой непростой ситуации красному бойцу  большевиками был найден ответ, но с позиций классовой политики.
            
Некто Земляк в стихотворении «Красноармеец», помещенном в газете «Красный набат», задает вопрос красноармейцу, и тот его же устами дает правильный классовый ответ:

            - А кого же ты в битве застрелишь?
            Кто умрет на холодном штыке?
            Капли крови богатых иль бедных,
             Заблестят у тебя на руке?
            - Если бедный стоит за богатых,
            Потому, что богатый сильней, -
            Я по трупам голодных и нищих
            Проберусь в терема богачей.

            Все просто для автора, который выполнил заказ Пролеткульта. Здесь нет морали, нет высоких мыслей, а главное бьет в цель. «Проберусь в терема богачей» любым путем, пусть «по трупам голодных и нищих». Цель оправдывает средства.
            
Ради классовой цели пропаганда «красных» пошла по пути упрощения стихосложения. Было заявлено, что форма, рифма стиха не суть важно. Важно, чтобы было содержание. Владимир Шебалдин писал в «Красном октябре» - приложении к газете «Окопная правда» за 1917-1918 годы:

            Верь в творчество красного знамя,
            Труд весь мир озарит пред зарей,
             Запылает кровавое пламя
             Коммунаров семьи трудовой.

            В этом четырехстишии действительно больше кровавого содержания, чем  лирики. «Красные» не скрывают своей цели – коммуна, а поскольку, ее крестьяне не понимают и не принимают, они добьются своей цели через «кровавое пламя», что и произошло в реальной жизни.
            
В разгар гражданской войны вся пропагандистско-агитационная лирика большевиков перемещается в дивизионные и армейские газеты. Подробней об этом смотри в книге: «Песни борьбы. Красноармейская поэзия периода гражданской войны». – Свердловск, 1934.
            
Тематика стихов в этих газетах была широкой по времени, от войны империалистической до войны гражданской, но узкой по тематике. Здесь все было подчинено освещению хода боевых действий, памяти павших, проклятиям капиталу, пропаганде всемирной коммуны, мировому пожару.

Пожалуй, как новый факт в зарождающейся пролетарской поэзии, надо отметить стихи на тему похвалы вождям. Не здесь ли зародились истоки традиции сотворения культа Ленина, Сталина, РКП(б)-КПСС. В это же время зарождается какое-то самобичевание рядового гражданина, унижение собственного достоинства, собственного Я.

Зарождается теория «врагов народа» и «советских винтиков». О роли Пролеткульта в  становления пролетарской поэзии поговорим в следующей статье. Но вот что писал рабочий В. Шарин:

            Привет тебе – ты Ленин.
            Ты грудью борешься с врагами,
            Крестьян, рабочих защищаешь. Верен
            Им – и они с тобой!..
            Кто не с тобой, товарищ Ленин, те
            Враги народу.

            Псевдонимы авторов того времени то же агрессивны: «Пулемет», «Пулеметчик», «Красное жало»; то плебейско-унизительны: «Красный Вася», «Гуляка», «Красный лапоть», «Сашка Семинарист».

                * * *

            Результаты гражданской войны общеизвестны.
Но города и поселки Урала примерно в течение года жили вне контроля советской власти.

Как складывалась в это время литературная жизнь?

Надо сразу отметить, что, несмотря на всю сложность военного времени, периодическая печать в городах Урала процветала.

Список  газет и журналов, которые подверглись анализу автора,  приведены по каждому городу отдельно. Здесь не трудно найти новые названия  по сравнению с дореволюционным временем. Все они сохранили сложившиеся традиции российской прессы, то есть в каждом издании отводилось место для литературных публикаций.

Количество авторов в регионе возросло в связи с открытием в Перми университета, в Екатеринбурге горного института, здесь же временно разместилась Академия Генерального штаба.

Война принудила многих людей сорваться с обжитых мест и двинуться в путь. Урал на этом пути стал временным пристанищем. Офицеры, их жены, не лишенные поэтического дарования, журналисты и редакторы - «все промелькнули перед нами, все побывали тут». Наряду с местными авторами появились новые имена. Их литературная жизнь на Урале была короткой. Многие из них оставили для уральской поэзии свои произведения, разбросанные на страницах газет и журналов в течение одного двух лет, а иногда отметились всего несколькими публикациями.
            
Жизнь газет и журналов периода гражданской войны также была скоротечной, но они сумели сохранить и донести до нас дух той напряженной эпохи, особенности литературной жизни.

Значительную роль в этом играла кооперативная пресса: газеты «Горный край», «Наш Урал», «Исеть»; журналы «Уральское хозяйство», «Уральский кооператор». Все издания нет нужды перечислять. Но особо следует отметить: журнал «Лесное эхо», литературный сборник «Молодая Русь» в Екатеринбурге; «Народную газету», «Земля и труд» в Кургане и Шадринске; «Голос трудового казачества» в Оренбурге. «Вестник Пермского края», «Сибирские стрелки», «Русское приволье» в Перми. «Сибирский стрелок», «Сибирский листок» в Тобольске. «Власть народа», «Пулемет» в Челябинске.

В этих изданиях можно найти не только стихи, но и литературно-критические статьи: В. Вольского «Пролетарская культура и искусство», В. Шумского «Женская лирика» - в журнале «Русское приволье», Г. Младова «Корявая литература» в газете «Наш Урал».
            В газетах периода гражданской войны мы находим уже известные имена в уральской поэзии: П. Блиновский, В. Чекин, А. Надинский в Екатеринбурге; И. Антонов (Изгнанник), Л. Исаков в Оренбурге; К. Худяков в Кургане; В. Князев в Тюмени.

Но идет смена поколений, в уральской прессе закрепляются новые имена: Василий Прохоров, Василий Лезин, Кузьма Аристов в Екатеринбурге; Ф. Рябов, Лариса Коровина, Аркадий Филиппов в Кургане; Д. Бронин, А. Малинин в Перми; Василий Силин в Тобольске; Михаил Чучелов в Челябинске.
            
Вместе с тем, в годы гражданской войны дебютируют многие уральские поэты: В. Пермский, Евгений Радомирский, Василий Шумский, Федор Юграк-Краснов в Екатеринбурге; Митрофан Чеканихин, Борис Четверяков в Кургане; Леонид Котомка, Н. И. Востриков, Е. Ранняя в Оренбурге; Виталий Вячеславский, Гилев в Перми; Исай Каганицкий, Нина Салмина в Тобольске. Это далеко не полный перечень.
            Многие, в силу обстоятельств прибывшие в наш край авторы познакомились с ним впервые:

            За пять угрюмых месяцев зимы,
            Которые лишениями и горем так богаты,
            Я полюбить успел твои огнистые закаты,
            Твои, холодные сверкающие дни.

            Писал в газете «Земля и труд» Борис Благодатский. Александр Аштук побывал в горах, он восхищен ими: «Могуч Урал, как грозный великан» - автора поражает простор, открывшийся с высоты, и крик орла:

            И веришь здесь в величие Урала,
            Во власть его могучей красоты,
            Где наклонились выступами скалы,
            Где крик орла, где хмурый блеск воды.

            Тема Урала и Сибири присутствует в стихах: Кузьмы Аристова, Владимира Менестреля, А. Макеева, Вл. Васильева, Василия Князева, Н. Сугмы, Александра Швырева.
            
В период гражданской войны периодическая печать открыла уральским читателям многие имена российских поэтов, которые им были не известны, или известны недостаточно. В эти годы в периодической печати была представлена поэзия всех направлений. Здесь можно было встретить стихи футуристов и символистов, пролетарских поэтов и салонного Петербурга, классические стихи и сонет, рондо, триолет.

В эти годы поэзия Урала достигла своего апогея. Но спешили с изданием газет и журналов издатели, спешили публиковаться авторы. Они как бы исполняли свою «лебединую песню», они чувствовали, что такая возможность больше не повторится. В этой спешке авторы и издатели допускали ошибки, как технические, так и поэтические.

Но все, что было опубликовано – искренне. Все, что опубликовано, тем самым сохранено и дает возможность войти в суть переживаемых событий тех лет, понять атмосферу борьбы и жизни разных слоев общества, жизни государства.
            
Гражданская война действительно привела к наивысшему расцвету уральской поэзии, но она нарушила естественный процесс ее  развития. Десятки, сотни имен сошли со страниц периодической советской печати. Эти авторы не перестали заниматься творчеством, их просто перестали публиковать по идеологическим соображениям.
            
Как сложилась судьба людей, стихи которых помещены в этих книгах, сказать сложно. Кто-то уехал за границу. Но большинство осталось в России. Многие погибли в годы массовых казней: И. Антонов (Изгнанник), В. Буйницкий, В. Князев, А. Шубин, В. Шумский. Кто-то остался жив физически, но замолчал творчески.
            
Интересен в этом плане жизненный путь Василия Евдокимовича Лезина. В. Лезин публиковался как поэт и прозаик в уральской и столичной прессе с 1911 по 1919 год. Особенно активно в годы гражданской войны. Он с семьей покинул Урал вместе с отступающими войсками Колчака. Дошли до Иркутска, но кончились средства существования, распалась «белая» армия. Семья Лезиных вернулась на Урал.   
            
Стихи представленные в этой антологии помогут заинтересованному читателю лучше понять те события, которые скрыты для нас под понятием «гражданская война». Читая их, можно пережить чувства протеста, сопереживания, наслаждения, удивления, радости, восторга, и никто при этом не останется равнодушным.