Семья (миниатюра №1)
На кухне, самом располагающем, на мой взгляд, месте для ведения долгих задушевных разговоров , в самых разных уютных уголках; кто за столом, а кто просто прислонившись к батарее парового отопления,- частенько собиралась вся наша семья.
Возвышавшаяся горка наструганного тончайшими пластинками замороженного сала , нарезанный крупными ломтями свежий пшеничный хлеб , чашки с ароматным цейлонским чаем и целая россыпь конфет-подушечек «Популярных»- ого-го ! предстояло целое пиршество, -всё это было хлебосольно выставлено на простом обеденном столе.
Собака Мирта , вместе с котом по имени Марчелло ,свернувшись в картонной коробке, тёплым мохнатым двухцветным клубком , мирно посапывали здесь же, внося свою мягко-шерстяную нотку в создавшуюся атмосферу тепла и уюта . Именем Марчелло хотелось как-то подчеркнуть неординарность кота, за его смекалистость, отвагу и великолепный окрас персикового цвета с чуть розоватым отливом. Правда, однажды ,эта экзотическая внешность, чуть не подвела его «под монастырь».
А дело было так…В нашем доме внизу располагалось кафе, и «непарадный» подъезд этого кафе, выходил прямо во двор. Наш Марчелло как-то раз вышел прогуляться, и, едва завидев лошадку, везущую продукты в кафе, естественно, заинтересовался содержимым гужевой повозки. Изловчившись, искушаемый кот , подгоняемый то ли восхитительными ароматами , то ли ностальгическими воспоминаниями об оных, судорожно проглатывающий предательскую слюну, и никем не замеченный, словно отважный разведчик, искусно проник вовнутрь повозки. Ошалев от радости, при виде множества соблазнительно-вкусных вещей, при осуществлении дерзкой попытки полакомиться , имел неосторожность испачкать свой великолепный природный костюм, свалившись прямиком в огромную кастрюлю со сметаной, откуда и был тут же изъят и подвержен «аресту» работниками кафе. Да, на целое озеро сметаны арестант явно не претендовал, а плачевный вид купальщика говорил сам за себя.
Раньше, в то время ,о котором я повествую, это где-то примерно в середине семидесятых годов прошлого века, всё как-то резко отличалось и было совсем не похоже на сегодняшнюю действительность. Исключением не стал и этот, довольно-таки странный, чуть ли не дедовский , способ доставки продуктов в магазины и кафе; кастрюля со сметаной была просто-напросто прикрыта листом обычной бумаги.
На грозный вопль возчика : « Чья это сущность» ,- ответ ,конечно же, был получен незамедлительно. Об остальном лучше не вспоминать… Ну это так, к слову,вобщем, осуществили небольшой экскурс в историю…
Итак, семейная вечеря шла полным ходом. За окном, в сгущавшихся зимних сумерках , крупными хлопьями , неторопливо падал снег. И если бы какой-нибудь замерзающий путник, увидел бы светящееся окно кухни с улицы, то, наверное, ощутил бы острое желание примкнуть к собравшимся, или же, что несравненно лучше для него , очутиться дома, в таком же тепле, в окружении своих родных или просто в присутствии любимого человека.
Сумерничающих обычно было семеро; глава семьи , мать, и мы, пятеро их дочерей самых разных возрастов. Мы все, как говаривали соседи, были на «одно лицо». И в этом была какая-то доля истины. Мы, действительно, были очень похожи между собой. Итак, вся наша семья была в сборе; вкуснейшее сало «таяло» прямо на глазах, но недремлющее око нашей мамы тщательно наблюдало, чтобы на столе всего было вдосталь. И вот, наконец, приходили те редчайшие минуты единения, когда даже внезапно наступившая тишина не нарушала общей гармонии, а лишь усиливала её, и действовала благотворно и умиротворяюще на всех присутствующих.
Но порой , в противовес сказанному , словно в порыве неудержимого ветра, нас всех «прорывало», и тогда все спешили высказать свою точку зрения , нередко при этом, перебивая , а бывая и перекрикивая друг друга , что , естественно, можно было позволить себе только в любящей семье, только с самыми близкими. Захватывающие беседы велись на самые разнообразные темы, начиная от бурного обсуждения публикаций в журналах, литературных новинок, и, заканчивая личными излияниями и откровениями.
Говорилось так же о школе для трудных подростков, в которой работала наша мама. Нам иногда казалось, что эти мальчики были для неё дороже, чем мы. Мама преподавала историю, и , чувствовалось, что свой предмет она очень любила. Мы даже немного ревновали её к ученикам.
С отцом же можно было бесконечно беседовать о «высоких материях». Он много знал о живописи, музыке, слыл весьма сведущим в литературном жанре, он и сейчас, на мой взгляд высокообразован и чрезвычайно талантлив.
Воспоминания об этих чудных вечерах до сих пор согревают наши души. Нам казалось, что так будет вечно. Но не всё было так просто…
Я была третьим ребёнком в семье, этакий середнячок. И , как в любой семье, у меня была масса уменьшительно-ласкательных имён. Одно из них Нюша , производное от имени Анна, или Ганнушка , Нюра, Анютка или просто Аннушка. Где-то лет в девять меня отдали в музыкальную школу.
После её окончания, по свидетельству моего отца, я довольно-таки прилично исполняла «Прекрасную мельничиху с вариациями» Шуберта. Наверное , были и другие произведения, которые неплохо звучали в моём исполнении. Но я не случайно вспомнила именно это произведение, об этом я расскажу позже. Отношение родителей было ко мне каким-то особенным, что вызывало некоторое напряжение в моих отношениях с сёстрами.
Мама часто освобождала меня от работы по дому. Звучало это примерно так: «У Ани руки, их надо беречь». И, естественно, работа по дому ложилась на плечи моих сестёр. И они частенько называли меня белоручкой, а я в свою очередь, очень обижалась на них ,и ,тайком, плакала. Я даже не могу объяснить, почему меня так задевало это слово. Но своих сестёр я сейчас хорошо понимаю.
Родители часто садились вдвоём на нашем диване в зале, и слушали-слушали… мою фортепианную игру.
Я, конечно, не видела выражения их лиц в эти моменты, но я чувствовала всеми фибрами своей души, что они любили музыку, тонко чувствовали и понимали её.
В музыкальной школе, где-то до четвёртого класса, я училась довольно-таки посредственно, так как больше бегала за шоколадками для учительницы, которые она очень любила, да и мне перепадал малюсенький кусочек за доставку. Если бы всё продолжалось так и дальше, то из меня, наверняка , получился бы неплохой курьер. Но в пятом классе меня перевели к другому учителю музыки , и с этого момента в моей учёбе произошёл коренной перелом. По настоянию учителя, я стала заниматься по три-четыре часа в день, и результаты не заставили себя долго ждать. Академический концерт , по окончании пятого класса, всё расставил по своим местам.
Жизнь шла своим чередом, и каждый день, казалось, был не похож один на другой. Но жизнь на то она и жизнь, чтобы преподносить нам сюрпризы, и не всегда приятные….
Продолжение следует….