Вот, зараза

Марина Кривоносова
     - Вот, зараза! – Подумала с раздражением она, глядя на одноклассницу, мечтательно смотревшую  в окно.
    
     – Размечталась.  О чём это, интересно? Всё-то у неё не как у нас простых смертных, коричневое форменное платье, вроде, всё, как у всех, но не как у всех, а из дорогой, совсем не школьной ткани. У нас у всех на пятой точке вечно высиженный лоснящийся пузырь после шести уроков, а у неё модная плиссировка. Фифа! Черный повседневный фартук не выглядит повседневным, он из черного кружева. По краю низа, выреза, крылышкам фартука шли фестоны. Всё было на ней ладно пригнано, делало её непохожей на всех. Умела она это всё носить. Из толпы старшеклассниц выделялась сразу. Пышные вьющиеся волосы золотистого цвета были перехвачены жгутом из той же ткани, что и воротничок форменного платья. А воротничок – о, это отдельная песня! Он был беленький, в маленький чёрный горошек. Края воротничка отделаны рюшем. Такими же были и манжеты. Каждодневная школьная форма была удивительно нарядной.
 
     - Вот, зараза! – Снова подумала она об однокласснице и снова  с раздражением. Раздражение добавлял тот факт, что вместо сочинения по «Тихому Дону», которое нужно было сдать после урока, лезли в голову мысли о ней. Не думать о ней не получалось. Впереди маячил то красивый профиль чувственных губ, то золотистый пышный хвост, красиво перетянутый жгутом. Нет, сочинить чего-нибудь не получалось. Раздражение росло. Надо  переключиться на кого-нибудь или на что-нибудь. Ага, переключись, переключись, скоро звонок. Вон, наши дуры, глядя на неё, тоже себе состряпали жалкое подобие её воротниково-манжетной темы, но это только подчеркнуло изящество и вкус её воротничков. О, кажется, не только я её разглядываю. Это уже интересно! Серёжка Иванцов. То-то он пересел на это место. Теперь понятно, почему. Воздыхатель нашелся. Вот, зараза! Самого красивого парня охмурила. Что за ерунда такая?! Я ненавижу её? Нет, не ненавижу. Почему же меня она так раздражает? Вместе с тем меня что-то притягивает в ней, мне хочется с ней быть, хочется говорить. Мне нравится её разглядывать, слушать, считать своей подругой. Господи, ну почему так сложно?!
 
     Ответа на этот вопрос не будет и, спустя годы, когда, уже студентками, они придут на вечер школьных друзей, сядут за свои школьные парты, и вновь, как несколько лет назад, она будет разглядывать точёный профиль и чувственные губы одноклассницы.

     - Вот, зараза! Косметики на ней нет, одета просто, но дорого и со вкусом, никаких цацек. Золотые пряди красиво укутывают её плечи. Она, как всегда, притягивает взгляд. Ведь, совсем не кокетничает, не красуется, не работает на публику, а всё внимание ей!  Вот, зараза! Ну почему так?!

     Через годы, глядя в окно автобуса, взгляд выхватил знакомую ладную фигурку. Бывшая одноклассница выходила из магазина, держа за руки девочек-близнецов лет пяти-шести, похожих на мать до потрясения. Автобус остановился, и можно было увидеть, как  мать с близнецами села в автомобиль, дверцы которого распахнул красивый мужчина, явно дожидавшийся их.  И снова подумалось:

     - Вот, зараза! Даже тут не как у всех! Близняшек родила! Тут вот чтобы двоих родить, мучайся два раза, а она за один раз умудрилась сразу двоих. Не потолстела. Всё такая же, абсолютно не изменилась. Говорят, муж очень хороший. Всё у неё по высшему разряду. Ну, так и есть, зараза!

     Пролетели годы, подросли дети. Об однокласснице говорили, что она проживает за рубежом уже несколько лет. У мужа длительная командировка. И всё у неё хорошо.

     - Вот, зараза! Опять не как у всех. Живёт, как у Христа за пазухой. А мы тут выживаем, пока по России мчится тройка: Миша, Рая, Перестройка. Чего ж ей не жить, не процветать.

     Прозвенел третий звонок, вот-вот должен был погаснуть свет. С галерки она увидела трех удивительно похожих друг на друга женщин, пробиравшихся на места в партере. И только, приглядевшись, она поняла, что они ей знакомы. Это она, одноклассница. Одета, как всегда, со вкусом. Годы только добавили ей притягательности. Рядом дочери, похожие друг на друга и на мать. Такие же белокожие и золотоволосые с белозубыми улыбками чувственных губ, притягивавших внимание.

     - Вот, зараза! Почти не изменилась! – Забытый вкус раздражения заставил снова застучать в висках и сглотнуть. – Одета, как всегда роскошно. Небось, за границей-то шмоток напасла себе! Живёт и радуется. А мы тут…-  Выход в театр был окончательно испорчен.

     Следующая встреча была печальной. Одноклассница сама позвонила ей, сообщив о смерти классного руководителя. Горестные хлопоты, кладбищенские горькие проводы и поминки. Она сидела напротив, и можно было её разглядеть.

     - Вот, зараза! Почти не изменилась. Не постарела, не подурнела. Будто годы остановились, не желая разрушать её природное очарование. Вот, зараза! Умудряется же как-то! Опять она меня раздражает. Всё, мне пора идти! Хочу домой.

     И вновь на какое-то время одноклассница исчезла из её поля зрения. Раздражение, казалось, ушло и не напоминало о себе, пока не та случайная встреча в поликлинике. Сидя в очереди к терапевту, она увидела, как одноклассница вышла из кабинета напротив с табличкой «Оноколог». Прямая, стройная,стремительная она, не видя никого, обдав сидящих шлейфом дорого парфюма, прошла мимо очереди. Взгляд её был странным, каким-то влажно-стеклянным скользил поверх голов.  Зашевелилось, просыпаясь, раздражение, и снова подумалось:

     - Вот, зараза! Где ей нас простых смертных замечать?! Идёт, никого перед собой не видит. Стрижку себе сделала. Коротко, стильно. Ей идёт. А тут сидишь с противным насморком, кашлем и хрюкаешь красным натертым носом.

     Последняя встреча с одноклассницей была неожиданной. В траурном зале было много народу. Две, совершенно одинаковые и похожие на мать, молодые женщины в черных кружевных косынках, плакали, поддерживая друг друга под руки. Одноклассница, роскошно одетая в чёрное бархатное платье, рукава и ворот которого были оторочены посверкивающим мехом черного соболя, была уже свободна от суеты. Белая кожа оттенялась глубиной черного бархата. Как всегда красивая, собранная. Этот знакомый точёный профиль и полуулыбка чувственных губ, глядя на которые, снова подумалось привычное:
- Вот, за…