Замурованная заживо.
В самом конце февраля, возвращаясь домой с очередной лыжной прогулки, уже недалеко от посёлка, услышал монотонный прерывистый свист. В это время начинало смеркаться и моя лыжня проходила по спелому сосняку с негустым еловым подростом. Сначала я подумал, что свистит снегирь, но быстро отбросил эту мысль: свист продолжался уже минут пятнадцать, паузы были длиннее, чем у свиста снегиря, да и сам свист был продолжительнее и несколько хрипловатый. Раньше такого не приходилось слышать. Заинтригованный, я забрался в гущу молодых ёлочек, достал манок на рябчика и попытался имитировать свист. Кажется получилось! Свист прекратился, а через несколько секунд лицо как бы опахнуло лёгким дуновением ветерка и, пролетев прямо над головой, передо мной метрах в четырёх на вершинку ёлочки уселась какая-то буроватая небольшая птица.
Как только она повернула ко мне голову, я её тут же узнал. Воробьиный сыч! Сыч сидел неподвижно, только голова его поворачивалась во все стороны. Оперение у него было светло-бурого цвета с округлыми белесыми пятнами, крупными на спине, помельче на голове. На крыльях и хвосте пятна сливались в поперечные полоски. Когда сыч поворачивал «лицо» в мою сторону, были хорошо видны чёрные глаза с круглой жёлтой радужкой, белые «брови» и крючковатый жёлтый клюв. Сыч протяжно свистнул, через пару секунд ещё раз и ещё… Свист неожиданно оборвался и птица уставилась на меня своими круглыми глазами. Хвостик начал резко подёргиваться. Затем сыч без какого-либо усилия оттолкнулся и виляя меж стволами деревьев бесшумно улетел. Его полёт больше походи на порхание огромной бабочки или летучей мыши.
Зная, что токует сыч всегда на своём гнездовом участке, а этот участок у него не более квадратного километра, на следующий день тщательно обследовал возможное место гнездования и обнаружил шесть подходящих для него дупел. С началом апреля я постоянно наведывался сюда, постукивал обухом топорика по стволам с дуплами, надеясь найти гнездо сыча. Попутно встретил дятла, который долбил дупло в осиновом сломке под наростом трутовика на высоте около двух метров. И вот однажды, проходя неподалёку от этого сломка, услышал отчаянные крики дятла. Когда подошел сразу понял причину его ругани: из дупла выглядывала голова сыча, которая поворачивалась то ко мне, то к дятлу. Дятел, заметив меня, быстро скрылся за деревьями, а голова сыча исчезла в дупле. Беспокоить не стал, а через четыре дня снова навестил его. Постучал по стволу, но никто не выглянул. Тогда при помощи фонарика и зеркала заглянул внутрь. Хозяев на месте не оказалось, а на дне, прямо на древесной трухе, лежало два круглых белых яйца. Специальным приспособлением поочерёдно достал их, замерил и опустил обратно. Бесполезно прождав сычей около часа, пошел дальше по своим делам.
Примерно через месяц я опять оказался около осинового сломка с дуплом и с удивлением его разглядывал. Леток дупла почти полностью был замазан засохшей глиной, оставалась лишь узкая щель, через которую могла бы протиснуться только маленькая птица, но никак не сыч. Постучал по стволу и вновь удивился: из щели в глине на меня смотрел глаз сыча. Осторожно, чтобы не просыпать внутрь, убрал топориком глину. Из дупла вылетела сычиха, как-то неловко порхая, долетела до соседнего дерева и уселась на сучок. Она сидела вся растрепанная с обвисшими крыльями и её слегка покачивало. Опять пришлось доставать фонарик и зеркало. В дупле, тесно прижавшись друг к другу лежали четыре сычёнка, покрытых серовато-белым пухом. Глаза закрыты, никакого движения, но когда я поскрёб по стволу, двое медленно их открыли. Ну и это хорошо – подумал я – Ещё живые. Быстро собрал «рабочий инструмент» и уже отходил от сломка, когда увидел подлетающего сыча. Не долетев метров 8-10, он уселся на нижний сухой сучок толстой сосны. Одной лапой придерживал полёвку. Повертев головой, протяжно свистнул. Сычиха встрепенулась, сорвалась с места и бросилась к сычу. Она буквально вырвала полёвку из-под его лапы и скрылась с добычей в дупле. Сыч недолго посидел, почистил клювом пёрышки и полетел за новой добыче. Что ж правильно, семью надо усиленно кормить.
Я шел по мокрому весеннему лесу и на ходу выстраивал собственную версию случившегося. Скорее всего дело было так: поползень искал квартиру для будущей семьи и наткнулся на свежевыдолбленное дупло большого пёстрого дятла. Осмотрел его. Оно ему понравилось, только леток для него был слишком большой. На яйца на дне дупла он не обратил внимания, а сычиха в это время отсутствовала. Через некоторое время поползень занялся благоутройством жилища. Он таскал глину с обрывистого берега ближайшего ручейка и аккуратно замазывал леток, пока не осталась только щель, в которую с трудом могла протиснуться его подруга. Сычиха уже допаривала кладку и поэтому не обращала внимания на внешние раздражители, а когда появился первый птенец, она хотела выбросить скорлупу яйца, но глина подсохла, затвердела и птица вместе с потомством оказалась заживо замурованной. Видимо самец как-то исхитрялся пропихивать какое-то количество пищи, но этого явно не хватало и выводку вместе с самкой грозила голодная смерть. Я подоспел вовремя. Что же касается самки поползня, то она могла испугаться и улететь, когда увидела хозяйку дупла. А может быть стала её добычей, протиснувшись внутрь.
В.Светашов.